В сердце Антарктики - Эрнест Генри Шеклтон

26 декабря «Нимрод» достиг 70°42’ ю. ш. и 173°4’ з. д. – той точки, в которой в 1843 году Джеймс Росс видел «сплошной торосистый лед», а мы встречали лишь отдельные плавучие льдины на обширном пространстве свободной воды. При измерении глубины лот не достиг дна на 2880 метров. Таким образом, предположение, будто лед, виденный Россом, стоял на мели, было полностью опровергнуто.

В полдень 27 декабря «Нимрод», продвигаясь в юго-восточном направлении, встретил тяжелый лед под 72°8’ ю. ш. и 173°1′ з. д. Однако к концу дня он получил опять возможность двигаться вперед. В 4 часа следующего дня «Нимрод» снова был на свободной ото льда воде; отблеск льда виднелся только на востоке.

Капитан Ивенс придерживался восточного направления, надеясь увидеть Землю короля Эдуарда VII, но в этом направлении плавучий лед казался сплошным. Поэтому 30 декабря был взят курс на мыс Берд. 1 января 1909 года на горизонте показался вулкан Эребус.

Это плавание капитана Ивенса подтверждает мое мнение о том, что в нормальных условиях плавучий лед, простирающийся по морю Росса от Великого ледяного барьера на восток, совершенно непроходим и что экспедиция на «Дискавери» в 1902 году смогла пройти так далеко и увидеть Землю короля Эдуарда VII только потому, что в том году море было на редкость свободно от льдов.

Препятствием в продвижении «Нимрода» к месту нашей зимовки оказались льды у острова Бофорт. После трехчасового лавирования капитан Ивенс поставил судно на ледяной якорь у одной из льдин. На следующее утро «Нимрод» отцепился от льдины и с помощью течения, направленного на запад, которое, видимо, постоянно действует между мысом Берд и островом Бофорт, медленно продвигался, лавируя между льдинами. В течение двух дней судно добралось до точки, находившейся лишь в 45 километрах от мыса Ройдс. При этом «Нимроду» пришлось испытать несколько сильных ударов о льдины, но судно обнаружило большую прочность. В конце концов оно встретило лед, который казался совершенно сплошным, и на некоторое время продвижение к югу стало невозможным.

Ввиду того что сразу попасть к мысу Ройдс «Нимрод» не мог, капитан Ивенс решил послать Макинтоша с тремя людьми на нашу зимовку, чтобы сообщить о прибытии судна и передать почту. Партии предстояло пройти по морскому льду с санями и при этом как будто не ожидалось никаких крупных затруднений. 3 января в 10 часов 15 минут партия, состоявшая из Макинтоша, Макджиллона, Ричса и Пэтона отправилась в путь, взяв с собой сани, палатку, спальные мешки, принадлежности для варки пищи и запас провизии. Им надо было пройти примерно 40 км. После полудня Макинтош отослал Ричса и Пэтона обратно на судно и уменьшил груз саней, оставив 22 кг провизии на складе. Передвижение стало весьма тяжелым, им попадался очень трудный лед и рыхлый снег. В 19 часов сделали привал, отдохнули и в 1 час 55 минут на другой день отправились опять в путь. Скоро поверхность льда стала лучше. Макинтош и Макджиллон быстро продвигались вперед до 5 часов 30 минут, когда вдруг встретили широкое свободное ото льда пространство воды, позади которого виднелись плавающие льдины. Полынья преградила им путь. Два часа они шли в западном направлении, чтобы посмотреть, как далеко тянется открытая вода, но дойти до ее конца не смогли. Вся масса льда далее к югу, казалось, находится в движении, а течение в том месте, где была партия, имело скорость около 5 км в час. В 7 часов З0 минут Макинтош и Макджиллон позавтракали и отправились обратно на судно, так как им было ясно, что нет никаких шансов добраться до мыса Ройдс.

Тут Макинтош вдруг обнаружил, что и позади имеется вода, преграждающая обратный путь к судну. Он забрался на высокий торос, чтобы осмотреться и открыл, что льдины начинают расходиться. Людям грозила весьма серьезная опасность быть унесенными на льдине в пролив. Единственное спасение – это как можно скорее добраться до берега на востоке. Оба путешественника тот час же принялись изо всех сил тащить сани по неровному льду и по глубокому снегу. Местами им приходилось поднимать сани и перетаскивать их через нагроможденные льдины. Когда, наконец, они были уже невдалеке от земли, вдававшейся в море, оказалось, что путь к ней опять преграждает вода!

«Мы потащились к следующему мысу, который казался более надежным, – пишет Макинтош в своем дневнике, – льдины здесь были небольшие, квадратной формы. Через каждые 180 метров нам приходилось, подтащив сани к краю льдины, прыгать через полыньи на другую льдину и с огромными усилиями перетягивать к себе сани. После часа такой работы руки наши были все окровавлены и изрезаны. Одежда по грудь промокла насквозь, так как нередко мы оступались и падали в воду, перепрыгивая с льдины на льдину. При этом одежда замерзла и стала твердой. В 14 часов 30 минут мы были близко от земли и подошли к огромной льдине, образовывавшей мост. Льдина, на которой мы находились, быстро двигалась. Нам пришлось страшно напрячь свои силы, чтобы скорее перетащить сани через двухметровую трещину. Счастье было на нашей стороне. Кое-как мы вытащили сани на твердый лед и распаковали их. Здесь мы были в безопасности и как нельзя более вовремя: минут 15 спустя там, откуда мы перебрались на землю, опять была открытая вода».

На этом месте, где путешественники вышли на сушу, Макинтош решил устроить лагерь, имея в виду, что путешествие по скалам и ледникам тоже предприятие нелегкое, может быть даже неосуществимое, если не оставить здесь тяжелый мешок с почтой. К тому же Макджиллон заболел снежной слепотой, и оба они страшно устали. Дальше я привожу выписки из отчета Макинтоша о последующих приключениях этой маленькой группы.

«На следующее утро Макджиллон оказался совершенно больным. Глаза его были закрыты, а лицо страшно распухло. Единственное, что я мог сделать – промыть ему глаза и это, как будто, доставило ему некоторое облегчение. Взобравшись на высокое место, я старался разглядеть наше судно, но не увидел и следа. С наступлением дня я и сам начал ощущать боль в глазах и очень опасался, как бы и мне не попасть в такое же положение, как мой спутник, – тогда нам обоим пришлось бы плохо. И на самом деле, утром 6 января мы оба совсем ослепли. Лицо Макджиллона раздулось ужасным образом, глаза окончательно и плотно закрылись, так что он долгое время даже не знал, что я тоже ослеп. Сперва я старался ему об этом не говорить, но затем боль в глазах усилилась и пришлось признаться. Я мог немного видеть, когда, преодолевая страшную боль, раскрывал веки пальцами, но это удавалось только на самое короткое время. Глаза Макджиллону я продолжал промывать. Промучившись, таким образом, в течение шести часов, я, наконец, заснул. Проснувшись, почувствовал себя несколько свежее и мог уже видеть без труда. Макджиллон также немного оправился, и мы оба с ним радовались своему излечению. Около полуночи зрение у нас восстановилось настолько, что мы смогли добраться до гнездовья пингвинов. Птицы нас очень позабавили. Мы добыли там также яйца».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});