Отец мой шахтер (сборник) - Валерий Залотуха

– Ну чего тебе от меня надо?

Их разделял очаг, только теперь пламени не было, остывающие угли мерцали в сумраке пещерного храма. Кангалимм сидела на своем месте. Она была в той же одежде, с черной кисеей на лице, с венком из лотосов на голове.

– У тебя есть с собой какая-нибудь вещь, оставшаяся от того человека? – спросила колдунья.

Иван помедлил и, обойдя вокруг очага, вытащил из кармана портсигар, присел, осторожно раскрыл его и протянул.

– Это он…

Кангалимм приблизила портсигар к лицу, нюхая серую пыль.

– Он что, так много курил? – удивленно спросила она.

– Нет, там раньше был мой табак, – торопливо объяснил Иван.

– Ты хорошо выучил наш язык, великий господин, – похвалила колдунья и вновь стала нюхать.

Иван напряженно всматривался, пытаясь разглядеть что-либо за кисеей, но это не получалось.

Колдунья взяла щепотку пепла, бросила его в очаг и положила портсигар на каменный пол.

– Не бойся того, кто прилетает к тебе ночами. Это и есть тот человек. Его дух воплотился в маленького летающего дракона.

– Ле-нин? – потрясенно прошептал Иван.

– Я не знаю его имени. Но это был великий человек. Он пришел в мир, чтобы изменить его, но мир не принял его.

– Ленин… – шепотом повторил Иван.

– Дух великого человека сам выбрал тебя, – продолжала вещать колдунья. – И ты должен оберегать его.

– А… а потом, что будет потом? – растерянно спросил Иван.

– Потом его дух вселится в козла, потом в собаку, потом в слона, потом в черепаху, – спокойно и убежденно проговорила старуха и замолкла.

– А потом? – спросил Иван встревоженно.

– Потом он снова придет в мир, чтобы его переделать.

– А когда, когда это будет?! – закричал Иван в нетерпении.

– Считай сам, великий господин. Маленький летающий дракон живет пять лет. Козел живет десять лет. Собака живет пятнадцать лет. Слон живет сто лет. Черепаха живет триста лет. Считай сам.

– Не доживу, – прошептал Иван.

Вытащив золотой, царской чеканки рубль, он вложил его в длинную ладонь старухи, но монета упала, звякнув, на каменный пол и покатилась.

– В той жизни, когда ты любил меня, ты был щедрее, – сказала Кангалимм.

– Но у меня больше нет, клянусь, Кангалимм! – искренне воскликнул Иван.

И вдруг мгновенно и мертво колдунья ухватила его костяной рукой за причинное мужское место. От боли и ужаса у Новика полезли на лоб глаза.

– Ты любил меня в той жизни, полюби в этой, великий господин! – в голосе Кангалимм была насмешка.

– Рехнулась, старая карга?! – заорал Иван по-русски. – Пусти! Пусти, я тебе сказал! – И коротко и резко Иван двинул колдунью кулаком в лоб.

Она опрокинулась на спину, кисея рассыпалась, и Иван увидел ее лицо. Это было лицо еще молодой женщины с очень светлой для индианки кожей. Вместо глаз у нее были две страшные черные ямки, будто кто выжег их горящей головешкой.

Нечаянно толкнув ногой раскрытый портсигар и рассыпав ленинский пепел, Иван кинулся к двери напрямую через очаг, наступив на угли босой ногой. Но остановился у входа и, тряся обожженной ногой, прокричал:

– Пропади ты пропадом, ведьма!

Кангалимм стояла у разгорающегося очага.

– Ничего, ты еще позовешь меня, великий господин, – тихо и спокойно сказала она и пообещала: – И я приду.

Была ночь. Иван сидел в лачужке за грязным столом, пьяно упираясь потным лбом в ладонь, пил из глиняной чашки мутный рисовый самогон. Вцепившись в край стола острыми коготками, напротив сидел, раскрылившись, нетопырь. Перед ним стояла глиняная плошка с молоком. Иван икнул, тяжело вздохнул и доверительно пожаловался:

– Тошно мне, ох тошно… Как будто тот бык мне прямо в душу навалил… – Новик внимательно глянул в маленькие круглые нетопырьи глазки. – Ну ты хоть понимаешь, что я говорю? Ты бы знак подал какой. Пискнул бы или крыльями махнул – понимаю, мол…

Нетопырь безмолвствовал и не шевелился, продолжая немигающе смотреть на Ивана.

Иван вновь громко и протяжно вздохнул.

– Эх, Владимир Ильич, Владимир Ильич…

Штат Карнатака. Селение Мульджи.

8 марта 1935 года

Крокодил был распято подвешен за передние лапы на специально для этого дела сооруженной перекладине. Орудуя острейшим самодельным ножом, Иван сноровисто обдирал его, насвистывая жизнерадостно марш из «Аиды».

– Раджпут-синг! – услышал он за спиной женский голос и обернулся.

Пожилая худая женщина, сложив ладони, приветствовала его. Иван воткнул нож в густо-красное с желтизной крокодилье мясо, обтер ладони о передник и приветствовал женщину ответно. На ладонь женщины был намотан конец веревки, за которую был привязан большой серый козел.

– Купи козла, Раджпут-синг, – просила женщина, ласково глядя Ивану в глаза.

Новик насмешливо посмотрел в зеленые с искрой козлиные глаза и спросил:

– Зачем он мне?

– Ты будешь ловить на него крокодилов, Раджпут-синг, – с готовностью ответила женщина.

– Я ловлю крокодилов на куриц, – объяснил Иван.

– Я знаю. И хорошо ловишь. Но он такой жирный. Ты будешь ловить на него самых жирных крокодилов.

– А почему ты его продаешь?

– Коз у нас забрали по налогам, Раджпут-синг, и теперь он бодается и лезет на всех женщин. Мы не можем работать в огороде.

Иван улыбнулся.

– Неужели на всех, Бимала?

Женщина смущенно улыбнулась, прикрывая ладонью беззубый рот.

– Даже на меня, старую. А ты мужчина, Раджпут-синг, на тебя он не полезет.

– Он бодается, я боюсь, – пошутил Иван.

Женщина была серьезна.

– Нет, Раджпут-синг, ты смелый мужчина, это все знают.

– Мне не нужен твой козел, Бимала.

– Я возьму за него самую маленькую монетку, всего лишь одну ану.

Ивану, похоже, надоел этот разговор.

– Я дам тебе целую рупию, Бимала, но твой козел мне не нужен. – Он повернулся к крокодилу и продолжил свое дело…

Когда он встряхнул свежеснятую крокодилью шкуру и повернулся, то увидел привязанного у двери его хижины козла, который смотрел на Ивана нагло и вопросительно.

Ночью Иван скрытно лежал за кустом и наблюдал за привязанным у самого берега козлом. Тот метался на привязи и орал так, что окрестные джунгли испуганно притихли. Иван досадливо сплюнул, поднялся и проговорил в сердцах:

– Если ты так будешь орать, крокодилы вообще уйдут из нашей реки.

Иван сидел на крыльце своей хижины, курил трубку гергери и посматривал на луну. Козел обгладывал растущий рядом куст.

– Что-то не летит Владимир Ильич, – встревоженно произнес Иван. – Третью ночь уже. Не было еще такого…

Козел заблеял вдруг басом. Иван раздраженно глянул в его сторону, и лицо его осенила догадка. Теперь он смотрел на козла пристально и удивленно.

– Так это ты? – прошептал Иван, и ноги сами подняли его. – Ну, здравствуй…

Там же.

22 июня 1941 года

Лил и лил дождь, жидкая красная грязь плыла по пустынной сельской улице. Иван сидел у открытой двери на чурбачке и читал старую, ветхую на сгибах «Хинду пэтриот». Сначала он по слогам прочитывал слова на хинди, потом, тараща от усердия глаза и обильно потея, переводил на русский.

– «Германская авиация бомбила Варшаву и другие польские города, и в течение одной недели немцы заняли всю территорию этой страны». Не мы, так германцы ляхов двинули. Поделом им, поделом шепелявым, – прокомментировал Иван.

Он выставил наружу ладонь, хлебнул с нее дождевой воды и посмотрел на прохаживающегося по лачуге взад-вперед козла.

– Так это когда было, считай, год назад. А сейчас там чего? Пройдут дожди – поеду в город, новую газету куплю.

Козлу это почему-то не понравилось, он склонил голову и ткнул Ивана рогами в бок.

– Ну, чёрт! – заворчал Иван. – Сейчас вот звездану промеж рогов, так на задницу и сядешь! Слухай политинформацию дальше.

Там же.

3 июля 1941 года

Последним Иван надел буденовский шлем, отдал козлу честь и улыбнулся.

– Гожусь еще?.. Без тебя знаю, что гожусь!

Иван был в полной кавалерийской амуниции: в шинели, в сапогах со шпорами, с саблей Ахмада Саид-хана на одном боку, с наганом в кобуре на другом, с кавалерийским карабином за спиной.

– А ты без меня не тоскуй. Бимала тебя кормить будет, я ей денег дал. Ты только не лезь на старую, ладно? Ну, не кручинься, не кручинься, сам понимаешь – надо. – Иван потрепал козла по загривку и поморщился. – Ох и вонюч ты, Володька…

Город Вадодара.

3 августа 1941 года

Иван расплатился с рикшей, вытащил из коляски большой перетянутый ремнями сверток. Посреди глухого мусульманского дворика под большой шелковицей играли дети. Увидев чужого, к тому же – сикха, они звонко закричали и побежали в дом. Тотчас на открытую веранду вышел Колобок, босой, бритый наголо, в распахнутом халате. Пристально и безмолвно он смотрел на Ивана.