Граничные хроники. В преддверии бури - Ирина Мартыненко

Щелчок – и яркий свет заполняет все пространство, словно разрывая тьму изнутри. Он выворачивает наизнанку. Вывертывает и тянет в неимоверную глубину, а яростные переливы без конца танцуют перед глазами. Замирают на миг, и вновь устремляются в бурливый водоворот ожившего цвета.

Потом все гаснет. Исчезает. Как некогда исчезли из вида стелющиеся по земле осенние туманы, как растворилась во мгле ночь, открыв извечно неизменное небо сизой земли. Все началось с самого начала, все возобновило свой мерный ход. Время потекло сызнова, поборов выросшую преграду, ставшую еще одним сумеречным воспоминанием, а Лиса… Что он еще мог сделать…

Парень все так же сидел на ставшем уже родным кресле позади Ласточки, с каким-то безудержным отчаянием рассматривая собственные ногти на пальцах. Ему не хотелось говорить. Да и что он мог сказать? Что?

В это мгновение магу так отчаянно захотелось вернуться в тот зыбкий мир, из которого он по собственной воле ушел. Глупый. Какой же он был глупый. Как он мог это сделать? Ради чего? Неужели из-за этого призрачного шанса еще немного побыть с ней… Настоящей. Еще немного…. Но ведь здесь она такая, какая есть, а он сам… Он чуть не убил ее, перепутав с той тенью. Потом еще, с непривычки, принялся колдовать в Последних мирах, как будто не знал, что там делать подобное – самоубийственное занятие. Хорошо хоть их потом вынесло на Изнанку… Вот только… Все пошло не так, как должно было… Этот ураган, этот тупица алеги, эмпат… Он был так зол, что едва ли узнавал себя сам. Мага только чудо удержало от того, чтобы расправиться с той тварью, следовавшей за ними во время их повторного посещения леса Краемирья. Лишь то, что она могла быть как-то связана с Анарин и этими двумя путниками, сдержало его от опрометчивого поступка. Она словно охраняла их. Маг мог поклясться в этом, а еще в том, что пока сам он блуждал по зазеркалью, у этих троих были какие-то дела в Краемирье. Нет, не так. Не у троих. Нианона в расчет брать нельзя. Он очнулся, когда они так неудачно приземлились во второй раз. Значит… Ласточка и Анарин…

Лиса закрыл лицо руками, пытаясь помассировать кончиками пальцев свои веки. Ему не хотелось ни о чем думать. Совершенно и полностью отключиться от настоящего. Заставить голову опустеть. Но он не мог. Не мог забыть ни того, что он уже сделал, ни того, что ему еще предстоит. Сумбурные мысли, заоблачные устремления, такие далекие, такие близкие, а еще разочарование и понимание собственного бессилия. Так много оттенков. Так много цветов. И все это смешивалось. Не давало покоя. Задевало. А вместе с тем какое-то чужое, отстраненное понимание совершенных им поступков, действий и сказанных слов. Ни хороших, ни плохих. Обычных. И в то же время, словно посторонних. Точно и не он это все совершал. Ведь он не мог так говорить, делать такое… Не мог. Пусть даже все это и направлено на то, чтобы защитить его спутников. Его товарищей, а может, и друзей. Хотя нет. Кого он обманывал? Только себя.

Что-то защемило в груди у мага. Так тоскливо. Так сильно. Неправильно.

Робкие попытки отгородиться, и Лиса понимает, что вместо спасения ему стало еще хуже. Как будто он утратил что-то незаметное, но совершенно незаменимое, и та пустота, что всегда была у него внутри, кажется, стала еще больше. Она заполняла парня, совершенно не щадя. Подступающим потоком до самых краев.

Его злость улетучилась, но вместо нее появилось непереносимое уныние. То самое, что порой подтачивало его силы, когда он был один на один с самим собой. Вот так – как сейчас, ведь теперь его спутники вряд ли могли увидеть, как этого уставшего человека одолевают его внутренние слабости.

– Ласточка, Анарин – ступайте, – тихо произносит маг, – Нианон – ты пойдешь со мной.

Лиса не поднимает глаз. Он не хочет этого видеть. Совершенно не желает смотреть на эти пустые, ставшие такими чужими в одночасье лица. Нет. Только не в этот раз.

Едва различимые шаги. Приглушенный визг открывающихся заслонок. Вот уже до ушей мага доносится хлопок открывшейся двери. Опять шаги, а затем негромкий скрип подошв о стальную лестницу. Вновь хлопок, но гораздо сильнее, и вновь в кабине воцаряется тишина.

– Пойдем, – через какое-то время негромко говорит Лиса.

Неловко подымая свой взгляд, он встречается с пустыми, остекленевшими глазами Ноя. Он все с тем же недоверчивым выражением лица смотрит на путника. Немного приоткрытый рот, замершая в непонятном жесте ладонь, да наконец-то раскрывшееся одеяло. Легкая одежда паренька уж никак не была по сезону в Последних мирах.

– Что я за человек, – вздыхает маг, вытирая с его щеки застывшую струйку слюни, потом он кладет замершую руку на колено, при этом поправляя теплую накидку эмпата, тем же серьезным голосом, обращаясь уже непосредственно к пареньку, говорит: – Держи крепко и не отпускай, понял… В горах летом прохладно, знаешь ли, а твой дядя Альберт весьма щепетильный в некоторых вопросах. – Лиса неожиданно усмехается и, робко пригладив волосы пареньку, продолжает: – Так что, не расстраивай его. Он у тебя просто замечательный. Хоть и бурчит больше, чем говорит, но это не главное. Самое главное, что он у тебя есть. Запомни это, Ной. Когда тебе есть к кому возвращаться – это значит, что у тебя есть дом.

Паренек вряд ли понимает то, что пытается донести до него маг, все теми же опустевшими глазами смотря куда-то вдаль, но Лису это не смущает. Будь юный эмпат сейчас в добром здравии, путник никогда бы не смог ему сказать нечто подобное. Уж такой он человек.

– Пойдем, – еще одна негромкая фраза, и вот уже двое истинных снаружи.

Глубокий вздох, и легкие Лисы окунаются в мягкую ночную прохладу. Зеркально чистый горный воздух, от которого у мага едва ли не кружится голова. Все-таки, он слишком долго был на Изнанке.

Потом парень помогает Нианону ступить на все еще теплый ровнехонький настил у смежной линии при их ангаре. Поправляет его потрепанное одеяло, удостоверяясь в очередной раз, что паренек цел. Уже хочет отпустить.

– Прямо по расписанию, – смеется ночь, а вместе с ней и тонкая фигура.

Майа. Он по голосу узнал ее. Тень Катарины.

– Вижу, у тебя компания, – все так же то ли ухмыляясь, то ли посмеиваясь, продолжает она. – Не думала, что на троих у тебя сил хватит. Ошиблась. Прими мои поздравления.

Лиса не отвечает. Молча смотрит на неожиданную собеседницу исподлобья.

– Ого, ты нашел эмпата? – и, видя некое непонимание на лице мага, она продолжает: – Он потерялся. Неожиданно… Я даже, честно говоря, думала, что больше его не увижу в Гильдии Ветра, но, видимо, ошиблась. Еще раз.

– Вот как.

– А ты, я вижу, не расположен к беседе, а, Лиса? Неужели не рад нашей встрече?

– Рад.

– Тогда… – несколько шагов и вот ее губы коснулись его.

Долгий, неимоверно долгий поцелуй, и Лиса понимает, что уже прижимает девушку к себе, жадно ловя каждое мгновение. Каждый вздох. Каждый шелест сердца. Осторожное дыхание. Вновь и вновь, точно следуя невидимому ритму.

Вот она уже сама прижимается к путнику и осторожно кладет голову ему на грудь. Он аккуратно гладит ее мягкие темные волосы.

– Я скучала по тебе, – тихо говорит Майа.

– Знаю, – в такт ей отвечает Лиса.

– Мне было так грустно без тебя.

– Знаю, – он осторожно поправляет прядки.

– Я переживала.

– Знаю, – все повторяет и повторяет он.

Так они стоят какое-то время, крепко обняв друг друга, словно сросшиеся деревья, не обращая внимания ни на что.

Ангары позади них пылают огнями, разношерстные тени скользят по гладкой поверхности дороги, залазят вовнутрь, там, где ночуют зачехленные крылатики, дожидаясь нового дня. Из мастерских доносится шум. Не такой громкий, как днем, но более отчетливый и звонкий. Вот где-то слышно, как кто-то заводит двигатели, проверяет системы. Вначале шорох, а потом оглушительный рев. Ночной перелет у самой кромки Потока. А горы все так же молчат. Они – громовержцы-великаны, никогда не открывавшие свои глаза, никогда не выказывавшие свой гнев. Они мирно дремлют вечным сном здесь – на Границе миров, укрытые от чужих помыслов и взглядов тягучими Туманами Изнанки. А ведь она отсюда так близко и так невыносимо далеко.

Набежавший ветерок треплет их волосы, ласкает лица. Он иссушает, и он же лечит. И Лисе чудится, что больше никого нет. Ни его, ни ее. Лишь этот великий поток, что живет где-то глубоко в недрах этой плоской, как линь земли. Там, где города растут вниз, а не вверх, где нет ни солнца, ни звезд, где нет ничего, что было в том мире, где он вырос.

А еще в этот миг он неожиданно понимает, насколько здесь одинок. Его мир. Его жизнь. Были ли они на самом деле или только пригрезились? Может, он все еще так и не выбрался оттуда, а эта ночь лишь очередной занавес зазеркалья и так без конца? Безбрежный океан причудливых иллюзий.

Его глаза широко раскрыты. Лиса все смотрит и смотрит вдаль. Туда, где у самой границы их ангаров и плаца стоят двое. Анарин и Ласточка. Он без труда узнает их, и его сердце так невыносимо стягивается, так жжет от глухой обиды и боли. Зачем обнимая одну, он все время думает о другой? Почему так? Почему все так, а не иначе? Майа. Анарин. Маг так безнадежно запутался, совершенно не понимая, куда дальше ему идти. Он боялся сказать даже себе самому, что…