Граничные хроники. В преддверии бури - Ирина Мартыненко

– Но как?.. – видимо, серкулус так и не смог поверить в то, что путник целый и невредимый сейчас стоит перед ним.

– Жив-здоров, все отлично, все просто замечательно, – отвечает за Ветерка эолфка, а потом в сердцах заканчивает: – Но нам надо кое-что обсудить, к твоим же катакомбным задохликам эти ваши нюни!

– И я, и Андрейко, – предугадывая слова Дэзмунда Смитта, говорит ему Ветерок, – мы оба целы и вместе вернулись. И… Господин серкулус, я думаю вам нужно кое-что знать…

– Что ты там еще хочешь сказать, красавчик?

– Это личное…

– Знаю я ваше личное, – уже заводится главный механик от нетерпения. – Сейчас оно и меня, чтоб ты знал, касается! И нечего зенками хлопать, а то я не понимаю, что вы тут за бедлам устроили!

– Подождите-подождите, – решительно заговорил Дэз, – я вас не совсем понимаю, но… Мне срочно надо кое-что закончить. И да, это до ужаса важное.

– Важное? – эолфка эмоционально закатила глаза. – О, перегоревший карбюратор тебе в притолоку поглубже, что там еще у вас может быть такого важного?

– Мне нужно идти, Соша, – пытается обойти эолфку путник.

– Отлично. Тогда я с тобой, и это, с позволения сказать, не обговаривается и… – пропуская Дэзмунда Смитта вперед, эолфка лихо выкрикивает, уже обращаясь к Ветерку: – Чего ты там копаешься, красавчик? А ну поторапливайся, а то не догонишь, а я за тобой гоняться не буду. Поступлю практичней – сам знаешь как. Так вот, о чем это я, – теперь уже обращаясь к серкулусу, гораздо тише продолжает она: – Не хочу я еще и за тобой бегать, Дэз. Мне на сегодня и так стрессов хватило.

– Сигурд сказал, что ты меня искала, Соша, – проговорил негромко Дэзмунд Смитт.

– Не забыл, – хмыкнула та. – Хорошо… Ты ведь еще не знаешь новостей, так? Да, я думаю, что наш общий приятель не успел тебя ввести в курс дела. Оно и понятно. Вы же только-только с той стороны. Так вот, не буду отвлекаться. Ты, вроде как, с ребятами пляски вокруг Луаны и Марнаган устроил, верно? Ну, так вот, тебе еще одно па для острастки: у нашей выдры подземельной есть одна очень маленькая проблема личного характера конечно же, и зовется она аллергией. Не любит наша кротиха одуванчиков иномирных, чтоб ее. Не ценит редкую пыльцу, а вот какую – ни за что не догадаешься, господин серкулус!

– Не томи уже, Соша.

– Последние миры, Дэз! – торжественно заключила эолфка. – Ну, как тебе такой поворот событий, а? Вижу, что заценил. Бледнолицый даже развел полемику о сезонах и прочей ерунде, представь себе. Вроде, как для этих вот злосчастных одуванчиков цветение сейчас противопоказано, ну и дальше по оглавлению. Его это дело тоже так… Проняло. Это же какой шанс был заработать такую болячку, а, господин серкулус? Вот-вот, один на сотни тысяч! Да в таком-то месте, как наш распрекрасный Лабиринт. Уму непостижимо. Смешно не смешно, но последствия аллергии – нате вам, пожалуйста. Наша выдра подколодная хорошенько подбита наполовину заклятием, наполовину милой пыльцой. И не подскажешь мне, а, Дэз, с чего бы это?

– Я не силен в ботанике.

– Только не надо вот и мне еще здесь эти твои фразочки веселые за пазуху пихать. Изволь избавить меня от словоблудственного святотатства, потому как не в настроении я твои чванливые отговорки слушать. Недосуг мне сегодня, я ясно изъясняюсь?

– Подожди, Соша, я одного не могу понять – тебе-то какая от этого польза?

– Я, как и ты, здесь по делу, и чует мое сердце, оно у нас с тобой местами как-то уж слишком схоже. Можно сказать, даже общее.

– Общее дело?

– Быстро схватываешь, Дэз. Но думаю, сейчас не время мне со своей требухой в твое корыто лезть. У тебя и кроме меня есть поставщики всякой дряни. Вон видишь, бледнолицый жаждет общения еще больше, нежели я сама. Он очередь первым занял, так сказать, место застолбил, ну а я за ним следком как-нибудь примощусь, так что поговорить мы с тобой еще успеем, да так живо, что у меня еще три раза язык усохнуть успеет, – кивнула она, указывая на стоящего в дверном проеме северянина.

Увидев идущих ему навстречу путников, Сигурд ничего не произнес. Он жестом подозвал к себе серкулуса. Тот, нахмурившись еще сильнее, пошел следом за лекарем. Соша ни на шаг не отставала от своего спутника. Она знаками приказала Ветерку немного подождать, заодно в красках показав, что именно его будет ждать, если путник надумает все-таки ретироваться.

Теперь, войдя прямиком за Дэзом в непривычно ярко освещенное помещение, Сохиши Шиско без труда узнала в нем место своего недавнего заточения. Неприятные вспоминания, но что поделать – уж какие есть. Сама особая палата едва ли сильно поменялась с того времени, как ее покинула эолфка. Комната как комната, вот только обитатель в ней все-таки сменился.

Паренек-некромант, тот самый, которого взвалила на свою шею Анарин. Хотя это уж слишком громко сказано, ведь та едва ли им занималась, спихивая то одним своим знакомым, то другим. Одним словом, у мальчишки этого было что-то вроде самообразования, но не суть важно. Главное – сам он сейчас в бессознательном состоянии валялся на больничной койке, окруженный толпой снующих вокруг него опекунов.

– М-да, – невесело протянула Соша не удержавшись, – и чего тебе здесь так понадобилось, а, господин серкулус? Неужели на всякие извращения потянуло на старости лет? М-да, с нашей-то работой всякое бывает…

– Сохиши Шиско? – то ли удивился, то ли поставил свой вердикт при виде эолфки светловолосый лекарь.

– И не скажи, – сразу же ехидно отозвалась та, – ты сама наблюдательность, бледнолицый.

– Дэзмунд?

– Она со мной, – негромко ответил ему серкулус.

– И нечего было так переживать, – не без ехидства сказала Соша, – а то Шиско-Шиско… Как будто и не виделись сегодня, честное слово.

– Уверен? – спокойно спросил серкулуса Сигурд, не обращая внимания на бурчание главного механика летного крыла.

– Другого пути нет, – качнул головой Дэзмунд Смитт.

– Хорошо, – кивнул ему в ответ светловолосый лекарь, а потом более громко добавил: – Оставьте нас.

Слова произнесены. Дым от них еще не осел, но в помещении, кроме Дэза, Соши и Сигурда да самого беспамятного больного, никого не осталось. Эолфка удивленно приподнимает бровь, едва удерживая при себе очередную тираду об ответственности и здешней лекарской этике, которую они должны соблюдать. Вот только выражения лиц ни самого северянина, ни серкулуса не позволяют ей этого сделать. Им и без ее указок все ясно.

Мальчишка вне опасности – теперь это понятно так же хорошо, как и то, что их мир плоский. Иначе Сигурд не разрешил бы никаких махинаций с больным. Он такой человек. Слишком ответственный.

Дэз, пододвинув поближе один из стульев, уже сидит, в нетерпении разминая пальцы здоровой руки, Сохиши тоже выбрала себе удачную дислокацию, став чуть позади серкулуса.

– Только пара вопросов, – говорит светловолосый лекарь, осторожно присаживаясь на кровать юного некроманта. – Я не хочу рисковать.

– Мне большего и не надо, – отвечает ему путник.

– Тогда приступим.

Дверь плотно закрыта, электрический свет наполовину притушен, Соша, со скучающим видом, следит за манипуляциями светловолосого лекаря, но тот все делает слишком быстро, и она в конце концов переключается на созерцание капающей жидкости в подвешенной капельнице. Вполне скучное занятие, позволяющее сохранить свою психику в целости и сохранности, учитывая заморочки здешних обитателей. Сигурд же не всегда был лекарем, как Дэз – стражем порядка, она сама – главным механиком. У каждого из них свое прошлое, которое конечно же «не имеет никакого значения», как гласят официальные документы. Вот только забывать о нем все же не стоило. Ну, это, по крайней мере, порой уж слишком нецелесообразно.

– Готово, – наконец говорит северянин, – можешь начинать.

– Винсент? – отчетливо заговорил серкулус, пододвинувшись поближе к пареньку. – Ты меня слышишь?

– Да, – вялый, едва различимый голос был ему ответом.

Соша с интересом заглянула за плечо Дэза, пытаясь хорошенько рассмотреть паренька-некроманта. Тот совершенно не изменился в лице. Он так же лежал в своей постели, абсолютно не шевелясь, с закрытыми, глубоко запавшими глазами, увитый той же болезненной мертвенностью, что и прежде. Эолфка даже вначале не поняла, откуда доносился его голос, ведь мальчишка так и не раскрыл рта, но стоило ей присмотреться получше, как она увидела одну занятную деталь. В плотно сжатых губах Винсента была монетка. Самая обычная из самой что ни на есть мелочи. Другая, такая же, лежала ровнехонько у него на груди в том самом месте, где ключицы образуют углубление. Оно точь-в-точь было по размеру этой монетки. Как это ни забавно, но звук шел оттуда.

– Он видит меня? – тихо спросил лекаря серкулус.

– Спроси у него сам.

– Ты видишь меня, Винсент?

– Да.

– Надо же, – похоже, то, что теперь юный некромант видел сквозь закрытые веки, немного напрягло серкулуса. – Что ж, это хорошо. Тогда, – здоровая рука лезет в далекий карман, скрытый полами больничного халата, и вот уже перед глазами Соши предстает какой-то непонятный маленький пакетик. Совершенно пустой и небрежно разорванный. – Откуда он у тебя?