Самая страшная книга 2024 - Дмитрий Александрович Тихонов

работы.

Лицо Марьи еще более порозовело, однако сохраняло и мертвенную бледность. Увидев, что ее спаситель утомился, она слегка улыбнулась:

– Спасибо тебе, добрый молодец. Но дело твое пустое. Я все равно не смогу встать.

– Почему? – удивился Иван.

– Нужна мне мертвая вода. И живая вода. Сможешь добыть, принести – я и встану. А нет – останусь здесь навсегда.

– А где ж их добыть-то?

Марья прикрыла глаза и заговорила размеренно, будто в полусне:

– Мертвая вода – в тридевятом царстве, за рекой Смородиной, за Калиновым мостом…

Снегирь на плече восхищенно пискнул. Иван недовольно дернул плечом, успокаивая напарника.

– И как туда добраться?

Девушка приоткрыла веки, посмотрела куда-то мимо.

– Видишь марь? Она и приведет.

Иван огляделся. Туман как будто стал плотнее.

– Ну хорошо… А живая?

– А живая понадобится после. Принеси для начала мертвую.

Марья закрыла глаза, щеки побледнели, снова делая ее похожей на покойника. Иван понял, что разговор окончен, и поднялся.

– Странно все это, – шепнул он снегирю.

– А ты думал? – щебетнул тот. – Это же пространство фольклора, сказки.

– И что делать? Ты хочешь, чтобы я в самом деле поперся в это тридевятое, прости господи, царство?

– Конечно. Разве в сказке герой может отказать в помощи? Даже странному на первый взгляд персонажу? Я уж не говорю о симпатичной деве.

Иван опять хмыкнул:

– Ну ладно. Допустим. Вытаскивай меня, посидим, обсудим план.

Снегирь чирикнул и замер.

– Слав? Ты тут?

Птичка не реагировала.

– Славка? Алло? Что там? Разрыв связи?

– Да нет, я слышу тебя. Подожди. Тут, блин, что-то странное.

– Да что там?

– Я не могу тебя вытащить. Сигнал на пробуждение не идет… Похоже, твой мозг все еще там.

Иван огляделся. Он по-прежнему стоял на кургане из черепов над лицом бледной девушки.

– Я вижу, что я еще тут. Как такое может быть?

И тут Марья снова открыла глаза. И улыбнулась:

– Что, Вань, хотел сбежать, да не можешь? Это потому, что я держу тебя. Принесешь мне мертвой и живой воды – отпущу.

Грязь. Все та же холодная грязь под ногами, и некуда присесть. Иван стоял у подножия кургана, а на плече голосом Славки пищал снегирь:

– Никак! Понимаешь, никак! Перепробовал, блин, все – аварийный выход, перезагрузку, полную проверку системы – и никак! Не могу вытащить твое сознание. Застряли. Застряли, понимаешь?!

– Спокойно, спокойно. Давай думать, что делать.

– Я не знаю, Вань! Пора сообщать наверх. Это ЧП, да. Нас по головке не погладят, как ты понимаешь. Но сообщить, блин, надо по-любому.

– Подожди, Слав. Может, пока не дергаться? Сбегаю я за этой водой – и спокойно выйдем.

– Рискуем, блин.

– Рискуем. И сообщить все равно придется. Но, как говорил товарищ полковник, лучше принести не проблему, а решение, верно?

Снегирь раздраженно чирикнул. А Иван вдруг увидел, что плотный туман, окружающий их, в одном месте как будто разошелся, образовав проход.

– Похоже, я знаю, куда идти. А ты пока поищи, что за мост и что за река, ладно?

Реку он почувствовал раньше, чем увидел. И только тогда понял, что прежде почти не ощущал запахов. Грязь, холм из черепов – все это не пахло ничем. А от невидимой пока реки несло тухлятиной на всю округу.

– Слав, чего она так воняет-то?

– А ты думаешь, почему ее Смородиной назвали? По ягодам?

– Ну да, – пожал плечами Иван.

Снегирь зачирикал, изображая смех.

– Я думал, ты в курсе. «Смород» на древнерусском – это вонь, смрад. Вот она и смердит, оправдывая название.

Иван медленно выдохнул, пытаясь унять волну тошноты. Сама река все еще скрывалась в тумане, однако из дымного марева стали проступать вертикальные колья.

– А вот и мост, – чирикнул снегирь.

Вновь показался просвет в мареве, и Иван увидел его целиком, кроме дальнего конца. У входа на мост возвышались толстые остроконечные жерди, похожие на сторожевые башни. За ними по обе стороны вместо перил были натыканы жерди поменьше, неровные и точно обугленные дочерна.

Еще несколько шагов. Вонь усилилась, а вместе с ней стал ощущаться жар, словно они подошли к гигантской печи. Полотно моста было покрыто пепельно-черной окалиной, и сквозь нее едва проступало оранжевое свечение.

– Что это? – прошептал Иван.

– Калинов мост, – откликнулся Славка. – Я тут посмотрел, откуда такое название. И тоже, блин, не от ягоды-калины.

– Калить, каленый, раскаленный докрасна?

– В точку.

Иван поежился и посмотрел на ноги. Сапоги. Вроде из кожи. И на толстой подошве. Но перспектива прогуляться по пышущей жаром плите не слишком-то радовала.

Он осторожно ступил на мост. Казалось, он уже привык к вони, однако здесь смрад снова стал нестерпимым. От реки поднимались клубы пара, нагревались, смешивались с марью в воздухе – и невозможно было отделаться от мысли, что стоишь на раскаленной крышке котла, в котором кипит варево из гнилых кишок, экскрементов и падали.

Он не смог удержать новый спазм желудка, нагнулся и выпростал его содержимое. Блевотина густым комом плюхнулась на полотно моста и зашипела, поджариваясь.

– Иди, иди, не стой! – шептал Славка в ухо.

Иван сделал шаг. И еще один.

– Быстрее, быстрее! – подгонял снегирь.

Становилось все горячее. Истерзанное обоняние почувствовало еще один оттенок – запах паленой кожи. Он снова глянул на сапоги. Подошвы обуглились, а подковы, прибитые к ним, постепенно раскалялись, и это уже ощущали стопы.

– Не тормози, блин!

Не такая большая река. Не такой длинный мост. Но каждый шаг отдавался болью. И та сторона по-прежнему плавала в беспросветном мареве.

Еще один спазм. Иван не стал задерживаться, просто выплюнул едкую слизь, наполнившую гортань. Шаг. Еще шаг.

– Там что-то есть, – шепнул снегирь.

Теперь Иван и сам увидел. Из тумана выплыли уродливые ноздри, острые сомкнутые зубы и глаза, закрытые кожистыми перепонками. Прямо на пути лежала огромная голова дохлого ящера. За ней тянулась длинная чешуйчатая шея, а еще дальше угадывались очертания гигантской туши.

Иван с опаской приблизился, однако голова не подавала признаков жизни.

– Дракон!.. – выдохнул он.

– Или Змей Горыныч, – чирикнул Славка в ухо.

– Но у Горыныча вроде три головы?

– Сверху!!! – заверещал снегирь.

В этот миг из тумана вылетели еще две головы, и четыре желтых глаза уставились на Ивана. Он отпрянул, головы синхронно поменялись местами, грациозно изогнув шеи, и одновременно пыхнули огнем.

– Беги! – вопил Славка, порхая где-то рядом.

Иван повернулся и медленно, как во сне, когда ноги не слушаются, побежал. Обернувшись, он увидел, что и третья голова, притворявшаяся мертвой, раскрыла пасть.

Жар был везде. Снизу он шел от моста, но и сбоку, сверху, со всех сторон бегущего Ивана облеплял горящий воздух.

Он