Прикосновение хаоса - Скарлетт Сент-Клэр

было достаточно простым, и Персефоне оно понравилось.

– Оно прекрасно, Геката, – сказала Персефона, встретившись взглядом со своим отражением в зеркале. – Но по какому поводу?

Богиня улыбнулась.

– Ты скоро узнаешь.

– Ну я хотя бы попыталась, – сказала Персефона.

Наступила пауза, и снова в наступившей тишине в комнату просочилась темнота, и Персефона заговорила.

– Я видела, как ты умирала, – сказала она. – Я никогда этого не забуду. Кронос сломал тебя. – Она не могла смотреть на Гекату, но чувствовала ее пристальный взгляд. – Я люблю Аида. Я не смогу жить без него. Но и без тебя я тоже не могу жить, Геката.

– О, моя дорогая, – прошептала богиня хриплым от слез голосом. – Тебе никогда не придется этого делать.

Когда Персефона подняла глаза, она увидела, что глаза Гекаты наполнились слезами, но они так и не пролились. Вместо этого она заключила Персефону в объятия, а когда та отстранилась, коснулась ее подбородка.

– У меня нет детей, – сказала Геката. – Но тебя я считаю дочерью.

На этот раз Персефона разрыдалась, и внезапно вокруг нее затрепетали лампады, обмахивая ее лицо и поправляя макияж. Прежде чем они смогли продолжить разговор по душам, раздался стук в дверь.

– Похоже, время пришло, – сказала Геката.

Как только Персефона вышла из комнаты, ее встретили радостными возгласами. Она остановилась, пораженная внезапным звуком, а также появлением стольких душ. Они выстроились по обе стороны коридора, освобождая ей проход.

– О, Геката, – прошептала Персефона. Ее рука замерла на учащенно бьющемся сердце.

– Это только начало, – сказала богиня и предложила свою руку.

Персефона взяла ее, и они вместе пошли по живому коридору, который вел в фойе, мимо библиотеки и столовой. Проход занял некоторое время, потому что Персефона то и дело останавливалась, чтобы обнять души. Все были здесь, все набились во дворец, даже дети, которые подбегали к ней и обнимали за ноги.

Только когда она увидела Юри, она по-настоящему расплакалась и удивилась, зачем она вообще потрудилась накраситься. Юная душа подошла и обвила руками шею Персефоны, и пока они обнимались, она заметила Лексу, а затем Аполлона. С каждым новым другом, с каждым объятием ей казалось, что ее сердце вот-вот разорвется от счастья.

– Аполлон, – прошептала она, крепко прижимая его к себе, ее голова легла на его упругую грудь. Сердцебиения не было, но он был теплым.

– Ты прекрасно выглядишь, Сеф, – сказал Аполлон.

– Я скучаю по тебе, – сказала она.

Он усмехнулся.

– Это ненадолго.

Персефона отошла на шаг.

– Не говори так.

Аполлон пожал плечами.

– Называй это здравым смыслом, – сказал он. – Я ведь тот еще подонок.

Она рассмеялась, и Аполлон улыбнулся, а затем повернул голову и кивнул в сторону тронного зала.

Персефона посмотрела туда, и ей показалось, что ее сердце остановилось, а из легких выкачали весь воздух.

Сквозь открытые двери она увидела Аида на возвышении перед троном, его глаза ярко горели, а глубокий сапфировый цвет подчеркивал его божественную фигуру. Его волосы были распущены и ниспадали густыми волнами на плечи, а на голове возвышались рога, отчего он казался еще больше. Рядом с ним стоял Гермес, одетый в золотой гиматий, ткань которого струилась, словно вода. Он тоже был в своем божественном обличье, с широко распростертыми белыми крыльями.

Тут же ждали Цербер, Тифон и Орф, но уже не в своем чудовищном образе. Они стоически сидели по правую руку от Аида, хотя Персефона видела, как тело Орфа извивается. Он явно изо всех сил сдерживался, чтобы оставаться на месте.

– Геката, – позвала Персефона. – Что это?

– Твоя коронация, – ответила богиня. – Ты царица подземного мира, но тебя еще не короновали.

Губы Персефоны приоткрылись от удивления, и она встретилась взглядом с Аидом. Геката потянула ее за руку, направляя вперед. Юри, Лекса и Аполлон последовали за ней. Она в замешательстве посмотрела на Гекату.

– Они твои слуги, – сказала богиня. – Такова традиция.

Персефона чувствовала, что находится в оцепенении, когда входила в переполненный тронный зал, не сводя глаз с Аида. Она никогда еще так не нервничала. Это было все равно что снова выходить за него замуж, за исключением того, что на этот раз она, по сути, выходила замуж за все его царство.

Геката подвела ее к подножию лестницы.

– Лорд Аид, – сказала она, кивая Аиду. Затем она повернулась к Персефоне. – Я люблю тебя, моя дорогая.

Губы Персефоны дрогнули.

– Я тоже люблю тебя.

Богиня улыбнулась, прежде чем отойти от нее и подняться по ступеням, чтобы встать по другую сторону от трона из слоновой кости.

Взгляд Персефоны скользнул к Аиду.

– Моя дорогая, – сказал он тихим, но теплым голосом.

– Любовь моя, – ответила она.

– Сефи, – сказал Гермес.

Аид сердито посмотрел на бога, но Персефона рассмеялась.

– Моя лучшая подружка, – сказала она.

Гермес ухмыльнулся.

– Видишь, Аид, мы лучшие подружки.

– Проклятие, Гермес! – рассердилась Геката.

– Прекрасно, – сказал он, скрестив руки на груди и надув губы.

На мгновение воцарилась полная тишина, когда внимание Персефоны вернулось к Аиду, хотя на самом деле оно никогда его не покидало. Она всегда ощущала его присутствие, даже когда не смотрела на него. Она чувствовала его как якорь в этом мире.

– Любимая, – попытался Аид снова. – Я выбрал тебя своей женой и царицей. Ты примешь…

– Да, – сказала Персефона.

Все рассмеялись, включая Аида, и его глаза заблестели.

– Как всегда нетерпелива.

Она почувствовала, как от его резкого голоса у нее засосало под ложечкой. Наступила пауза, и на этот раз, когда Аид заговорил, она не перебивала.

– Принимаешь ли ты на себя ответственность за людей этого царства и за всех, кто пройдет через его врата?

– Принимаю, – сказала Персефона.

Персефона принимала эту ответственность, но все и так это знали. Ее люди видели, как она сражалась за них, и она будет делать это снова и снова.

– И ты обещаешь соблюдать законы моего двора?

Персефона подняла голову, ее ответ прозвучал немного нерешительно.

– Да?

Аид усмехнулся:

– Достаточно справедливо.

Гермес подошел к Аиду и вручил ему корону из черных шпилей, такую же, что была сейчас на Аиде. С короной в руке он приблизился к Персефоне. Он и без того был высокий, но теперь он стоял на несколько ступеней выше, и Персефоне пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза.

– Тогда для меня удовольствие и величайшая честь предложить тебе эту корону как символ твоей преданности и любви к моему народу и моему царству.

Персефона наклонилась, уставившись на грудь Аида, и он возложил корону ей на голову. Она была удивлена, насколько она тяжелая, но в то же время она казалась ей такой же привычной, как и тяжесть ее рогов.

Аид протянул руку и помог ей подняться по ступеням, крепко поцеловав ее, прежде чем они сели на свои троны.

Только тогда собаки бросились с места. Все трое побежали вперед, к ногам Персефоны, отчаянно желая, чтобы их погладили по голове. Она была так рада, но Аид резко свистнул, и все трое немедленно сели.

– Ох, Аид, – сказала она. – Не трогай их.

– Судя по тому, как они себя ведут, можно