Сказки старого дома - Андрей Басов

После небольшого отдыха соперники перемещаются к лесу, а зрители в сад. Бегуны стартуют с кромки леса, ворвавшись в лес, повернут направо, пробегут триста локтей вдоль виллы и выскочат прямо в сад. С края сада видно, как наши спортсмены выстраиваются в линию. Рванули и исчезли в деревьях. Ждем с нашей стороны. Фавны из стены леса выскакивают почти одновременно и ждут соперниц. Те вылетают в сад с большой задержкой далеко не одновременно. Получается, что фавны опередили амазонок примерно на половину всей дистанции. Полный разгром! Девочки это понимают, но обиду поражения в одном хорошо скрашивает лавровый венок за победу в другом. Хорошая почва для взаимопонимания, когда все бывшие противники победители!

Габор в своем венке ходит гоголем, воображая из себя невесть что. Из дома в сад тащат столы, подносы с фруктами, блюда с разной едой, сосуды с напитками. В общем, в доме погром, а в саду суета. Праздник так праздник! Кутерьма. Но меня что-то не тянет участвовать в этом шумстве. Подзываю Антогору.

— Мне скоро пора уходить. Вы тут веселитесь, а я пойду немного погуляю в лесу напоследок. Так что не удивляйтесь моему исчезновению. Было очень интересно и приятно с вами. Проследите, чтобы потом прибрали, а то Александр всыплет нам всем. Девочкам передай мой привет. Я вас всех люблю, — и, привстав на цыпочки, слегка прикладываюсь губами к ее щеке. Антогора молчит, не зная как на это реагировать. Только слегка покраснела от неведомого ей до селе смущения.

Наверху переодеваюсь, беру мешочек с золотом и выхожу в лес. Млея от восхищения окружающей природой, медленно бреду вдоль речки к озеру. Шум праздника за спиной становится все тише, тише и, наконец, совсем растворяется в шелесте листвы и пении птиц. Колдовство и очарование лесного озерца радует душу. Раздеваюсь догола и с наслаждением погружаюсь в ласковую воду. Надо же какое чудо создал Александр!

Заваливаюсь спиной в шёлковую траву и продолжаю млеть от неописуемого ощущения покоя и неги. Нужно будет узнать, а вдруг и в вернском лесу есть такое волшебное местечко. Не может не быть. Сказка же. Веки тяжелеют и тихо, незаметно накатывается какая-то легкая и приятная полудрёма. Вдруг какая-то большая фигура, громко по-человечески ругаясь, пролетает над деревьями, водопадом и с шумом кувырком рушится в воду, подняв тучу брызг. Из глубины выныривает какой-то субъект и, отдуваясь, отфыркиваясь, начинает вылавливать что-то трепыхающееся на поверхности воды. Выловил, осмотрелся и, увидев меня, поплыл к берегу.

Еще вполне молодой, хорошо сложённый человек приятной, располагающей наружности. На голове каким-то чудом удержавшийся венок из виноградных листьев.

— Дионис[25], — представляется он и бросает на берег пару сандалий с крылышками. Сандалии трепещут в траве, как выброшенные на берег рыбы. — А ты кто?

— Сергей — друг здешнего хозяина.

— Вот видишь, Сергей, что означает поспешность и непредусмотрительность. Услышал случайно, что фавны из моей свиты затеяли где-то здесь праздник, а меня позвать забыли. Решил нагрянуть. Выпросил у Меркурия[26] пару его запасных летучих сандалий, чтобы добраться поскорее. Кто же мог подумать, что сандалии-то еще не объезженные, норовистые. Результат ты видел.

— Дионис, ты своих фавнов-то не обижай, — прошу я, — принимая сидячее положение. Это я устроил праздник в их честь, а не они сами себе. Я здесь впервые и с вашими традициями еще не знаком. Приглашаю тебя. Может быть и с запозданием, но от души.

— Спасибо. Принимаю. Вот, пожалуйста, тирс утопил. Опять в воду лезть.

— Давай я поныряю, а ты пока отожмись. Не пойдешь же на праздник в мокрой одежде.

— И то, правда, — и Дионис начал разоблачаться.

Нырнув пару-тройку раз, я вытаскиваю на берег увитый плющом жезл Диониса.

— Вот твой символ божественности.

— Ага, а почему ты, Сергей, сам-то не на празднике? — спрашивает бог веселья, сверкая ягодицами и развешивая по кустам на солнышке свою легкую амуницию.

— Не знаю, не тянет меня что-то сегодня к шумным развлечениям. Домой нужно отправляться, а уходить отсюда не хочется.

Дионис огляделся вокруг.

— Действительно, очень милое и приятное местечко. Тебя можно понять. У нас на Горе[27] такого не найдешь. Все ухожено и облагорожено так, что просто тошнит. Посижу-ка и я с тобой, пока одежда сохнет.

Крылатые сандалии, отряхнувшись от воды, пытаются взлететь. Дионис хватает их и приматывает завязками к ближайшему деревцу.

— Вот меркурьево отродье! Ещё и удрать пытаются, — в сердцах сетует начальник фавнов и собутыльник прочих гуляк мужского и женского рода.

Лежим рядом в траве, уставившись в небо и блаженствуя под теплым ветерком. Перекидываемся ничего не значащими, короткими фразами. Кто бы мог подумать, что боги так просты в обращении. Даже не верится в реальность происходящего. Дионис поднимается и ощупывает свою одежду.

— Вроде просохла. Можно двигать. Мне в какую сторону, Сергей?

— Вот по этой тропинке выйдешь прямо к столам и бочкам.

Дионис приветственно махнул рукой и скрылся за деревьями, таща с собой за завязки, парящие в воздухе крылатые сандалии. Взглядываю на солнце. Наверное, часа три уже. Пора и мне отправляться. Одеваюсь.

Дом, Дом, где ты, Дом…

Сегодня суббота, и Александр дома.

— Ну как? Что ты в моей мечте натворил?

— Знаешь, там у тебя ничего творить не надо. Всё так великолепно, что я был просто поражен. Особенно озерцом с водопадиком. Сказочное по прелести место! Мне еще до такого далеко.

Чувствуется, что хозяин сказки просто внутренне млеет от похвалы, моего восторга, но вида не подает. Поэтому продолжаю:

— Приперся Квинт Клодий с солдатами забрать своего беглого раба. Кто-то, видимо, вас заложил. Пришлось выкупить у него Мара, чтобы Квинт больше не таскался, не искал его. Дороговато, но покой того стоит.

— И сколько он взял за мой покой?

— Столько, сколько ему дали — двести золотых. Он по ходу переговоров оказался в малость безвыходной ситуации по своей вине.

— Двести — это недорого за такое дело.

— Еще пришлось из жалости дать двум его солдатам по пять золотых за увечья, полученные в переговорах.

— Да что это за переговоры такие с увечьями?

— Ты сам нанимал амазонок на службу, а они не любят, когда их трогают пальцами.

— Да, кое в чем девочки очень взыскательны.

— И еще одно. Помирил я твоих амазонок с фавнами. А то эти девицы совершенно запугали, затравили невинных лесных бабников!

— Брось, это невозможно! Амазонки на дух не переносят фавнов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});