Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента - Федор Раззаков

Кстати, на примере последнего фильма очень хорошо видно заблуждение, которое владело тогда либералами-«шестидесятниками». Как мы помним, сюжет фильма вертится вокруг нехорошего директора пионерского лагеря Дынина, который настолько забюрократизировал жизнь в подведомственном ему учреждении, что всем его обитателям буквально нет от него продыху. На роль Дынина специально был подобран актер Евгений Евстигнеев, типаж которого точно подходил под отрицательный. Зрителю достаточно было только взглянуть на его внешность, чтобы тут же понять – с таким человеком нам в светлое будущее не попасть. Соответственно внешности были и поступки Дынина. Но фильм в итоге заканчивался «хэппи эндом». Толпа детей, буквально изнывающая от скуки, царящей на лагерном празднике, вдохновленная призывом некоего высокого начальника-демократа «Ребята, айда на речку!», с криками и гиканьем бросается на пляж. А посрамленный Дынин остается в дураках и отзывается из пионерлагеря.

В этот детский, на первый взгляд, фильм его режиссер-постановщик Элем Климов вложил взрослые мысли. Согласно им, пионерский лагерь – наша огромная страна, дети – ее жители, а бюрократ Дынин – тормозящий фактор в развитии общества. Как только Дынина уберут и придет начальник-демократ, так тут же дела наладятся и дети, то бишь население, заживут весело и счастливо. И никто из создателей фильма, как и его зрителей, не задался простой мыслью, что начальник-демократ, отправивший детей на речку, может быть еще хуже, чем бюрократ Дынин. Тот хоть и задолбал детишек скучной и регламентированной жизнью, но при нем обитатели лагеря были сыты и, главное, живы и здоровы. А начальник-демократ сорвал их всех с праздника на массовое купание, которое для кого-то из детей вполне могло закончиться трагически. Ведь при Дынине дети ходили на речку по отрядам и купались в строго отведенном месте (с помощью сетки) под присмотром своих вожатых. При начальнике-демократе толпа детей порядком более двух сотен человек купалась где хотела и как хотела. А если бы кто-то из них утонул, кто бы за это отвечал? Естественно, начальник лагеря Дынин, но отнюдь не начальник-демократ, с которого как с гуся вода. Вот и думай после этого, кто из них нужнее и полезнее обществу.

В перестроечные годы к руководству страной как раз и пришли такие вот «начальники-демократы», которые бросили народу звонкий клич «Ребята, айда купаться!», а когда дело обернулось трагедией, быстренько ретировались кто куда: одни за бугор, другие в различные фонды собственного имени, третьи в банки и т. д. и т. п. А народ частью утонул в бурной перестроечной реке, частью – остался с голой задницей, как тот пионер, который выбрался на берег после купания, а одежды его нет – шпана стащила. Кстати, создатель фильма «Добро пожаловать…» Элем Климов на собственном примере доказал, за кем осталась правда в историческом споре «Дынин – начальник-„демократ“.

После «революционного» V съезда в 1986 году Климов возглавил Союз кинематографистов СССР (пришел на смену «дыниным»), но прославился только тем, что снял с «полок» несколько десятков запрещенных фильмов, из которых лишь единицы можно было назвать шедеврами. Ничего более эпохального при Климове так и не произошло. Если не считать окончательного развала кинопроката и всего советского кинематографа. Да появления на свет доброй сотни фильмов про бандитов, проституток и коррумпированных партчиновников. Поэтому в 1988 году Климов добровольно сложил с себя полномочия председателя СК и по сути стал затворником, видимо, правильно оценив масштабы тех разрушений, которым он вольно (или невольно) потворствовал.

Но вернемся к интервью Николая Губенко. Приведу еще один отрывок из него, где речь идет о тех, на кого «перестроечники» возлагали особенные надежды:

«Нам нужен сегодня глубокий, откровенный разговор о том, почему, по чьей вине в последние полтора десятилетия талантливейшие наши писатели, скульпторы, режиссеры, музыканты оказались вынужденными покинуть Родину. Я имею в виду Ростроповича, Любимова, Некрасова, Тарковского, Бродского, Неизвестного и других. Я хотел бы понять, в силу каких причин мы вынуждены довольствоваться посмертным признанием и реабилитацией талантливых художников. Почему посмертно возвращаются в нашу страну музыка Рахманинова, проза Набокова? Кто следующий?.. Создается впечатление, что условием „возвращения“ на Родину является смерть. Почему стремление разделить свой талант как можно с большим количеством людей – естественное для любого крупного художника – у нас расценивается как измена Родине, сопровождается изгнанием и забвением? В любой стране мира считается в порядке вещей, что талантливый режиссер, музыкант, писатель – гордость своего народа – концертирует, ставит спектакли, публикуется в других странах. Никто же не удивляется, что англичанин Питер Брук, итальянец Джорджо Стрелер, швед Ингмар Бергман, болгарин Николай Гяуров, чех Милош Форман работают в чужих странах, но от этого не перестают быть англичанами, итальянцами, болгарами, чехами и – выдающимися художниками современности. Это норма жизни человека в искусстве. Почему нам она не представляется нормой? От подобной нетерпимости мы только теряем. Есть люди, есть организации, которые конкретно отвечают за обнищание нашего духовного национального фонда. Это в бесконечной борьбе с ними, с их запретами, указаниями, подозрениями, ложными обвинениями художники не выдерживают…»

И вновь лукавит Губенко: никакого глубокого разговора по поводу того, почему перечисленные им деятели советской культуры оказались за границей, перестроечники вести не хотели. Просто в их отношении знак минус автоматически поменяли на плюс. И из вчерашних врагов (а именно такими большинство из них и были для советской власти) они, усилиями средств массовой информации, превратились в героев, в борцов с тиранией. И первым в этом списке был Юрий Любимов, о котором Губенко в своем интервью говорит почти через строчку.

Между тем позиции перестроечников были понятны: посредством «отъезжантов» они хотели наладить мосты с Западом, для чего, собственно, и затевалась перестройка. Горбачевцы, уверив народ, что страна находится в жутком экономическом кризисе, бросили клич, впервые прозвучавший еще из уст Остапа Бендера «Запад нам поможет!» И никто из нас тогда не задумался, что господа-капиталисты если нам и помогут, то цену за это запросят соответствующую. Что, собственно, и произошло: первое, о чем объявил вскоре после начала перестройки Горбачев, было то, что «железный занавес» упраздняется. Причем в одностороннем порядке.

Чуть позже выяснится, какими же наивными и доверчивыми мы с вами были. Ведь на протяжении сорока лет все советские учебники истории только и писали, что о «холодной войне», о противостоянии Запада и СССР. И это был не миф, а вполне настоящая война, на которую обе страны тратили баснословные деньги. В этой войне, конечно, не лилось столько крови, как в войне «горячей», однако души людские корежило с неменьшей силой. И «железный занавес», которым Советский Союз отгородился от Запада, был непосредственно связан именно с «холодной войной». И что бы ни говорили нынешние либералы, этот занавес был необходим, поскольку без него Советский Союз был бы уничтожен задолго до Горбачева. Ведь в 30-е годы, когда занавес обрел свои окончательные очертания, СССР находился в плотном кольце враждебных государств. Нам симпатизировали единицы, а врагов было выше крыши, поскольку для капитализма то общество, которое строилось в Советском Союзе, было неприемлемо. Вот почему и на Западе имелся свой «железный занавес», воздвигнутый от СССР. Кстати, еще более мощный, чем у нас.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});