Темнее дня - Чарльз Шеффилд

— Помню. Я тогда выражала сомнения, потому что это потребовало бы следования инопланетной эволюции тому же биохимическому образцу, что и наш. Но я видела подобное предположение биологического кодирования, сделанное одним из Мастеров Сети Головоломок.

Сказав об этом, Милли почувствовала укол совести. Последнее замечание выходило за пределы ее собственной работы. Впрочем, у нее отлегло от сердца, когда Джек продолжил:

— Мы зашли дальше простого предположения. Пат Танкард и Саймон Биттерс взяли какую-то старую работу Арнольда Рудольфа по четвертичным кодам. Они приложили ее к сорокамиллионному фрагменту, расположенному между двумя секциями сигнала, которые, как мы уверены, имеют формат изображения. Идея заключалась в том, чтобы посмотреть, не могут ли бинарные цифровые пары соответствовать нуклеотидным основаниям. Конечно, нельзя знать заранее, которое из четырех нуклеотидных оснований соотносится с конкретной парой бинарных цифр. Тогда Танкард и Биттерс взяли все возможные комбинации нулей и единиц. Для каждого случая они просканировали всю секцию сигнала, высматривая, не будет ли там снова и снова возникать какая-то узнаваемая последовательность. И она возникла. Для одного варианта «основание-бинарная пара» снова и снова выскакивала десятибуквенная последовательность ГГГЦАГГАЦГ. Она используется в базовом генном обмене и с небольшими вариациями присутствует во всем от бактерий до людей. Этот регион сигнала СЕТИ буквально ею испещрен. Понимаете, Милли, что это означает?

Она очень ясно это понимала.

— Чужаки, которые это сообщение послали, очень близки к нам по химии и структуре. Если у нас есть код ГАЦТ, мы сможем поискать и прочесть генетические профили всего организма.

— Точно. А затем мы окажемся способны их создать! У нас есть информация, чтобы выстроить инопланетную форму жизни, а не просто о ней узнать. Теперь вы понимаете, почему я к Ганимеду не лечу. У нас тут круглосуточный график, и я должен оставаться, чтобы всех в хвост и в гриву гонять.

— Вы не хотите, чтобы я вернулась? — Милли была взволнована, но слегка колебалась. Она не разделяла полной уверенности Джека в том, чего именно добилась группа станции «Аргус». Каждая головоломка имела бесчисленное множество неверных решений в дополнение к единственно верному.

— Нет, Милли. Вы там тоже продвигаетесь, а нам еще массу проблем предстоит решить. Я уже вам сказал, что мы обработали только часть данных, малую долю процента от всего сигнала, которую мы стали биологическим разделом называть. Там должны быть другие — математические разделы, физические разделы, химические разделы вроде того, что вы обнаружили, и даже, быть может, языковые разделы.

Оставайтесь там, Милли, мы вместе пойдем вперед — и оставим Ублюдка далеко позади!

Джек в своем обычном стиле вихрем исчез с экрана. Милли прервала связь, прежде чем появившаяся там Зеттер успела затеять еще одну войну за территорию. Сидя в единственном кресле в комнате, она глазела в никуда.

Как ни посмотри, группа станции «Аргус» выполнила нечто, имеющее колоссальное потенциальное значение. Теперь вставал вопрос, что Милли собиралась делать с полученной информацией. В принципе, ее единственным ограничением являлось то, что она не могла передавать данные станции «Цербер» кому-то еще, особенно станции «Аргус». А как насчет обратного варианта? Если Милли поддастся своей природной тяге к свободной передаче информации, она расскажет Сети Головоломок о результатах станции «Аргус». Это, в свою очередь, приведет к тому, что Филип Бестон узнает о том, что выяснил его брат.

Но разве это было так плохо? Потенциал возможных достижений для всего человечества был так велик — по сути, речь шла обо всем от передвижения со сверхсветовой скоростью до радикального увеличения продолжительности жизни, — что казалось просто преступным запирать важнейшие результаты в потайных ящичках.

Милли приняла решение. Ей следовало сохранять преданность всему человеческому роду в целом, а не отдельным его представителям или группам. Она направилась по коридору к комнате Совы. Он сказал один час, но в теперешнем душевном состоянии Милли время уже ничего не значило. Ей было все едино — что час, что десять минут.

В любом случае, если Сова не захочет ее видеть, он сможет попросить ее уйти. Этой ночью Милли уже через это прошла.

Было бы куда хуже, если бы там по-прежнему находился ожидавшийся визитер. Милли желала рассказать о достижениях станции «Аргус» Сове, но она не смогла бы сделать подобное признание незнакомцу.

Подойдя к комнате Совы, Милли приложила ухо к щели в косяке.

Ни звука. Очень хорошо.

На сей раз она по крайней мере постучит.

Милли немного побарабанила по твердому пластику, распахнула дверь и бодрым шагом вошла в комнату.

Алекс опаздывал. Его задержали, опять задержали и еще раз задержали. Самым худшим было то, что он не мог ни на что пожаловаться. Он понимал, что происходит, и даже этому симпатизировал. Алекс и сам множество раз бывал причиной подобных задержек. Всегда существовало стремление выполнить еще один, последний тест, проверить еще один пункт данных, добавить еще один пояснительный комментарий...

Впрочем, Алекс надеялся, что он не выглядел так, как Бенгт Суоми, когда что-то подобное проделывал. Главный научный сотрудник «Лигон-Индустрии», темноволосый и смуглолицый, при своем высоком росте страшно сутулился. Предельно дотошный и в высшей степени компетентный, Суоми обладал такой мрачной наружностью, что возникали серьезные сомнения, случилось ли ему хоть раз в жизни улыбнуться. Каждый результат, который он подписывал для передачи Сове, казалось, не иначе как кишечные колики у него вызывал. Дважды жрец науки вроде бы уже готов был отдать все досье, но оба раза забирал его назад и уходил, чтобы прояснить какой-то маленький пунктик со своим персоналом.

Когда Суоми появился в третий раз, Алекс просто вырвал у него досье, схватил нужный информационный кубик и бросился бежать. Вслед за ним из лаборатории вылетел тревожный крик: «...но частицы магнитного поля...» Алекс его проигнорировал.

Теперь он чувствовал себя Белым Кроликом, спешащим по бесконечному садку коридоров и тоннелей, что вели к командному центру Сети Головоломок. Алекс опаздывал, страшно опаздывал, но это не помешало ему на бегу подумать о том, насколько соответствовал его представлениям о членах Сети Головоломок тот факт, что они выбрали для себя то место на Ганимеде, которое можно было найти, только пройдя целый лабиринт. Проще было бы до Совиной Пещеры на Пандоре добраться. Одно можно было знать с уверенностью — другого маршрута к этому месту не существовало. Порой тоннели становились такими узкими, что Сову наверняка пришлось намазать жиром и выстрелить из пушки, чтобы он там прошел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});