Уж замуж невтерпеж - Надежда Тутова

Глава 5

— На сей раз я не ошибаюсь! Честное слово! — Эфиан чуть не плакал, пытаясь убедить нас в своей правоте.

— Может, хватит? — Жармю недовольно нахмурился.

— Не хватит, потому что это правда! — воскликнул эльф. — Да поймите же, это — Лес Собачьего Духа. Да-да, понимаю — звучит странно, но это древнее название. Это тот самый лес, где Святая Иоланда получила вечную поддержку от Духа, повелевающего всеми псами!

— Святая Иоланда? — я была искренне удивлена: слишком часто стала сталкиваться с именем и рассказами о делах этой святой.

— Она самая. Помните тот стих на камне? — воодушевился Эфиан. — Забыв про честь и про обеты. Рукой дающего прельстившись. Он сам причина своих бед… Это все о Предателе. Есть старая легенда: Святая Иоланда отдала весь свой хлеб псу, а он, вместо благодарности, кинулся на нее, причем со спины. Но и этого было мало: пес обратился с жалобой к Духу, который обещал покарать нечестивицу, обидевшую бедную голодную собачку. Когда же правда стала известна, Дух проклял предателя и на веки вечные обещал поддержку всего собачьего племени благородной девушке. А ведь ныне этот лес находится на территории княжества Алом. Мало того — шильда, найденная Жармю. Вы думаете это просто название? Нет, друзья мои! На листигском языке, старом естественно, это слово означает "у леса"! А старое наречие дольше всего держалось именно в Аломе.

Если эльф прав — а под напором фактов вынуждена это признать, — то я опять потеряла след Фларимона. И как теперь его искать? Именно как: где — тоже неизвестно, но как узнать это самое «где» тоже большая загадка. Опять все с начала начинать. Можно я тихо повою и головой побьюсь?

Скамма встретила вполне обычным деревенским гомоном: привычно скублись соседки, мужики лениво переругивались с женами, где-то в сараюшке мычала корова, с истошным кудахтаньем по улице неслась перепуганная курица. Но только до того момента, как люди увидели нас — все сразу замерли, даже животные. И взгляд такой у всех тяжелый, будто в ожидании беды. Причем беда по их взглядам должна исходить от нас.

— Доброго дня вам, уважаемые! — переговоры начал эльф.

Еще бы! Ведь это по его вине мы оказались здесь.

— И тебе, коли не шутишь, — вперед выступил неказистый старичок, из разряда тех, кого именуют одуванчиками.

— Что вы! Совсем не шучу! — замотал головой Эфиан, изображая полную невинность. — Вы уж простите нас, люди добрые. Мы ж не лиходеи какие — заплутали в здешних лесах, уж и не чаяли к жилым местам выйти, да случайно на шильду наткнулись.

— Хорошо видать наткнулись, — хихикнул старичок.

Удивительное дело, но этот ехидный смешок будто стал сигналом: "Можно не бояться, все в порядке" — люди постепенно вновь вернулись к своим делам. Ни Жармю, ни Сирин не стали выказывать обиду по поводу такого отношения, и мы смогли спокойно войти в деревню.

— Откуда хоть будете? — поинтересовался дедок.

— Из Фелитии, дедушка, — ответила за всех, не желая вдаваться в подробности.

— Эге, далеко вас занесло! — присвистнул от удивления старик. — Вы уж ступайте, с дороги отдохните — советую в дом Гюлхалум идти — и вечерком посидим-подумаем как вам помочь.

А мы просили о помощи? Или на наших лицах написано? Ладно, сейчас это не важно. Разумней последовать дельному совету. Это я по поводу отдыха, если что.

— Во-он, пятый дом от колодца, — махнул рукой старик влево. — Гюлхалум домовитая, даром что из приезжих: и накормит, и устроит, так что не боись, смело обращайтесь.

Дедок дал совет и был таков, я и глазом моргнуть не успела.

— Пойдем к Гюлхалум? — на всякий случай уточнил Эфиан.

О, какие дела — теперь нашим мнением интересуются.

— Почему бы и не пойти? Только с лошадьми решить вопрос надо. Вряд ли у нее найдется место и для них, — пожал плечами Жармю.

— Но у нее же можно будет и за конюшню узнать! — тут же нашелся эльф.

И зачем спорят? Ну, точнее зазря воздух сотрясают. Надоело их слушать. Хм, а не слишком ли часто мне все стало надоедать?

Тяжелое медное кольцо, позеленевшее от времени, на низенькой калитке заменяло колотушку или дверной колокольчик.

— Иду! — степенный женский голос донесся из дома, а потом на порожках показалась сама хозяйка.

Не слишком полная, скорее просто в теле, женщина средних лет. Тяжелые каштановые косы едва умещаются под вдовьим платком. Серый фартук с алой вышивкой понизу. Новенькие сапожки аккурат по ноге. И хитринка в карих глазах. Вот какой оказалась Гюлхалум.

— И что застыли на пороге? Заходите, коли в гости пришли, — усмехнулась женщина.

Видимо, не впервой доводилось принимать таких нежданных гостей.

— Благодарствуем, — опять первым вылез эльф. — Только у нас проблема одна есть: не знаем куда лошадок на постой деть.

— Так в общинный сарай сведите. А дорогу сына попрошу показать, — тут же предложила Гюлхалум. — Эй, Танай, поди-ка сюда!

Из-за дома показалась вихрастая голова пацаненка, явно сорванца. И с таким же хитрющим взглядом.

— Покажешь дорогу к общинному сараю, — строго велела мать. — И сразу же возвращайся: собак, поди, еще не кормил, курам зерна не сыпал, да и двор не метен. А ведь с вечера все сделать обещался.

— Ну, мам, я ж с Кишиткой на рыбалку ходил! — попытался оправдаться мальчишка.

— Хватит, нарыбачился уже. И было бы где, а то в луже копошитесь. Я сказала: туда и обратно! — Гюлхалум грозно нахмурила брови.

Танай обиженно шмыгнул носом, но ослушаться не посмел. Эфиан и Жармю, забрав у нас с Сирин поводья, повели лошадок в тот самый общинный сарай. Странное дело, но мне почему-то показалось, что они не горят желанием общаться с хозяйкой дома.

— Да хватит уж стоять на пороге, заходите в дом. Вас ведь сюда дед Мазиль послал? — лукаво улыбнулась Гюлхалум. — У меня кисель малиновый на печи стоит.

Кисель? Малиновый? Мм…

Оказалось, все очень просто: Гюлхалум — ведьма, потомственная. Но, если честно, да и со слов самой Гюли, ведьмой была ее бабка, прабабка и так далее вверх по генеалогическому древу. А вот мать сбежала с неугодным семье женихом, потому и знаний не досталось. Так, какие-то крохи. И даже состоявшееся после рождения внука (старшего брата Гюлхалум) примирение ничего не изменило.

— Да мать и сама не очень-то стремилась узнать, — сокрушенно качала головой Гюли, не забывая подливать в мою кружку киселя.

Мы сидели за столом у распахнутого окна и разговаривали, прихлебывая душистый густой кисель. Мы — я и Гюлхалум. Сирин, узнав, что нам выделены настоящие кровати в отдельной комнате, со стоном умирающей извинилась и отправилась отдыхать, то есть спать. Я ее вполне понимаю. Но уж слишком вкусным оказался кисель. А разговоры…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});