Герман Геринг — маршал рейха - Генрих Гротов

Однако Герман Геринг решил, что он все равно убьет себя прежде, чем за ним придут, чтобы отвести на виселицу. Это будет его последний вызывающий жест и заключительное доказательство того, что он особая персона среди нацистов и с ним нельзя поступать, как с остальными.

7 октября 1946 года Эмма была уведомлена доктором Отто Штамером, связавшимся с ней по телефону, что ей разрешено последний раз увидеться с мужем в нюрнбергской тюрьме.

9 марта 1946 года Геринг узнал, что ее выпустили из тюрьмы Штраубинга, и эта весть явилась для него огромной психологической поддержкой. В предыдущий день началось слушание свидетелей его защиты, но он решительно отказался позволить Эмме приехать в Нюрнберг, чтобы свидетельствовать в его пользу. Он также попросил доктора Штамера сообщить и Томасу фон Кантцову, что он не разрешает ему прибыть для этой цели. (13 марта 1946 года Томас написал длинное письмо, в котором сообщал подробности предпринимавшихся Герингом усилий в целях спасения евреев и других жертв гестапо и предлагал свои услуги в качестве свидетеля.)

Свидетелями же его защиты на Нюрнбергском трибунале были его старые друзья и соратники, Карл Боденшатц, Пауль Кёрнер, Берндт фон Браухич и даже Эрхард Мильх (который после своего ареста союзниками подвергся в тюрьме избиениям и из недруга Геринга превратился в его яростного защитника, видимо, назло тюремщикам). Они выступали в течение нескольких дней с показаниями, что он действовал в интересах мира, достойно обходился со своими врагами и пытался помочь тем, кто оказывался арестованным или попадал в концентрационный лагерь. (Только один его близкий друг на протяжении почти всей жизни отсутствовал — к крайнему изумлению Геринга, Бруно Лёрцер отказался свидетельствовать в его пользу. Лёрцер командовал 2-м авиационным корпусом в первый период второй мировой войны, потом стал начальником управления личного состава люфтваффе, в феврале 1943 года был произведен в генерал — полковники, а в декабре 1944-го ушел в отставку.)

15 сентября 1946 года, когда обвиняемые томились в ожидании приговоров, было объявлено, что жены теперь могут их посещать ежедневно. С немалыми трудностями Эмма добралась из Сакдиллинга, под Нойхаузом, где теперь жила, до Нюрнберга, преодолев более сорока километров. Ей трудно приходилось последние несколько месяцев, вдобавок она страдала от жестоких болей в пояснице. Вместе с дочерью Эддой Эмма жила в деревянной хижине в лесу, без водопровода и с минимумом средств.

В гардеробе женщины, которая некогда была первой леди «третьего рейха», теперь имелось только одно платье, одна шляпка и пара старых туфель. Но Геринг, вновь увидев ее близкое лицо после семнадцати месяцев разлуки, на одежду не обратил никакого внимания. Они не могли прикоснуться друг к другу, так как были разделены проволочной сеткой, и Эмму смущало присутствие огромного роста военнослужащего американской военной полиции, стоявшего рядом с мужем. Но в последующие дни она привыкла и ей стало легче разговаривать.

Вынесение приговоров ожидалось 23 сентября, но потом было объявлено, что этот процесс откладывается на неделю. Эмма, которая остановилась в двух комнатах, выделенных ей доктором Штамером, договорилась, чтобы к ней из Сакдиллинга привезли Эдду. Когда она вошла в комнату для свиданий, держа за руку Эдду, Геринг впервые не выдержал и заплакал. Однако он почти сразу улыбнулся сквозь слезы, потому что первыми словами Эдды были:

— Папочка, когда ты вернешься домой, не снимай, пожалуйста, и в ванной свои медали — как про тебя люди говорят. Я еще никогда не видела их все покрытыми мыльной пеной. Они блямкают?

На следующий день Эмма пришла к Герингу вместе с его сестрой Паулой и под конец спросила мужа, не мог ли бы он написать рекомендательное письмо для своего слуги, Роберта Кроппа. Для того чтобы получить теперь работу, он должен был доказать, что никогда не был членом нацистской партии. Геринг выписал ему требуемый документ и, невесело усмехнувшись, заметил, что кое-кто и в его положении все еще может влиять на судьбы людей во внешнем мире.

Эмма всегда избегала заводить разговор о грядущем приговоре, но в этот день он сам упомянул, что скоро судьба их всех решится.

— Но ты не беспокойся, — сказал он. — Что бы ни случилось, меня не повесят.

Они увиделись еще 29 сентября, накануне вынесения приговора, и Геринг, полагая, что видит ее последний раз, пошел на следующий день в зал суда в сильнейшем волнении.

Однако последнее свидание им еще предстояло, и теперь Эмма, собираясь на него, потратила немало времени на поиски транспорта, пока наконец один владелец магазина в Ауэрбахе не подвез ее до Нюрнберга. Она отправилась прямо в тюрьму и явилась к лейтенанту Шварцу, дежурному офицеру, но прошло несколько часов, прежде чем ее проводили в комнату для свиданий. Как обычно, Геринга тщательно охраняли, и их отделяла друг от друга перегородка из проволоки и стекла.

Геринг сразу же спросил ее, сообщили ли Эдде о его приговоре. Она кивнула. Она всегда обещала говорить ребенку правду.

— Милая маленькая Эдда, — сказал Геринг. — Будем надеяться, что жизнь будет к ней не очень жестока. Смерть была бы для меня облегчением, если бы я только мог защитить вас. Может быть, ты хочешь, чтобы я подал прошение о помиловании?

Эмма покачала головой.

— Нет, Герман, — ответила она. — Ты можешь умереть спокойно после того, как сделал все что мог в Нюрнберге… Я буду думать, что ты погиб за Германию.

— Спасибо тебе за твои слова, — ответил, по ее словам, муж. — Ты даже не представляешь, сколько они для меня значат. Не бойся, что они повесят меня. Они припасут для меня пулю. Должен сказать тебе, что эти иностранцы могут меня убить, но они не имеют права меня судить.

— Ты действительно думаешь, что они тебя расстреляют? — спросила Эмма.

— Можешь быть уверена в одном, — сказал в ответ, по ее словам, Геринг, — они меня не повесят… Нет, меня они не повесят.

С этого момента, как рассказала Эмма впоследствии, она знала, что намерен сделать Геринг.

Все нацистские лидеры в последние дни войны имели при себе стандартные ампулы с цианистым калием, которые Гитлер раздал даже своим секретаршам, и именно с помощью этого средства отправил себя на тот свет Гиммлер после своего ареста британцами незадолго до капитуляции. Геринг тоже имел при себе яд. Как только он прибыл в центр дознания в Мондорфе, его тщательно обыскали и обнаружили латунную гильзу с ампулой цианида; когда ее забрали у него, он проявил явные признаки сильного беспокойства.

В Нюрнберге, после того как он отвык от паракодеиновых таблеток, единственным лекарством, которым ему разрешили пользоваться, были снотворные пилюли, прописанные доктором Людвигом Пфлюкером. В обязанности доктора Пфлюкера входило излечивание повседневных недугов обвиняемых нацистских руководителей; он также помогал доктору Келли во время его курса отучения Геринга от наркотика.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});