Обрести любимого - Бертрис Смолл

— Кира обратятся к валиде! — огрызнулась Валентина.

— Что она может сделать? Сказать султану, что на улицах стало небезопасно? Что сделает султан? Он прикажет моему господину послать янычар искать тебя. Как ни странно может показаться, но они тебя не найдут. — Шакир рассмеялся. — Смирись со своей судьбой, Накш. У тебя никогда не будет иной жизни, кроме этой.

— Пошел к черту! — крикнула Валентина. Три красивые девушки были потрясены, если не словами, то ее тоном. Никто никогда не осмеливался говорить так со старшим евнухом.

— Накш, ты не должна обижать Шакира, — ласково предупредила ее Гюльфем. — Его очень любит главный евнух Хаммид. Его надо уважать. Он хочет быть твоим другом. С его помощью ты легко сможешь стать одной из любимых женщин нашего господина. Если он не будет помогать тебе, тебя могут продать на базаре, и ты закончишь жизнь в каком-нибудь ужасном месте.

— Я не хочу становиться одной из любимых женщин вашего господина, — рявкнула Валентина. — Меня зовут Валентина Сен-Мишель, я знатная англичанка. Я обручена с лордом Бур-ком. Я свободная женщина и не уступлю ни одному мужчине, кроме своего жениха. Ты понимаешь это, Шакир? Никогда я не признаю другого мужчину, кроме своего жениха!

— Ты переутомилась, Накш, — последовал короткий ответ. — Хазаде, приготовь шербет для Накш. Сах, позаботься о ее ужине, потому что она не ела весь день.

Валентина бросилась на евнуха, намереваясь вцепиться ногтями в его лицо, но он поймал ее за руки и с силой швырнул на большую кровать.

— Попробуй сделать так еще раз, Накш, и тебя свяжут, — сказал он очень спокойно. — Ты понимаешь меня? В моих руках находятся твоя жизнь и смерть.

Она сверкнула глазами, меряясь с ним силой воли. Но наконец решила отвернуться. Пусть евнух думает, что победил. Она не позволит ему понять, как сильна она на самом деле.

Рыжеватая Хазаде подала ей чашку. Кивнув ей в знак благодарности, Валентина выпила слишком сладкий грушевый шербет. Сах принесла ей тарелку с ломтиками баранины, свежим хлебом, оливками и абрикосами. Ложек не было, поэтому Валентина ела руками. Когда она кончила, Гюльфем убрала тарелку и подняла ее с кровати.

— Давай сейчас вымоемся, — сказала она сладким голосом. Все четыре женщины прошли в красивую баню, выложенную синими и белыми изразцами, в которой был бассейн с теплой, надушенной водой.

— Хотя мы и принадлежим к гарему нашего господина, — продолжила Гюльфем, — нам приказали прислуживать тебе, Накш — Она отстегнула изящную золотую цепочку с бедер Валентины.

— Я и сама могу вымыться, — отрывисто бросила Валентина.

— Знатной женщине не положено делать черную работу, даже для самой себя, — проворчала Гюльфем. — Кроме того, — продолжила она, понизив голос, чтобы ее могла слышать только Валентина, — если ты не позволишь нам исполнять наши обязанности, как нам было приказано, Шакир доложит об этом и нас побьют Наш господин точно приказал, что мы должны сделать, а ему нужно подчиняться во всем. Непослушание иногда означает смерть.

— Они накажут вас из-за меня? — недоверчиво спросила Валентина. Все трое усердно закивали.

Чем больше Валентина узнавала Восток, тем меньше он нравился ей.

— Ты должна понять, Накш, — сказала обычно спокойная Сах. — Мы только рабыни.

— Я не рабыня! — взорвалась Валентина.

— Ты рабыня, как и мы, — терпеливо сказала Гюльфем. — Единственная разница между нами в том, что ты сейчас пользуешься благосклонностью нашего господина.

Валентина почувствовала, как в ней снова закипает гнев, но она подавила его. Гюльфем и ее подруги были бессильны изменить свое положение, и не они похищали ее. Они искренне старались ухаживать за ней, и было бы неблагородно причинять им дополнительные неприятности.

— Очень хорошо, — согласилась она, — вы можете вымыть меня.

Щебеча, они суетились вокруг нее с мылом и губками. Валентина стойко терпела их действия. Даже их нагота казалась ей несколько более терпимой. Ей нужно было хорошо выспаться. День был ужасным. Завтра она обследует остров и попытается придумать, как можно сбежать. Она по-прежнему кипела от злости из-за того, что ее похитили.

— Иди сюда, — поманила ее к себе Хазаде. — Тебя надо натереть розовой мазью, чтобы твоя кожа сияла, как шелк.

— Ваш господин не получит удовольствия от меня, — пробормотала Валентина сквозь зубы, но они не услышали ее. А через секунду она была потрясена тем, что мазью ее собирается натирать евнух Шакир.

Он с насмешкой смотрел на нее, как бы вызывая ее возражения. Его черные глаза читали ее мысли.

— Ложись на живот, — приказал он, и она без слов подчинилась. Она поняла, что не должна тратить силы на бесплодные перебранки.

Прикосновение его рук к плечам и спине было терпимым, но когда Шакир начал сильно растирать ее ягодицы, Валентине пришлось подавить свое беспокойство. Его прикосновения, однако, были равнодушными, и она расслабилась. Три молодые женщины сидели, скрестив ноги, на подушках, тихо играя на музыкальных инструментах и напевая высокими, тонкими голосами о саде любви. Руки евнуха переключились на ее ноги и наконец на ступни. Потом он приказал ей перевернуться на спину, и его руки начали двигаться по ее телу в обратном направлении.

Лежа на спине, трудно было скрыть от Шакира свое отвращение. Она твердо заставила себя принять безразличное выражение и, закрыв глаза, сконцентрировалась на своем дыхании. Когда его большие пальцы стали кружить вокруг бугорка Венеры, она чуть не вскрикнула. Но похоти в прикосновениях евнуха не было. Массаж женского тела был только одной из его каждодневных обязанностей.

— У тебя красивые груди, — заметил он обыденным тоном, когда начал натирать их. — Господин будет очень доволен.

Ей захотелось заплакать, но она храбро сдержала слезы. Со времени ее пребывания в лагере Тимур-хана она не чувствовала такого унижения.

Потом все кончилось, и Шакир приказал им ложиться спать. Четыре молодые женщины должны были спать вместе на одной большой кровати Гюльфем, Хазаде и Сах положили Валентину в центре, потом улеглись кольцом вокруг нее. Вошли два евнуха и погасили лампы, погрузив комнату в темноту. Хотя прошло всего несколько часов, с тех пор как она очнулась после наркотического дурмана, Валентина почувствовала, что быстро проваливается в сон.

Утром она обнаружила, что ее намерение исследовать остров, чтобы найти способ побега, неосуществимо. Шакир никому из них не позволял гулять в саду. Господин, объявил он напыщенно, еще не готов позволить им это. Они были вынуждены оставаться в доме в этот день и два последующих дня. Они проводили время в банях, на массажном столе, за едой и разговорами. Казалось, что на теле Валентины сосредоточено все внимание ее соседок. Они натирали его мазью, намазывали маслом и гладили до тех пор, пока Валентине не стало казаться, что она сходит с ума.