Брокен-Харбор - Тана Френч

недооценивать чувство вины.

Ричи покачал головой:

– Даже если вы правы насчет романа, это указывает не на Конора, а на Пэта. Вы сами говорите, что у него потихоньку ехала крыша. Вдруг он узнаёт, что жена трахается с его бывшим лучшим другом, и в голове у него что-то щелкает. Дженни он убивает в наказание, детей – чтобы не остались без родителей, себя – потому что ему больше незачем жить. Вы же видели, что он написал на форуме. “Она и дети – все, что у меня есть”.

Двое студентов-медиков – заросшие щетиной, с мешками под глазами – вышли из больницы покурить, хотя, казалось бы, кому как не им вести здоровый образ жизни. Внезапно меня накрыло мощной волной раздражения, которая унесла прочь и усталость, и все, что меня окружало, – вонь сигаретного дыма, нашу беседу с Дженни, похожую на замысловатый бережный танец, назойливый образ Дины, не идущий из головы, Ричи, упорно донимавшего меня путаными возражениями и гипотезами. Я встал и отряхнул пальто.

– Ну, для начала давай выясним, прав ли я насчет романа.

– Конор?

– Нет. – Я так хотел взять в оборот Конора, что почти чувствовал его запах, резкий и смолистый, однако именно в таких обстоятельствах и нужен самоконтроль. – Его оставим на потом. К Конору Бреннану я пойду только с полным боекомплектом. Нет, сейчас мы снова побеседуем с Гоганами. И на сей раз буду говорить я.

* * *

С каждым разом Оушен-Вью выглядел все хуже. Во вторник он казался побитым жизнью изгоем в ожидании своего спасителя, словно все, что ему нужно, – это богатый и энергичный застройщик, который придет и, в полном соответствии с изначальным замыслом, заставит поселок засиять яркими красками. Теперь же он напоминал конец света. Остановив машину, я почти ожидал увидеть, как нас крадучись окружают одичавшие собаки, а последние выжившие, пошатываясь, со стонами выбираются из скелетообразных домов. Я представил, как Пэт нарезал круги вокруг пустырей, пытаясь выбросить из головы шебуршание и скрежет; я представил, как Дженни слушала свист ветра за окном, читала книги в розовых обложках, чтобы сохранить позитивный настрой, и спрашивала себя, что же стало с ее “долго и счастливо”.

Шинейд Гоган, разумеется, была дома.

– Чё вам надо? – требовательно спросила она с порога.

На ней были те же серые легинсы, что и во вторник, – я узнал их по жирному пятну на дряблом бедре.

– Мы хотели бы побеседовать с вами и вашим мужем.

– Нету его.

Облом. В этой семейке Гоган, можно сказать, был мозгом, и я рассчитывал, что он сообразит, что в их интересах поговорить с нами.

– Не страшно, – сказал я. – Если понадобится, мы вернемся и пообщаемся с ним позже. А пока посмотрим, чем вы сможете нам помочь.

– Джейден уже рассказал вам…

– Да, рассказал. – Я протиснулся мимо нее в гостиную. Ричи последовал за мной. – На этот раз нас интересует не Джейден, а вы.

– Почему?

Джейден снова сидел на полу и отстреливал зомби.

– Я не в школе, потому что болею, – тут же сказал он.

– Выключи эту штуку, – велел я ему и с удобством расположился в одном из кресел.

Ричи сел в другое. Джейден скорчил недовольную гримасу, однако повиновался, стоило мне еще раз указать на джойстик и щелкнуть пальцами.

– Твоя мама хочет нам кое о чем рассказать.

Шинейд так и стояла в дверях:

– Не хочу.

– Ну конечно, хотите. Вы что-то скрывали еще во время нашего первого визита. А сегодня выложите все начистоту. Что вам известно, миссис Гоган? Вы что-то видели? Слышали?

– Про того парня я ничего не знаю. Я его даже не видела.

– Я спросил вас не об этом. Мне плевать, связано ли это с тем парнем или с каким-либо другим, я просто хочу знать, что вам известно. Сядьте.

Шинейд прикидывала, не пустить ли в ход отработанный прием “не смейте командовать в моем доме”, но я взглядом дал ей понять, что это очень плохая идея. В конце концов она закатила глаза и плюхнулась на застонавший под ней диван.

– Мне через минуту малыша будить. И я ничего такого не знаю, ясно?

– Об этом не вам судить. Схема такая: вы рассказываете все, что знаете, а мы решаем, имеет это отношение к делу или нет. Вот почему мы носим полицейские жетоны. Итак, поехали.

Она шумно вздохнула:

– Я. Ничего. Не. Знаю. Что я должна сказать?

– Вы что, совсем дура? – спросил я.

Лицо Шинейд стало еще уродливее; она открыла рот, чтобы вылить на меня какие-то тухлые помои про уважение, однако я продолжал вдалбливать слова ей в голову до тех пор, пока она не захлопнула пасть:

– Меня от вас тошнит. Черт побери, мы что, по-вашему, расследуем? Магазинную кражу? Выброс мусора в неположенном месте? Это дело об убийстве. О тройном убийстве. Неужели это до сих пор не улеглось в вашей тупой башке?

– Не смейте называть меня…

– Миссис Гоган, позвольте полюбопытствовать: какой надо быть мразью, чтобы позволить убийце детей разгуливать на свободе из одной только неприязни к копам? Каким недочеловеком надо быть, чтобы считать это нормальным?

– И вы позволите ему так со мной разговаривать? – рявкнула Шинейд на Ричи.

Тот развел руками:

– Миссис Гоган, мы под большим давлением. Вы же читаете газеты? Вся страна ждет, когда мы наконец разберемся с этим делом. Мы вынуждены прибегать к любым методам.

– Ясен хрен, – сказал я. – Как думаете, почему мы возращаемся? Потому что не можем наглядеться на вашу смазливую мордашку? Нет, мы здесь потому, что арестовали подозреваемого, и нам нужны улики, чтобы он остался за решеткой. Напрягите мозги, если можете: что будет, если он выйдет на свободу?

Шинейд сложила руки на жирном животе и возмущенно поджала губы гузкой. Я не стал дожидаться ответа.

– Во-первых, я буду дико зол, а ведь даже вы наверняка соображаете, что злить копа – плохая идея. Миссис Гоган, ваш муж когда-нибудь подхалтуривал без договора? Знаете, сколько ему могут дать за обман службы соцобеспечения? Вид у вашего Джейдена довольно здоровый – как часто он пропускает школу? Если я приложу усилия – поверьте, я так и сделаю, – то насколько серьезные неприятности смогу вам доставить?

– Мы порядочные люди…

– Бросьте! Даже если бы я вам верил, не я главная ваша проблема. Потому что вторым последствием ваших отпирательств будет то, что этот парень выйдет на свободу. Видит бог, я не ожидаю от вас заботы о правосудии и общественном благе, но мне казалось, что вам хотя бы хватит мозгов, чтобы переживать за собственную семью. Этот человек знает, что Джейден мог рассказать