Мемуары генерала барона де Марбо - де Марбо Марселен

Он очень мужественно перенес операцию. Император пришел к нему сразу по ее окончании. Их свидание было очень трогательным. Император плакал, опустившись на колени перед носилками, обняв маршала, и белый кашемировый жилет императора окрасился его кровью.

Некоторые неблагожелательно настроенные люди написали потом, что маршал Ланн в этот момент упрекал императора и призывал его не вести больше войн. Но я поддерживал маршала на носилках, слышал все, что тот говорил, и заявляю, что это не так. Маршал был тронут вниманием императора, и, когда тот, собравшись уходить, чтобы позаботиться о спасении армии, сказал Ланну: «Вы будете жить, мой друг, вы будете жить...», маршал ответил, сжимая его руки: «Я хотел бы этого, если смогу быть еще полезным Франции и Вашему Величеству!»

Несмотря на жестокие страдания, маршал думал о положении войск, и каждую минуту ему нужно было докладывать о том, что происходит. Он с удовлетворением узнал, что неприятель не осмелился нас преследовать и наши войска, воспользовавшись наступлением темноты, вернулись на остров Лобау. Он позаботился о своих адъютантах, тоже пострадавших в сражении. Узнав, что меня перевязали паклей, он попросил доктора Ларрея осмотреть мою рану. Я хотел перевезти маршала на правый берег Дуная в Эберсдорф, но разрыв моста не позволил это сделать, а переправляться в утлой лодке мы не решились. Маршал провел ночь на острове, где за неимением матраса я устроил ему ложе из десятка кавалерийских шинелей.

У нас не было ничего, даже хорошей воды для маршала, которого мучила страшная жажда. Ему давали воду из Дуная, но из-за разлива она была такой грязной, что он не мог ее пить и обреченно сказал: «Мы как моряки, умирающие от жажды в окружении воды!» Мне так хотелось облегчить его страдания, что я решил применить своеобразный фильтр. У одного из слуг маршала, который оставался на острове во время сражения, был чемоданчик с бельем. Мы достали оттуда очень тонкую рубашку маршала, веревками связали все отверстия, кроме одного. Получился своего рода бурдюк, который мы наполнили водой и подвесили на колышки над большим бидоном. Вода стекала в бидон через рубашку, оставляя почти всю грязь внутри. Бедный маршал, следивший за моими манипуляциями жадными глазами, смог наконец напиться относительно свежей и прозрачной водой. Он был мне признателен за такое изобретение. Но, стараясь облегчить страдания знаменитому больному, я не мог не беспокоиться за его судьбу, если австрийцы, переправившись через неширокий проток реки, атакуют остров Лобау. Что я тогда смогу сделать для маршала? В один момент мне даже показалось, что мои опасения сбываются, когда вражеская батарея, стоящая у Энцерсдорфа, осыпала нас ядрами. Но обстрел длился недолго.

Из положения, в котором оказался эрцгерцог Карл, было два выхода: яростно атаковать последние французские дивизии, оставшиеся на поле боя, или, не подвергая опасности свои войска, установить артиллерию на берегу небольшого рукава от Энцерсдорфа до Асперна и, обстреливая из них остров Лобау, попытаться уничтожить находившихся там 40 тысяч французов! К счастью для нас, австрийский генералиссимус не принял ни одного из этих решений, и маршал Массена, которому Наполеон поручил командование частью армии, остававшейся на левом берегу, смог ночью спокойно эвакуироваться с поля боя, переправить всех раненых, все войска и всю артиллерию и затем снять мост через протоку. На рассвете 23-го все наши полки, сражавшиеся 21-го и 22-го, вернулись на остров, по которому неприятель не выпустил больше ни одного ядра за все 45 дней, пока Массена его занимал.

Первое, о чем позаботился император утром 23-го, — это прислать к острову Лобау лодку средних размеров, чтобы перевезти маршала Лан-на на правый берег. Я разместил в ней маршала и других наших раненых товарищей. В Эберсдорфе я отправил раненых в Вену под наблюдением Ле Культё, который препроводил их во дворец принца Альберта, где находились полковники Сен-Марс и О’Мира. Я остался один с маршалом, которого устроили в одном из лучших домов Эберсдорфа, куда я велел прибыть всем его людям.

Однако собранным на острове Лобау войскам по-прежнему не хватало продовольствия и боеприпасов. Они ели лошадей, и их положение на острове, отрезанном от правого берега, становилось критическим. Опасались, что бездействие эрцгерцога Карла было только притворством, с минуты на минуту ожидали, что, поднявшись по Дунаю за Вену, он перейдет реку и нападет на нас с тыла на правом берегу. В этом случае корпус неустрашимого маршала Даву, защищавшего Вену и Эберс-дорф, конечно же окажет самое упорное сопротивление. Но сможет ли он справиться со всей вражеской армией и что будет в это время со всеми французскими войсками, запертыми на острове Лобау?

Император Наполеон очень ловко воспользовался временем, которое австрийцы ему дали, и развил энергичную деятельность. С помощью неутомимого маршала Даву и дивизий его корпуса он сделал за один день 23 мая то, что обычный командующий не мог бы сделать и за неделю. Он организовал регулярную доставку на лодках продовольствия и боеприпасов на остров; отправил всех раненых в Вену. Были созданы госпитали, собрали очень много строительного материала, чтобы отремонтировать старые мосты, построить новые и защитить их палисадом63; в Эберсдорф же привезли сто орудий самого крупного калибра, взятых в венском арсенале.

24-го числа была восстановлена связь с островом, и император перевел на правый берег войска маршала Ланна, гвардию и всю кавалерию, оставив на острове Лобау только корпус Массены, который должен был его укрепить и установить батарею из доставленных ему крупнокалиберных пушек.

Успокоенный в этом отношении, император подвел к Вене корпус маршала Бернадотта и многочисленные дивизии Рейнской конфедерации. Теперь он был уверен, что сможет противостоять эрцгерцогу Карлу, если тот осмелится переправиться через реку и напасть на нас.

Вскоре мы получили сильное подкрепление. Прибывшая из Италии французская армия под командованием вице-короля Евгения Богарнэ встала у нас справа. В начале кампании эта армия, о которой я еще не упоминал, потерпела поражение при Сачиле. Но потом французы возобновили свое наступление, разбили неприятеля и не только выгнали его из Италии, но и оттеснили за Альпы. Они отбросили наконец эрцгерцога Иоанна в Венгрию, что соединило вице-короля с Великой армией императора Наполеона, и теперь его войска образовали наш правый фланг напротив Прессбурга64.

Г лава XIX

Рассуждения о сражении при Эсслинге. — Ланн умирает на моих руках. —

Пребывание в Вене

Я обещал не утомлять вас стратегическими подробностями, однако сражение при Эсслинге и непредусмотренные события, лишившие нас блестящей победы, имели большие последствия, и я хочу сделать некоторые замечания о причинах, приведших к этому результату, тем более что они были искажены одним французским автором, приписавшим императору ошибки, которых тот не совершал. Генерал Ронья в своей книге «Рассуждения о военном искусстве» утверждает, что при Эсслинге Наполеон бездумно попался в ловушку, расставленную эрцгерцогом Карлом, который приказал центру своей армии «отступить, чтобы завлечь французов, а за это время отрезать мосты, разрушение которых было заранее подготовлено австрийским генералом». Это утверждение не только противоречит истине, но оно абсурдно, что я и доказал в критическом замечании, которое в 1820 году я направил самому генералу Ронья.

Если бы эрцгерцог знал, что у него была возможность разрушить мост, то почему он этого не сделал вечером 21-го, когда число переправившихся на левый берег французских войск не превышало 25 тысяч, и он мог бы их с уверенностью или уничтожить, или взять в плен, поскольку у него было более 120 тысяч солдат! Разве это не было бы лучше, чем на всю ночь оставить в распоряжении Наполеона действующую переправу, которой тот воспользовался, чтобы переправить на левый берег свою гвардию, корпус маршала Ланна, а также кирасир Нансути, что удвоило его силы? Если эрцгерцог Карл подготовил разрушение моста, то почему днем 21-го он атаковал деревни Эсслинг и Асперн, потеряв при этом 4 или 5 тысяч человек? Было бы гораздо разумнее подождать, пока слабый корпус Массены, не имея больше возможности отступать, был бы вынужден сдаться. Наконец, почему утром 22-го эрцгерцог яростно возобновил атаки на Эсслинг и Асперн, вместо того чтобы подождать, когда мост будет разрушен?