Бита за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу

— Как ты питался во время заключения? Неужели твоей хозяйке приходилось делать закупки в Ацерре? — спросил Скавр.

— О, пищи было очень мало. Хозяйке разрешили покупать ее в Ноле, но только некоторые продукты и по разорительным ценам. Ни одному римлянину или латинянину не позволили выйти из города, — ответил Гальба.

Во время слушания Сенат был заполнен. Когда комиссия Вария бездействовала, сенаторы объединяли ряды в стремлении к какому-либо драматическому зрелищу, которое могло бы заменить им яркие впечатления от работы комиссии Вария.

— Можно мне сказать? — спросил Гай Марий.

— Если никто более старший не пожелает говорить, — холодно ответил младший консул Публий Рутилий Луп. Он получил фасции в феврале и не был сторонником Мария.

Никто не вызвался выступать раньше Мария.

— Если Нола держит под арестом своих римских и латинских граждан и подвергает их лишениям, то не может быть сомнений: Нола подняла восстание против Рима. Давайте разберемся: в июне прошлого года Сенат направил двух своих преторов, чтобы они расследовали то, что наш уважаемый консуляр Квинт Лутаций назвал «италийским вопросом». Около трех месяцев назад претор Квинт Сервилий был убит в Аскуле. При этом погибли все римские граждане, проживавшие в этом городе. Около двух месяцев назад претор Сервий Сульпиций был схвачен и подвергнут заключению в Ноле, как и все прочие римские граждане города. Два претора и два ужасных инцидента: один на севере, другой на юге. Вся Италия, даже в самых ее глухих уголках, знает и понимает значение и важность римского претора. Тем не менее в первом случае, отцы Сената, совершено убийство, а во втором случае — долговременный арест. Благополучный конец заключения Сервия Сульпиция целиком зависел от стечения обстоятельств, позволивших ему бежать. Однако, как мне кажется, Сервию Сульпицию также предстояло умереть. Два римских претора, оба с проконсульским империем, — и на них напали, не боясь ответных мер. О чем это свидетельствует? Только об одном, отцы Сената! Аскул и Нола отважились на это, потому что чувствуют себя в безопасности и полагают, будто мы не отомстим! Другими словами, Аскул и Нола надеются, что Рим окажется в состоянии войны с такими областями Италии, которые поддержат их еще до того, как будут предприняты карательные меры.

Палата сидела, стараясь не упустить ни одного слова, сказанного Марием. Делая паузы, он переводил взгляд с одного лица на другое, задерживаясь на некоторых: у Луция Корнелия Суллы, например, заблестели глаза, а на лице Квинта Лутация Катула Цезаря запечатлелся забавный испуг.

— Я виновен в том же самом преступлении, что и все вы, отцы Сената. После смерти Марка Ливия Друза никто не сказал мне, что может разразиться война. Я начал неверно о нем думать. Когда после марша Силона на Рим ничего не произошло, я посчитал, что это еще одна уловка италиков, намеренных добиться гражданства. Когда марсийский делегат передал принцепсу нашего Сената объявление войны, я и на это не обратил внимания, потому что оно исходило только от одного из италийских народов, хотя в делегации были представлены целых восемь. И я — честно признаюсь — в глубине души не мог поверить, что в наши дни какой-либо из италийских народов может начать войну против Рима.

Оратор сделал несколько шагов, пока не оказался у закрытых дверей, откуда мог обозревать всю палату.

— То, что рассказал Сервий Сульпиций, полностью меняет дело и проливает свет также на события в Аскуле. Аскул — город пиценов. Нола — город кампанских самнитов. Ни тот, ни другой не являются римской или латинской колонией. Я думаю, нам следует прийти к заключению, что марсы, пицены и самниты объединились против Рима. А может быть, в этом союзе участвуют и все восемь народов, приславших к нам депутацию некоторое время назад. Я думаю, что, передавая принцепсу Сената формальное объявление войны, марсы честно предупреждали нас, в то время как другие семь народов не позаботились о таком предупреждении. Марк Ливий Друз неоднократно говорил нам, что италийские союзники находятся на грани войны. Теперь я верю ему, и более того, я думаю, что италийские союзники уже переступили эту грань.

— Ты действительно веришь, что опасность войны существует? — переспросил великий понтифик Агенобарб.

— Да, Гней Домиций.

— Продолжай, Гай Марий, — сказал Скавр. — Я хотел бы выслушать тебя, прежде чем выступлю сам.

— Я мало что могу добавить, Марк Эмилий, кроме того, что мы должны провести мобилизацию, причем как можно быстрее. К тому же необходимо приложить усилия, чтобы составить более точное представление о масштабах этого союза, созданного против нас. Надлежит двинуть все имеющиеся у нас сейчас войска на защиту наших дорог и доступа в Кампанию. Следует также собрать данные об отношении к нам латинян и поразмыслить над тем, как собираются выжить наши колонии во враждебных регионах, если война действительно начнется. Тебе ведь известно, что у меня большие владения в Этрурии, как и у Квинта Цецилия Метелла Пия и у многих других из семьи Цецилиев. Квинт Сервилий Цепион обладает большими земельными участками в Умбрии, а Гней Помпей Страбон и Квинт Помпей Руф владеют Северным Пиценом. По этим соображениям хорошо бы удержать Этрурию, Умбрию и Северный Пицен в нашем лагере, для чего стоило бы немедленно начать переговоры с их местными предводителями. Кстати, что касается Северного Пицена, то его местные предводители сидят здесь, в палате. — Марий слегка повернулся к принцепсу Сената Скавру. — Не говорю уже о том, что я должен лично командовать военными силами Рима.

Скавр поднялся.

— Я абсолютно согласен со всем, что сказал Гай Марий, отцы Сената. Мы не можем больше терять время. И хотя сейчас февраль, я предлагаю, чтобы фасции были переданы от младшего консула старшему. Это — главный консул, и именно он должен руководить нами во всех делах, столь же серьезных, как это.

Рутилий Луп негодующе выпрямился, но популярность его в палате была невелика, и хотя он настаивал на формальном разделении власти, сенаторы высказались против него подавляющим большинством. Кипя от злости, он уступил первую должность в Риме Луцию Юлию Цезарю — старшему консулу. Друг Лупа Цепион присутствовал при этом, но двух других его приятелей, Филиппа и Вария, в зале не было.

Вполне удовлетворенный, Луций Юлий Цезарь вскоре продемонстрировал, что доверие принцепса Сената было оказано ему не напрасно: в течение того же дня он принял все главные решения. Оба консула отправятся на войну, оставив городского претора Луция Корнелия Цинну управлять Римом. В первую очередь нужно было уделить внимание провинциям. Как было решено уже раньше, Сентий оставался в Македонии; испанских наместников также не следовало трогать. Луцию Луцилию поручалось управлять провинцией Азия. Но чтобы не предоставлять царю Митридату новых возможностей, пока Рим вовлечен во внутренние беспорядки, в Киликию был немедленно послан Публий Сервилий Ватия с задачей обеспечить спокойствие в этой части Анатолии. И что важнее всего, консуляру Гаю Целию Кальду было поручено особое объединенное наместничество в составе Заальпийской и Италийской Галлии.

— Поскольку ясно, — сказал Луций Юлий Цезарь, — что в Италии вспыхнуло восстание, мы не найдем достаточно верных нам свежих войск среди тех, что находятся на полуострове. В Италийской Галлии много латинских и мало римских колоний. Гай Целий сам будет находиться в Италийской Галлии и руководить вербовкой и обучением солдат.

— Если мне будет позволено дать совет, — громогласно объявил Гай Марий, — то вот он: пусть квестор Квинт Серторий отправится вместе с Гаем Целием. В этом году его деятельность касается налогов, и он пока еще не является членом Сената. Однако я уверен, что все мы, здесь присутствующие, хорошо знаем Квинта Сертория как настоящего военного. Дадим же ему возможность использовать там свой опыт — как в налоговой, так и в военной области.

— Согласен, — немедленно отозвался Луций Цезарь.

Возникла необходимость в решении огромных финансовых проблем. Казначейство было платежеспособно и обладало ресурсами, превышающими обычные запросы, но…

— Если эта война окажется более ожесточенной или более затяжной, чем мы сейчас думаем, нам понадобится значительно больше средств, чем мы имеем на данный момент, — сказал Луций Цезарь. — И я хотел бы, чтобы мы начали действовать сейчас, а не позднее, и потому предлагаю установить прямое обложение налогом всех римских граждан и всех обладающих латинскими правами.

Это, разумеется, вызвало бурные возражения среди определенных кругов палаты, однако Антоний Оратор, а также принцепс Сената Скавр произнесли прекрасные убедительные речи, и в конце концов эти меры были согласованы. Налог с населения никогда не был постоянным, а взимался по мере надобности. После победы великого Эмилия Павла над Персеем Македонским податями облагались только люди, не имеющие римского гражданства.