Похититель душ - Энн Бенсон

Я плакала, но уже без слез – их больше не осталось. Мне даже говорить было трудно, и мой голос звучал едва слышно.

– Предаваться греху содомии. Боже праведный, Жан, я бы все отдала, чтобы вернуть то время и все изменить. Мы бы могли покинуть это исполненное зла место, уехать куда-нибудь…

– И что бы мы делали, матушка? Стали бы крестьянами? Но ведь отец не был земледельцем или скотоводом. Он был солдатом, а солдаты, которые не находятся на службе, превращаются в разбойников, чтобы прокормить свои семьи. Наши мечты и надежды, мое образование, служба Мишеля – все пошло бы прахом.

Конечно же, он был прав. Он защищал тех, кого любил, и все, о чем мы мечтали. Но такой дорогой ценой. То, что он после свершенного над ним насилия, став взрослым мужчиной, превратился в достойного человека, я считала чудом.

– Идем, – сказала я и встала с жесткой каменной скамейки, на которой мы сидели во внутреннем дворе.

Подул холодный октябрьский ветер, и я замерзла: почти не чувствовала пальцев, носа, щек.

– Давай забудем наши печали и вспомним, что на свете есть еще и радости.

И мы отправились на поиски брата Демьена. Наш садовник, совмещавший с любимым занятием службу во имя Господа, сразу же после того, как заседание суда объявили закрытым, отправился проследить за сортировкой яблок. Самые лучшие будут перенесены в холодный подвал, чтобы радовать нас зимой. А те, которым не повезло и у них на боку имеются вмятины или пятна, пойдут под пресс. Потом сок перельют в дубовые бочки, где он будет некоторое время бродить. Я бы с наслаждением сейчас выпила стаканчик или даже два восхитительного вина, чтобы немного смягчить воспоминания о прошедшем дне.

Когда мы вошли в сарай, где хранился урожай, нас тут же окутали чудесные запахи, да и воздух здесь оказался теплее, чем снаружи – там уже пахло поздней осенью и обещанием холодной зимы. Бочки и горы яблок были повсюду. Брат Демьен отложил несколько великолепных красных яблок в сторону. Я взяла одно и принялась с восхищением вертеть его в руках.

– На завтрак его преосвященству?

– И в подвал герцога Иоанна, – ответил он.

Он огляделся по сторонам, проверяя, как идут дела.

– Все замечательно, – заметил он, – хотя в этом году нас много отвлекали. – Он рассеянно вынул яблоко из одной бочки и переложил в другую. – Боюсь, я уделял меньше внимания нашему урожаю, чем следовало. Разумеется, братья и сестры работали и без меня и прекрасно со всем справились, но со мной получилось бы гораздо лучше.

Иными словами, ему не пришлось бы перекладывать яблоки из одной бочки в другую.

– У нас выдался необычный урожай, – проговорила я. – Да и год не совсем обычный.

– Спаси нас Господи от еще одного такого же года, – сказал брат Демьен и перекрестился, чтобы придать своим словам дополнительную силу. – Но, боюсь, он станет еще более запоминающимся, и довольно скоро.

– Почему? – спросила я.

– Я слышал, что милорд Жиль намерен говорить с его преосвященством и Л'Опиталем. Он хочет заключить сделку.

– На какую сделку он может сейчас рассчитывать?

– Касающуюся его смерти.

– Но никто не сомневается, что его приговорят к смерти. Его преосвященство ни за что не согласится на простое тюремное заключение.

– Разумеется, – проговорил брат Демьен. – Это не обсуждается. Но мне сказали, что он желает обсудить способ.

Меня снова охватил почти невыносимый гнев; но я надеялась, что сумела не выдать себя. И не сомневаюсь, что мне это не удалось, потому что оба молодых священника – мой сын и брат Демьен – тут же внимательно на меня посмотрели.

Я снова накинула капюшон и, не говоря ни слова, повернулась к двери. Еще прежде, чем Жан успел вымолвить хоть слово, я помчалась к замку.

Мой сын, который был моложе, естественно, сумел меня догнать. Но я не позволила ему сопровождать меня к Жану де Малеструа. Должна заметить, что он повел себя в неподобающей для священника манере: иными словами, принялся ругаться. Превратился в возмущенного сына, пытающегося остановить мать. Но я не поддалась на его уговоры.

Его преосвященство сидел за столом, перед ним стоял поднос с ужином, повсюду были разбросаны бумаги, к еде он не притронулся. Беспокойство на его лице сменилось радостью, когда он меня увидел, и его улыбка показалась мне искренней.

– Я думал, вы будете ужинать с сыном, иначе непременно пригласил бы вас.

– У меня сегодня нет аппетита. – Я показала на поднос. – У вас, похоже, тоже.

– Мой желудок упрямо твердит, что не желает никакой еды.

– И не удивительно, учитывая то, что мне сказали пять минут назад. Неужели милорд действительно намерен просить снисхождения? Я слышала о какой-то сделке.

– Да.

– И вы собираетесь пойти ему навстречу?

– Только если меня вынудят обстоятельства, а я такого поворота событий представить себе не могу. Если только до завтрашнего дня не случится что-нибудь ужасное, я приговорю его к сожжению на костре, чтобы он превратился в кучку пепла. А потом позабочусь о том, чтобы пепел развеяли по ветру.

Ужасная, немыслимая судьба для человека, который верит в загробную жизнь. Как же это страшно – знать, что твои останки будут развеяны по ветру, как жалкая пыль. Но ничего другого он не заслужил.

– Я не единственная, кто не обретет на этой земле покоя, если вы проявите к нему милосердие. Он не пожалел моего сына и тысячи других сыновей.

– И вы не одна, кто так думает, – тихо сказал он. – Но я обязан выслушать его просьбу – как судья и слуга Господа.

– Когда вы с ним встретитесь?

– Приговор будет вынесен завтра. Значит, я должен встретиться с ним сегодня.

– Я дам вам тот же совет, который дали бы мне вы, если бы мне предстояло войти в прибежище зла.

– А именно…

– Не позвольте ему усыпить вашу бдительность. Дьявол – мастер лжи и принимает самые разные обличья, и вам суждено с ним встретиться в верхних апартаментах.

Я вернулась к сыну, и мы сделали вид, что ужинаем. Мы возили еду по тарелкам, перепачкали все пальцы, но наши вилки так и остались без дела. Наконец молодая сестра, которая принесла нам подносы, вернулась и забрала их, почти в том же виде, в каком они были доставлены.

На вечернюю службу мы отправились вместе, а когда каждому пришло время обратиться к Богу со своими просьбами и желаниями, я попросила его позаботиться о том, чтобы наказание Жиля де Ре было быстрым и верным.

– Завтра вынесут приговор, – сказала я, поднимаясь с колен. – Мы будем присутствовать на заседании в память о моем сыне и твоем брате, а также тысяч других детей, отнятых у матерей.

– Аминь, – сказал Жан.

Выйдя из часовни, мы разошлись в разные стороны, он намеревался присоединиться к тем, с кем приехал сюда, а я отправилась в монастырь. Когда я шла по двору, ко мне приблизилась молодая сестра и передала, что его преосвященство хочет со мной поговорить.

Я тут же без колебаний направилась в его апартаменты.

Епископ предложил мне сесть, и я повиновалась, но, устроившись поудобнее, сразу начала задавать вопросы.

– Как прошла встреча?

По выражению его лица, на котором застыла боль, я поняла, что он согласился на просьбу милорда.

– Он будет похоронен на освященной земле, – тихо ответил он. – Сначала мы его повесим, затем предадим тело огню, но труп будет извлечен из пламени, прежде чем превратится в пепел.

Он посмотрел мне в глаза, словно ждал ответа. Я сознательно помолчала несколько мгновений, прежде чем заговорить снова.

– Символическое сожжение. – Я испытала страшную горечь и была недовольна, но не находила слов, чтобы выразить свои чувства. – А что насчет остальных?

– Он попросил, чтобы им позволили умереть после него – они должны видеть его казнь и знать, что он не избежал наказания; он считает, что они это заслужили, учитывая, что он вовлек их в свои преступления, ведь они состояли у него на службе. Он уверен, что, если бы не его влияние, ни Пуату, ни Анри не вели бы такую гнусную жизнь. Я согласился. Мне показалось, что это разумное решение судьбы слуг.

– И он умрет так, как вы сказали?

– Да.

Я даже не пыталась скрыть свое горькое разочарование.

– Вы заключили дьявольскую сделку, ваше преосвященство. – Возмущенная и сердитая, я встала и повернулась к нему лицом. – Что он предложил вам взамен? Ключ к сундуку, наполненному золотом, который вы должны доставить герцогу Иоанну? Формулу, позволяющую превращать один металл в другой? Святые Дары Христа?

– Жильметта, я не могу сказать…

– Я ожидала от вас большего.

Не говоря ни слова, я повернулась и вышла, не скрывая слез боли от еще одного предательства.

Я стонала и металась на своей постели всю ночь. Я ворочалась с боку на бок, и простыни пропитались потом. На следующий день утром суд собрался с единственной целью – объявить вину Этьена Коррило, известного под именем Пуату, а также Анри Гриара, слуг барона Жиля де Ре, которых приговорили к смерти через сожжение. Оба смотрели в пространство и, казалось, ничего не замечали вокруг себя. Ни тот ни другой не произнесли ни слова в свою защиту. Их отвели в холодный, темный, грязный подвал, где они останутся до конца своих жалких жизней, в то время как их умный и проницательный господин будет спать на роскошной постели в комнате с пылающим камином. Такова Божья справедливость, хотя, с моей точки зрения, называть такое справедливостью просто непристойно.