Белая гардения - Белинда Александра

Достигаем верхнего этажа, со скрипом отворяется дверь. Нам навстречу выходит женщина в черном платье. Она опирается на палочку и робко поглядывает на нас. Я не сразу узнаю ее. Волосы цвета олова почти полностью скрыты платком. На опухших ногах под специальными чулками видны выпирающие, перекрученные в узлы вены. Но тут она выпрямляет спину и наши глаза встречаются. И я уже вижу ее такой, какой она была в те дни в Харбине: в красивом шифоновом платье мать стоит у ворот и ждет меня из школы, а ветер раздувает ее волосы.

— Аня! — вскрикивает она, и от ее голоса у меня сжимается сердце. Этот старческий голос не похож на голос матери. Она простирает ко мне дрожащую руку, но отдергивает ее и прижимает к груди, словно перед ней стоит призрак, а не человек. На ее руках темные пятна, а вокруг рта глубокие морщины. Жизненные невзгоды сделали из нее старуху, я же, наоборот, выгляжу рядом с ней слишком молодой. Но глаза ее никогда не были так красивы, как сейчас. Они сверкают, словно бриллианты.

— Аня! Анечка! Доченька моя! Родная! — Глаза матери наполняются слезами. Я делаю шаг навстречу, но останавливаюсь. Душа уходит в пятки, и я заливаюсь слезами. Мне на плечо ложится рука Ивана. Его мягкий голос — единственная ниточка, которая еще связывает меня с реальностью.

— Покажи ей Лили, — шепчет он мне на ухо и мягко подталкивает вперед. — Покажи ей внучку.

Он берет меня за руки и вкладывает в них Лили, откидывая одеяльце с ее лица. Лили распахивает глазки и удивленно смотрит на меня. У нее такие же глаза, как и у женщины, которая снова протягивает ко мне руку. Янтарные. Прекрасные. Умные. Добрые. Малышка что-то лепечет и бьет ножкой, но вдруг поворачивается к женщине и, вырываясь из моих рук, начинает тянуться к ней изо всех сил.

Я снова в Китае, мне снова двенадцать. Я упала и ударилась, и мама хочет утешить меня. Каждый шаг к ней дается с трудом, но она стоит с распростертыми объятиями. Когда я наконец оказываюсь рядом, она прижимает меня к груди. Ее тепло окутывает мое тело, как вода в теплом источнике.

— Доченька! Девочка моя маленькая! — шепчет она, и мне кажется, что от этой нежности душа моя не выдержит, выплеснется наружу слезами. Мы бережно держим Лили между собой и смотрим друг другу в глаза, вспоминая все, через что нам пришлось пройти. Утраченное обретено вновь. То, что закончилось когда-то, может начаться заново. Мы с матерью едем домой.

От автора

У русских принято обращаться друг к другу по имени и отчеству. Например, в «Белой гардении» полное имя Ани — Анна Викторовна Козлова. Викторовна — это отчество, произведенное от имени ее отца, Виктора, а Козлова — женская форма фамилии Козлов. При вежливом обращении ее называли бы Анна Викторовна, но в кругу семьи и среди друзей она была бы просто Аня. Если вам доводилось читать какой-нибудь русский роман в переводе, вы понимаете, насколько трудно западному читателю разобраться в этой системе. Почему персонаж, которого полкниги зовут Александр Иванович, вдруг превращается в Сашу?

Чтобы избежать этой путаницы, я для сохранения русского колорита решила упоминать отчества персонажей только в отдельных случаях: в письмах, в завещании Сергея, при официальном представлении и т. д. Чаще всего я использовала краткие формы имен. Кроме того, я решила, что в Австралии Аня сохранит фамилию Козлова, хотя в реальной жизни она, возможно, предпочла бы отбросить от своей фамилии окончание женского рода и стать просто Аней Козлов.

Пожалуй, самым захватывающим при написании «Белой гардении» была попытка показать, что между матерью и дочерью, несмотря на трагические события, которые происходили в мире, сохранилась невидимая, но крепкая связь. Я старалась придерживаться реальной хронологии и в точности воспроизвести окружающий мир, в котором жили мои персонажи. Однако же в нескольких местах мне пришлось взять на себя роль Бога и с целью сохранения плавности развития сюжета немного ускорить историю. Первый пример — приезд моей героини Ани в Шанхай вскоре после объявления об окончании Второй мировой войны. Хронологически в Шанхае в то время могли находиться американцы, но Аня приезжает туда за несколько недель до прибытия основных частей американского военно-морского флота и соответственно до того, как руками военных моряков были сооружены экраны для показа кинохроники и в городе снова закипела жизнь. Поскольку главной целью этого эпизода было изобразить ликование по поводу окончания войны и показать, как быстро мог возродиться Шанхай, я посчитала возможным сделать так, чтобы эти события совпали по времени. Еще один раз я распорядилась историей по своему усмотрению в той части книги, которая посвящена жизни беженцев на острове Тубабао. За время пребывания на острове людям довелось пережить несколько тайфунов, но описание каждого из них отвлекло бы внимание читателя от нравственного становления Ани и ее растущей привязанности к Розалине и Ирине.

Джордж Бернс однажды сказал: «Самое главное в искусстве актера — искренность. Того, кто может сыграть искренность, можно считать хорошим актером». В «Белой гардении» персонажей иногда удобнее было помещать не в реально существовавшие места, а в вымышленные. Во-первых, это клуб «Москва — Шанхай». Хотя это ночное заведение является плодом моего воображения, появившимся на свет под впечатлением от архитектуры некоторых царских дворцов, тем не менее он вполне соответствует упадочническому духу, царившему в то время в Шанхае. То же самое касается и лагеря для переселенцев в Австралии, в который были отправлены Аня и Ирина. По моему замыслу он не является прямым аналогом реально существующего в центральной части Нового Южного Уэльса лагеря, хотя большая часть исследований для глав, посвященных этой теме, велась вокруг лагерей в городах Батерст и Ковра. Дело в том, что мне нужно было, чтобы у Ани с начальником лагеря завязались очень близкие отношения, и я посчитала, что не имею права вводить в роман героя, ставшего прототипом реального начальника лагеря, поскольку в повествовании затрагивается личностный уровень. По той же причине Аня работает в вымышленной газете «Сидней геральд», а не в какой-нибудь из австралийских газет, действительно существовавших в то время. Я хотела, чтобы у Ани завязались доверительные отношения с редактором Дианой. Великосветские семейства, изображенные в романе, тоже вымышлены, поскольку в мои цели не входило изобразить кого-либо из людей, живших в то время, хотя в 50-х годах клубы с названиями «Принсес», «Романос» и «Чекерс» действительно пользовались в Сиднее популярностью. Свой подход к использованию настоящих и вымышленных имен и названий я могу объяснить словами одной своей подруги, ужасной модницы: «Главное, чтобы у тебя сочетался цвет волос и туфель, обо всем том, что между ними, можешь не задумываться». Другими словами, раз исторический контекст моей книги и описание повседневного быта персонажей (что они ели, носили, читали) соответствуют действительности, я могу себе позволить «поиграть» с сюжетом.

В этой связи хочу добавить, что, хотя на написание этого романа меня вдохновили рассказы матери и бабушки об их путешествии из Китая в Австралию, все действующие лица и ситуации, описанные в нем, являются порождением моего воображения. Эта книга не история моей семьи в беллетристической форме, и ни один из главных героев не имеет реального прототипа как среди ныне живущих людей, так и среди тех, кто уже покинул этот мир.

Исследовательская работа и сам процесс написания «Белой гардении» были для меня огромным удовольствием. Надеюсь, ее чтение доставило такое же удовольствие и вам.

Благодарности

Кто-то сказал, что для написания книги необходимо одиночество, но мне кажется, что в тот миг, когда моя ручка прикоснулась к листу бумаги (на самом деле — пальцы к клавиатуре компьютера), чтобы начертать первые строки «Белой гардении», на меня снизошло благословение в виде невероятного количества людей, готовых поделиться со мной вдохновением и информацией и поддержать проект.

Вначале хочется поблагодарить двух женщин, которые вдохновили меня на написание романа, в котором главными действующими лицами являются русские: мать Деанну и бабушку Валентину. Их рассказы о жизни в Харбине, Циндао, Шанхае и на Тубабао захватывали меня в детстве и заново поразили, когда я выросла. Но не только эти экзотические места пробудили во мне вдохновение. Самым интересным в их рассказах для меня было описание истинной дружбы и настоящей любви к жизни. Несмотря на те ужасные вещи, которые им пришлось пережить, несмотря на потерю близких и трудности, с которыми им довелось столкнуться, они не растеряли способности любить, любить самоотверженно. Доброта и готовность в любой момент прийти на помощь делает их поистине необыкновенными людьми. Я также хочу выразить благодарность моему отцу Стэну и брату Полу, которые верили, что мне под силу придумать и излить на бумагу произведение с таким сложным историческим фоном еще до того, как я начала над ним работать!