Чтоб знали! Избранное (сборник) - Михаил Армалинский

В новые времена поголовного христианства начинают придумывать оправдания самому существованию проституции или её милостивой государственной легализации – а с какой, собственно, стати? Это всё равно что оправдываться перед какой-то государственной или церковной сволочью в том, что мы живы. Или вдруг начать извиняться перед всем миром за то, что хуй стоит.

Ныне только буддийский Восток ещё сохранил своё восторженно-безгреховное отношение к проституции.

«Тот, кто не проводит свою жизнь в почитании лингама, тот поистине несчастен, греховен и невезуч», – Шива Пурана[34].

Отношение к проституции определяется и обосновывается отношением к сексу в обществе. Если само совокупление в христианском обществе считается грязным, греховным, то естественно, что проститутки, отправляющие совокупление особенно часто и бесстыдно, становятся символом грязи и греха. Если в обществе секс считается позволительным только в браке, то проститутка становится воплощением дьявола, совращающего мужчин и разрушающего семью. Если мораль определила, что для женщины главное – это образование и деловая карьера и что уважение к женщине состоит в том, чтобы обращаться с ней так, будто у неё нет пизды, то тогда проститутка как полная противоположность этому будет считаться ничтожной женщиной, ведущей бесполезную жизнь. Но ложь подобных отношений противопоставляется вечным существованием проституции, гонимой, но честно служащей правде желаний.

Ибо желание – это правда.

Общество подстраивалось под необходимость проституции с чрезвычайной хитростью, которую, быть может, сами подстраивающие до конца не осознавали. В XIX веке врачи пришли к заключению, что совокупление вредоносно, если чрезмерно, однако оно приемлемо, если производится хладнокровно, без излишних эмоций. Из этого они делали вывод, что совокупление с проституткой безлюбовно и бесстрастно, а следовательно, наименее опасно, в отличие от совокупления с женой. После такого заключения проституция зацвела ещё более пышным цветом[35].

Хитрость состояла в том, что, как известно, именно с женой совокупление происходит бесстрастно и холодно вследствие усталой привычки, а с проституткой, как со всякой новой женщиной, совокупление полно страсти и трепета. Таким образом, делая словесный реверанс в сторону жён, врачи давали своё благословение на служение проституции.

Исторические экскурсы могут быть полезны читающему, который затюкан виной и стыдом, могут помочь ему хоть как-то облегчиться, когда он узнает, что в прошлом было – во как, ещё похлеще. Но по большому-то счёту, какая разница, испытывал ли кто вожделение в древние времена, как и ты, и с кем его удовлетворял, если вожделение испытываешь ты сам, именно сейчас, и у тебя есть деньги, чтобы вызвать на дом удовлетворёж? Какого чёрта обращаться к истории и искать в ней оправдания, когда само желание есть не что иное как самопричина, дарующая откровение познания в своём удовлетворении? Верь желанию, а не мыслям о нём.

Когда говорят, что новое – это хорошо забытое старое, в этом есть существенная неточность. Люди хорошо забывают старое, только когда это старое от них скрывают или умышленно не напоминают о нём. Поэтому изучение истории так важно, чтобы не было мнимой новизны, которой тебя стращают иль прельщают, а было бы лишь историческое подтверждение естественности твоих желаний и их одобрение.

Но историей манипулируют, и к её подаче нужно относиться с осторожностью. Значит, нужно верить не столько истории, сколько своим чувствам. Хочется совокупляться – значит, это хорошо. Не хочется? Значит, скоро захочется.

Всеобъемлющее определение проститутки

Ну вот, теперь начинается тоска классификаций да определений. Но никуда не деться – надо. Для взаимопонимания.

Что же такое проститутка?

Про «приличную» женщину вопросов, как правило, не возникает. Это понятие аксиоматическое, не требующее доказательств. А если и требующее, то незначительных. «Приличная» женщина – это та, что не ебётся вообще или ебётся только с мужем. Некоторые, конечно, захотят добавить: причём, не очень часто. Тут сразу нужно будет определять, что же такое «не очень часто»: раз в день, раз в месяц? Более того, если и ебётся с мужем, то в наглухо закрытом помещении, чтобы никто не подсмотрел. И пошла писать губерния… Нет, добавлять ничего не будем. Пусть только с мужем. Но с одним? А если она развелась или овдовела и вышла замуж второй, третий раз? А если пять раз замужем? Это уже пять мужиков набирается. Ну пусть пять, только чтоб по закону, чтоб на каждого мужика по государственной разрешающей бумажке. И чтоб не сразу с пятью, а чтоб только по очереди, и чтоб, коль с одним развелась, а за другого вышла замуж, то чтобы с прежним больше – ни-ни. Уфф, вроде с приличными разобрались.

Теперь за проституток возьмёмся. Кто же такие проститутки? Определений за все века напридумали кучу. Много куч. Первое, что встревает – такая женщина берёт вознаграждение за еблю.

Ну и что ж, что берёт, – это ещё не проститутка, этим занимаются многие правоверные жёны. А если не даёт муж денег, то голова у жены заболевает или усталость смертельная наваливается.

Если женщина, продающая наслаждения, которые предоставляет её тело, зовётся проституткой, то тогда и девушки, выходящие замуж за богатых старцев, заслуживают того же имени, как и жёны, которые устанавливают цену на свои поцелуи, чтобы получить от мужа деньги, и женщины, становящиеся подругами великих мужей для того, чтобы остаться в памяти потомков[36].

Иметь множество мужчин, не беря денег, – это тоже ещё не проститутка, а любвеобильная женщина. Но вот брать деньги, да ещё со многих мужчин – это уже, кажется, вроде и проституция. Но со сколь многих? Один средневековый схоласт, вовсе не скаредный в этих делах, утверждал, что женщину нельзя назвать проституткой до тех пор, пока она не отдалась 23 000 мужчин. (Он, видно, хотел всех проституток благородным арифметическим способом в «приличные» вывести.) Другие устанавливали более скромные пределы: от 40 до 60[37].

Скажем, женщина активно совокупляется 20 лет, и это значит, у неё пусть по три хахаля на год. Вот и получается 60. И каждый из них её содержал и оплачивал её наряды, а кто и жильё – можно ли назвать её проституткой? Быть может, и нет. Цифирь повышать надо. Может, обратно к двадцати трём тыщам вернёмся?

0 легко совокупляющихся людях говорят, что они ведут себя, как скоты, как животные. Однако животные пусть и совокупляются без стыда перед себе подобными, но вовсе не легко. Именно животные устраивают перед еблей тягомотину ухаживания, ритуальные танцы, обхаживание, обнюхивание и чёрт те что ещё. Главное же отличие человека от животного именно в том, что он может начать совокупление без ритуалов, а сразу. Все ритуалы снимаются либо вручением денег, либо силой (изнасилованием). Кратчайший срок начала совокупления достигается с помощью денег.

Девочек учат ни за что бесплатно, просто по похоти не отдаваться, а только за замужество, за любовь, за заботу, за нечто, но только не за деньги. Похоть в браке милостиво допускается, ибо допускающие знают, что в браке она быстренько с копыт опрокинется. Бесплатность удовлетворения похоти для общества так же страшна, как и удовлетворение похоти за деньги. Общество изобрело другую валюту, за которую должно покупаться наслаждение, – жизнь в браке.

Похоть за похоть – это не проституция, а истинная любовь с первого взгляда, когда без задних мыслей, да и без передних, да и вообще без мыслей двое сливаются в одно.

Запрещается бескорыстие: отдаваться за самое прекрасное – за удовлетворение собственной похоти, в чём и состоит единственная корысть. Истинным бескорыстием было бы удовлетворение чужой похоти без заботы о своей. Но тогда этому бескорыстию тоже подыскалось бы корыстное объяснение, что, мол, твоя похоть и состоит в удовлетворении чужой. Так что похоть за похоть – это самое бескорыстное из возможного, поскольку обмен равноценный.

Но также запрещается полная корысть – отдача только за деньги, без всякой похоти.

Запрещаются две крайности в мотивах для совокупления: чистая страсть и чистые деньги. Для убедительности запрета их называют грязной страстью и грязными деньгами.

Неудивительно, что женщина стремится к идеалу: отдаваться в похоти да ещё получать за это деньги. Но похоть исчезает, а деньги остаются. Вот и получается, что diamonds are the best girl's friends[38].

Людей шокирует не столько самоотдача за вознаграждение, ибо она происходит повсюду так или иначе, а её мгновенность – без ритуалов, без церемоний, без ухаживания. Вот деньги – и тотчас вот тело. Уж слишком быстро для медлительной морали, занимающейся тем, что она всё спускает на тормозах и оттягивает выполнение желаний.