Настоящая фантастика – 2014 (сборник) - Марина Ясинская

– Так это ж настоящий.

– А тот ненастоящий, что ли? Буквы, они все одинаковые – тридцать три штуки, брат, – Григорий приятно улыбнулся и двинул дальше.

Нехороший червяк не то что шевельнулся – ужом заскользил по внутренностям Степана.

Дальше он предлагал по двадцать, по десять, совсем отчаявшись – по пятерке – хоть свое вернуть. С тем же результатом. И бросился прочь – немедленно домой.

«Врешь, – думал он, – на слабо не возьмешь. Только бы Володька был не в плавании»!

Володька – одноклассник – ходил каким-то там помощником капитана на торговом судне и всегда привозил из плавания кучу заграничного шматья, аппаратуры и прочих сувениров. А надо сказать, что увлечение книгами приучило жить скромного младшего инженера не то чтобы на широкую ногу, но ни в чем себе не отказывая. И тыщонка на сберкнижке заначена – вот и время пустить ее в дело.

Дрожащим пальцем интеллигент набрал номер Володиного телефона. На счастье, одноклассник отозвался.

– Слышь, друг, – как можно небрежнее произнес Степа, – как там у тебя с этим… ну, понимаешь…

– Ну, понимаю, – усталым баритоном отозвался Володя.

– Я бы прикупил… так, на тыщонку. Джинсы, агрегатов музыкальных… по разумной цене.

– Ага. Щаз, – обрадовал друг детства. – Уже ковырнадцатый в очереди. Все вымели дочиста. А ты мне про цены.

– Так, а когда позвонить?

– Через полгода. Уходим через месяц, идем в Рио, потом в Гонолулу… короче, по морям, по волнам. Тебе, как старому корешу, может, без очереди и подкину, только за цены разговору не будет. Сколько скажу, столько скажу.

Степан поступил как настоящий советский интеллигент. С горя напился, а поутру, поправив здоровье бутылкой «Рижского», поперся в НИИ СРИ. Невзирая на воскресный день. Как-то он этот факт упустил из виду.

От крыльца НИИ, обдав Степана вихрем воздуха, стартовала машина «Скорой». Впрочем, без «мигалки» и сирены.

«Я ему, гаду, покажу! – распалял себя Степа, вздымаясь по винтовой лестнице. – Я его, гада…» Впрочем, что именно «ему» и «его», на ум так и не шло.

Михаил Афанасьич встретил гостя неизменно вежливой улыбкой и всезнающим взглядом. Только был сегодня в этом взгляде некий лукавый прищур.

– Что ж в неурочное время, дорогой Степан? Интеллектуальный голод?

Степа решительно двинул к себе стул и решительно на него взгромоздился. После чего решимость куда-то улетучилась. Осталась пустота. Звенящая, как одинокий комар в темной комнате.

– А у нас хорошие новости, Степан! – с несвойственной ему живостью принялся рассказывать вдруг ученый. – Мы расширяемся. Открыли в городе еще три филиала. Отбою нет от желающих – не справляемся! Там, – Михаил Афанасьевич значительно указал на потолок, – эксперимент признали успешным. Вот, извольте полюбопытствовать, передовую технологию внедрили: WC-books.

Последнее было сказано с иноземным акцентом, отчего Степан встрепенулся и переспросил:

– Виси – чего?

– Да гляньте! – Михаил Афанасьевич пробежался по клавиатуре, вскочил, выхватил из «гроба» распечатку.

Распечатка была особая: клееная толстая брошюра без обложки. На бархатной желтой бумаге ярко-синими буквами оттиснуто: «Виктор Астафьев. Прокляты и убиты». И у «корешка» – четкий пунктир перфорации.

– WC – от английского «ватерклозет», туалет, простите. Туалетная книга. Очень удобно и практично. Ставите книгу в кабинке, идете по естественной надобности, отрываете страничку, – Михаил Афанасьевич ловко оторвал первый лист по перфорации, читаете, утилизируете… э-э… по назначению. Бумага, извольте видеть, с отдушкой, краска не содержит свинца и вредных примесей. Впрочем, об этом я вам, кажется, еще при знакомстве сообщал. Огромная экономия народному хозяйству и конец дефицита туалетной бумаги! Да и пункты приема макулатуры уже не справляются, невзирая на принятые изменения…

– Что?! – сипло выдохнул Степан. – Хотите, чтобы я… чтобы этим? Да будьте вы прокляты!

Он ринулся вон под равнодушное и негромкое:

– Мы давно прокляты, дорогой мой человечек…

Дома Степан долго созерцал крепостной вал распечаток, выстроившийся у батареи до уровня подоконника.

«Гадость… гадость… Что там он толковал про макулатуру? Прочь все это из дому! Завтра же!»

Наутро он вызвал такси и, забив до отказа багажник и заднее сиденье «Волги», отправился в ближайший пункт приема макулатуры. Вопреки ожиданиям, водитель не возмущался и не задавал вопросов. «Не впервой», – дошло до интеллигента.

На пункте творился ад кромешный. Очередь змеилась по всему двору и выплескивалась на бульвар. Степану выдали здоровенную тачку, куда он с трудом разместил распечатки. Отстоял часа три. В очереди обсуждали странное: хватит ли талонов на икру и импортный кофе. Наконец выгрузил ненавистную бумагу на весы.

– Пятьдесят семь кило, – равнодушно сообщила приемщица. – Остались талоны на сервелат, балык и майонез. Что берем?

– А… книги?

Приемщица глянула жалостливо.

– По первой, что ль? Книги эвона когда отменили. Выходит тебе один балык, или три сервелата, или десять банок майонезу. Давай, вон, за тобой еще скока.

– Балык давайте, – зло процедил Степан.

Приемщица ловко откроила ножницами от бумажной простыни квадратик.

– Небось и где отоварить не знаешь? На вот список, где отделы.

Степан совершенно бездумно принял квадратик с надписью «балык 1 шт.» и бумажку со списком гастрономов.

Еще месяц интеллигент занимался важными делами. Он пил горькую и покупал книги. Настоящие, бумажные. Книги теперь в продаже наличествовали любые. Тысяча со сберкнижки неумолимо таяла. О том, что будет, когда деньги кончатся, он не думал. Что-нибудь да будет.

Однажды в сто тридцатом книжном, пустынном, как Куликово поле после битвы, он повстречал грустного Дрибана. Тот рассеянно листал очередной новый том «всемирки».

– Покупаешь? – спросил Дрибан.

– Покупаю, – ответил Степан.

– И я покупаю. Дурак. Надо было художественные альбомы собирать. Цветные. Сейчас за Босха сто пятьдесят по-прежнему дают. Их-то не копируют.

– А кто еще покупает? – голос Степы дрогнул.

– Да есть… пара-тройка…

Дрибан скривился, подхватил томик и двинул к кассе.

А Степан – в НИИ СРИ.

И снова «Скорая» – только теперь подъезжала – с воем и мигалкой. Степан задержался в вестибюле, пропустил бригаду врачей с носилками, присел на стуле подле вахты.

– Щас свеженького вынесут, – доверительно сообщил знакомый лишай. – И носють и носють.

– Кого? – тупо вопросил интеллигент.

Он перед походом изрядно поддал для храбрости.

– Жмура, когой. Вахромей Силыч матом матюгается, ан низя – сверьху сказали: надыть. Эх… Крайнего разу девка была. Белая, как шла к нему, – лишай смачно подчеркнул «к нему», – нюни распустила, шнобель красный, зенки мокрые, а – красивая. Титьки малые, крепкие, я такое полюблял, как молодой был, и хвасад шо надо. Жа-алко…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});