Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

С апреля 1919 г. по апрель 1920 г. он командовал 4-й армией Восточного фронта. В этот период времени начальником штаба у него был Андерс. Затем они находились вместе с Авк-сентьевским в руководстве Заволжского военного округа в 1920 г. Авксентьевский являлся его командующим, Восканов — помощником командующего, а Андерс занимал должность начальника штаба этого округа. «Генералы» вновь встретились в 1922 г. в войсках Украинского военного округа, где вплоть до сентября 1923 г. Восканов занимал должность командира 6-го стрелкового корпуса, Авксентьевский. командовал 8-м стрелковым корпусом, а Андерс, как отмечалось выше, являлся начальником штаба ВСУК и Украинского военного округа.

Фрунзе, назначенный заместителем Председателя РВС СССР и наркома по военным и морским делам 11 марта 1924 г., приступил к исполнению этих обязанностей только 14 марта, сохраняя за собой вплоть до 20 марта и командование Украинским военным округом, и Вооруженными силами Украины и Крыма. Лишь 20 марта он передал во временное командование Украинский военный округ своему 1-му помощнику по округу Эйдема-ну. Это значит, что принимать официальные решения и подписывать приказы о кадровых перемещениях Фрунзе более или менее спокойно решился лишь после 20 марта. Это значит, что в промежутке между 11 и 20 марта новое руководство РККА чувствовало себя еще крайне неустойчиво.

10

Падение Тухачевского

Как бы в ответ на готовящийся «переворот» 9 марта М.Тухачевский выехал в Смоленск, а оттуда 10 марта — в Минск, вновь к своему другу Г.Гаю и в его 7-ю кавалерийскую дивизию1. Известно, что с 13 по 16 марта 1924 г. в Минске проходил

6-й Чрезвычайный съезд Советов Белоруссии936 937. Это обстоятельство могло служить удобным мотивом выезда командующего фронтом в Минск, хотя он появился там уже 11 марта, в штабе 7-й кавалерийской дивизии. Тухачевский принимал участие в работе съезда, тем более что в Минск на съезд приехал и М.Калинин.

Съезд открылся 13 марта во второй половине дня. Отношение к нему, совершенно очевидно, не отличалось «политической теплотой». Эта непривычная настороженность ощущается даже при чтении стенограммы съезда. В этот день было одно, вечернее заседание, на котором выступил и Тухачевский. Делегатами съезда Тухачевский был принят, судя по их реакции, отраженной в стенограмме, весьма прохладно. Это было заметно, учитывая популярность, которой, согласно различным свидетельствам, он пользовался, особенно на территории дислокации войск Западного фронта1. Хотя Тухачевский, согласно принятому «советскому» ритуалу и порядку, был избран в президиум съезда, слово ему было предоставлено лишь 7-м в «очереди» выступающих11. В этом вопросе важно обратить внимание на то, что 1-м выступавшим был, что вполне логично, М.Калинин; 2-м — Ф.Кон; 3-м — секретарь временного Белорусского бюро ЦК РКП(б) Асаткин; 4-м — член президиума, заместитель генерального секретаря и политический секретарь Международного крестьянского совета Т.Домбаль. Предоставление этим лицам первых четырех выступлений можно объяснить логикой политического содержания самого события. Однако 5-м по счету оратором оказался председатель Центрального бюро профсоюзов Белоруссии Ходош, а 6-м — ответственный секретарь ЦК Союза молодежи Белоруссии Орехова. Лишь 7-м дали слово Тухачевскому. После него было еще три выступавших в этот день — лица второстепенные и малоизвестные'1. Вне всякого сомнения, особенно в политическом контексте тех лет и с учетом известности, должностной значимости и популярности, Тухачевский 938 939 940

вполне мог рассчитывать на 2-е, по крайней мере на 5-е место в списке выступавших. Во всяком случае, он был более значащей в политическом отношении фигурой, чем руководитель белорусских профсоюзов Ходош или комсомольский вожак Орехова.

Как уже отмечалось выше, реакция съезда на его выступление была неадекватна военно-политической значимости его фигуры. Вряд ли это может свидетельствовать о его «проправительственной репутации» в то время. Тухачевского опасались. Напомню и тот факт, что Фрунзе, приступив к исполнению обязанностей заместителя Председателя РВС СССР, сохранял командование Украинским военным округом. И в этом тоже прослеживаются «опасения», «настороженность». Можно полагать, что отъезд Тухачевского из Москвы перед «сменой власти» в армии, его поездка в Минск, в 7-ю кавалерийскую дивизию Г.Гая, возможно, воспринимались политическим руководством в Москве как «демонстрация угрозы».

Трудно проследить по съездовским документам участие Тухачевского в работе съезда в последующие дни: Во всяком случае, он больше не выступал. На следующий дещ>, 14 марта, на утреннем заседании с приветствием выступил командир 7-й кавалерийской дивизии Г.Гай, а на вечернем заседании 14 марта выступил командир 5-го стрелкового корпуса П.Дыбенко. В своем выступлении он сослался на предшествующую речь М.Тухачевского1. Больше участие Тухачевского в работе съезда ничем внешним обозначено не было.

Именно в эти дни, едва вернувшись из Парижа, А. фон Лампе 16 марта записал в дневнике весьма важную и тревожную для него новость: «Сразу поразило меня сообщение В.В.Ко-лоссовского, бывшего у Веры, что в Совдепии раскрыта организация Тухачевского, что он сам и многие из участников заговора арестованы941 942 943 — и все пропало! Это меня очень угнетает, так как на них я возлагал большие надежды»'1. 8 апреля он получил подтверждение этому удручающему и печальному для него известию. «Абеле1 звонил мне, — записал генерал в своем дневнике, — ...Тухачевский и Буденный вызваны в Москву и отправлены в Реввоенсовет, то есть кончены. Бывший генерал Лебедев сменен на посту всероссийского начальника штаба бывшим студентом Фрунзе, который сейчас вынес свою кандидатуру на советского Наполеона!»944 945 В «справке», составленной им по этому поводу, на следующий день отправленной в Париж, генерал подвел итог событиям, связанным с «организацией и заговором Тухачевского». «По заслуживающим доверия сведениям, — сообщал А. фон Лампе в Париж, — Тухачевского правительству, наконец, удалось заполучить в Москву, где он смещен со своей должности командующего Западным фронтом в Смоленске и назначен на более наблюдаемое властью место в Реввоенсовете. Туда же смещен и Буденный»946. Учитывая время прохождения информации из СССР в Берлин, «арест Тухачевского» должен был произойти 14—15 марта 1924 г.

Косвенными подтверждениями указанных событий можно считать кадровые перестановки в руководстве полпредства ОГПУ по Западному краю. Был смещен со своей должности полномочного представителя ОГПУ по Западному краю И.Апетер. Примечательно, что именно 14 марта 1924 г. на должность помощника начальника особого отдела Западного фронта (помощника полномочного представителя ОГПУ по Западному краю)947 и одновременно (по совместительству) на должность заместителя начальника Смоленского губернского отдела ГПУ и начальника секретно-оперативной части назначается Я.Зирнис. Такая концентрация власти по линии военной контрразведки не могла быть случайной. На должность полномочного представителя ОГПУ по Западному краю и председателем ГПУ БССР 7 апреля 1924 г. официально был возвращен из Москвы Ф.Медведь. Фактически же Медведь получил таковые полномочия с декабря 1923 г.948.

И Я.Зирнис (1894—1939), и Ф.Медведь (1889—1937) были давними работниками особого отдела Западного фронта, еще с 1919 г. Зирнис, в частности, в 1920—-1922 гг. находился в руководстве или руководящем звене особых отделов 15-й, 16-й армий и 27-й стрелковой дивизии. До 14 марта 1922 г. Зирнис являлся заместителем начальника Витебского губернского отдела ГПУ и начальником секретно-оперативной части. Новое назначение с повышением по должности и объединением в руках Зир-ниса должностных прав помощника начальника особого отдела Западного фронта, заместителя начальника Смоленского губернского отдала ГПУ и начальника секретно-оперативной части этого отдела и сохранением должностных прав начальника Витебского губернского отдела ГПУ именно 14 марта 1924 г. вряд ли можно считать случайным. Скорее, это была мера «чрезвычайная» в соответствии с «чрезвычайностью» ситуации.