Открывая Москву. Прогулки по самым красивым московским зданиям - Александр Анатольевич Васькин

не пробегало по ровной глади. Казалось, застывшая масса стекла тяжело и светло улеглась в огромной купели, и небо ушло к ней на дно, и кудрявые деревья неподвижно гляделись в ее прозрачное лоно. Все долго и молча любовались видом...

Часы летели; вечер приближался. И все засуетились, встали и пошли в направлении к замку, где находились экипажи. Проходя мимо прудов, все остановились, чтобы в последний раз полюбоваться Царицыном. Везде горели яркие, передвечерние краски; небо рдело, листья переливчато блистали, возмущенные поднявшимся ветерком; растопленным золотом струились отдаленные воды; резко отделялись от темной зелени деревьев красноватые башенки в беседках, кое-где разбросанных по саду. “Прощай, Царицыно, не забудем мы сегодняшнюю поездку!” - промолвила Анна Васильевна».

В последней трети XIX века Царицыно стало деятельно осваиваться дачниками, а причиной сего стало открытие железнодорожного сообщения в 1865 году по Московско-Курской железной дороге. Особенно людно было в летние месяцы, иметь дачу в Царицыне стало весьма престижно, что отражало формирование новой культуры дачного отдыха в России, и в Москве в частности. Кто раньше мог позволить себе иметь дачу? Лишь богатые да сиятельные москвичи. Свои загородные имения они называли «подмосковными».

Царицынские дачи появились и на месте знаменитых баженовских оранжерей, представлявших собою к середине XIX века хорошо развитое хозяйство, самое лучшее в окрестностях Первопрестольной. Если постройки бывшей резиденции пришли в упадок, то здесь вышло все с точностью до наоборот: фруктами из оранжерей кормили всю Москву, да и доход был приличный. А в питомнике выращивали саженцы для обновления царицынских садов, на продажу.

«Царицынские оранжереи находятся в самом цветущем состоянии. В окрестностях Москвы они не имеют равных себе ни по обширности своей, ни по достоинству лелеемых в них плодов», - писал П. П. Свиньин в 1839 году в очерке «Царицыно».

Отдых в Царицыне приобрел все признаки цивилизованности. К услугам жителей дачных поселков были почта и телеграф, аптека, магазины и ресторан, лодочная станция и купальни, летний театр с синематографом и, конечно, рыбная ловля. О рыбе, водившейся в царицынских прудах (их еще называют цареборисовскими), ходили легенды издавна. Местные жители рассказывали, что в конце XVIII века в прудах Царицына выловили огромных размеров щуку, в жабрах которой нашли золотое кольцо с выгравированной надписью «Посадил царь Борис Федорович». Это дало некоторым повод утверждать, что щуки живут более двух веков.

Довольно скоро число москвичей, имеющих дачи или арендующих их на лето, стало быстро расти. К концу века количество дач в Царицыне превысило тысячу. Царицыно полюбили представители русской интеллигенции. На берегах царицынских прудов предавались неге Лев Толстой, Иван Бунин, Андрей Белый, Михаил Врубель, Федор Шаляпин, Леонид Собинов, Петр Чайковский, Федор Достоевский и многие другие. Сам Чехов рассматривал возможность купить дачу в Царицыне, о чем писал своей супруге Ольге Книппер. Легенда гласит, что вырубка царицынских садов послужила основой для написания пьесы «Вишневый сад».

Поначалу Царицыно не привлекло писателя. Николай Телешов рассказывал: «Вспоминается, как встретились мы однажды в вагоне. Встреча была совершенно случайная. Он ехал к себе в Лопасню, где жил на хуторе, а я - в подмосковную дачную местность Царицыно снимать дачу на лето .

- Не ездите на дачу, ничего там интересного не найдете, - сказал Чехов, когда узнал мою цель. - Поезжайте куда-нибудь далеко, верст за тысячу, за две, за три. Ну хоть в Азию, что ли, на Байкал. Вода на Байкале бирюзовая, прозрачная: красота! Если времени мало, поезжайте на Урал; природа там чудесная. Перешагните непременно границу Европы, чтобы почувствовать под ногами настоящую азиатскую землю и чтоб иметь право сказать самому себе: “Ну, вот я и в Азии!” А потом можно и домой ехать. И даже на дачу. Но дело уже будет сделано . Сколько всего узнаете, сколько рассказов привезете! Увидите народную жизнь, будете ночевать на глухих почтовых станциях и в избах совсем как в пушкинские времена; и клопы вас будут заедать. Но это хорошо. После скажете мне спасибо. Только по железным дорогам надо ездить непременно в третьем классе, среди простого народа, а то ничего интересного не услышите. Если хотите быть писателем, завтра же купите билет до Нижнего. Оттуда - по Волге, по Каме...

Он начал давать практические советы, как будто вопрос о моей поездке был уже решен. На станции Царицыно, когда я выходил из вагона, Антон Павлович на прощанье опять сказал: - Послушайтесь доброго совета, купите завтра билет до Нижнего.

Я послушался и через несколько дней уже плыл по реке Каме без цели и назначений, направляясь пока в Пермь. Дело было в 1894 году».

В Царицыно зазывал писателя и его двоюродный брат Михаил Чехов, живший в Новом Царицыне на даче купца И. А. Бабаева, на дочери которого он женился в 1888 году. «Пожертвуй хоть один час, навести нас», - умолял Михаил Антона в 1892 году. Отчего же было не навестить - Царицыно лежало на пути в Мелихово. Через десять лет, когда врачи отсоветовали Чехову жить в Крыму, его отношение к Царицыну изменилось.

Книппер-Чехова вспоминала, что зимою 1904 года «мы приискивали клочок земли с домом под Москвой, чтобы Антон Павлович мог и в дальнейшем зимовать близко от нежно любимой Москвы. И вот мы поехали в один солнечный февральский день в Царицыно, чтобы осмотреть маленькую усадьбу, которую нам предлагали купить. Обратно (не то мы опоздали на поезд, не то его не было) пришлось ехать на лошадях верст около тридцати. Несмотря на довольно сильный мороз, как наслаждался Антон Павлович видом белой, горевшей на солнце равнины и скрипом полозьев по крепкому укатанному снегу! Точно судьба решила побаловать его в последний год жизни».

Но оказывается, что Антон Павлович совсем не наслаждался, а даже наоборот: «Простите, я замерз, только что вернулся из Царицына (ехал на извозчике, так как не идут поезда, что-то там сошло с рельсов), руки плохо пишут», - из письма к Л. А. Авиловой от 14 февраля 1904 года.

Про Царицыно говорили разное, супруга писателя поверила слухам, что там не слишком хороший климат, сырой и влажный и что те, кто живет там, часто болеют лихорадкой. Чехов пытается переубедить жену, место ему все-таки понравилось : «Ты бранишь Царицыно, т. е. пишешь про лихорадки, а я все же стою за Царицыно. Ведь если владелица утверждает, что на месте ее дачи лихорадок нет, то надо ей верить больше, чем Гриневскому, который из всего, что врачу следует знать, знает только одну десятую. И если в Царицыне заболеешь