Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

— Мне это нравится, клянусь дьяволом и его почтеннейшей бабушкой! Может, желаете узнать еще что-нибудь? Меня зовут Билл! Я не землемер, а опытный скаут, которого знает каждая собака от Аляски до Мексики, победитель в двадцати четырех петушиных боях, двадцати шести лет от роду, родился, крестился, еще не сдох, но уже близок к этому, потому что сегодня ночью наглотался пыли, а в этой проклятой стране — море песка и ни капли бренди. Ну что, теперь ты доволен, а? Чем я еще могу услужить тебе, чтобы ты наконец решился вывести нас из этой песочницы?

— Это мы могли бы обсудить.

— Обсудить! Боже Всемогущий! Слушай меня внимательно, грязная индейская рожа, краснокожая каналья! Сейчас я тебе все объясню коротко и ясно. Или ты отведешь нас из этой пустыни в приличное место для приличных людей, или мы проломим череп и тебе, и твоему сопливому мальчишке.

Индеец в шейном платке безучастно, как машина, перевел его слова.

— Попробуйте! — невозмутимо ответил Маттотаупа.

— Ну ладно, не будем горячиться. Я совсем не в том смысле… Черт вас поймет, краснокожих! Короче: чего ты хочешь?

— Патроны.

— Смотри-ка! Патроны! Ну, патроны так патроны… Какого калибра? Хотя — стоп! Давайте сначала выкурим трубку мира и все обсудим. А то знаю я вас с вашей хитростью! С вами надо держать ухо востро. Трубка мира — согласен?

— Мы покурим вместе.

— Наконец-то я слышу первое разумное слово из твоих уст, вождь индейцев. Я надеюсь, ты не собираешься убить этими патронами нас?

— Нет.

— Честное слово?

— Мое слово — слово правды. Я никогда не лгу.

— О, невинность! Ты еще научишься лгать. Но если ты этого пока не умеешь — тем лучше. Закурим!

Маттотаупа спешился, но внимательно следил за белыми. Харка остался сидеть верхом, держа в руке и поводья отцовского мустанга.

Мужчина, представившийся Биллом, сел, и Маттотаупа опустился на песок напротив него. Эта церемония не имела в его глазах особого значения, поскольку проходила без главного атрибута — священной трубки. Билл не удосужился даже спросить Маттотаупу, как его имя, и продолжал называть его «вождем», пользуясь этим словом как пустой любезностью. После нескольких затяжек и многочисленных взаимных уверений в доброжелательности и готовности помочь они встали и Маттотаупа вернулся к своей лошади. Билл тем временем принялся убеждать своих товарищей, чтобы те отдали индейцам патроны, которые теперь стали просто лишней тяжестью, после того как они растеряли свое оружие.

Судя по их реакции, не все одобряли его сделку с краснокожими, но Билл обрушил на них бесконечные потоки красноречия. О том, что он им говорил и в чем убеждал, Маттотаупа и Харка могли лишь догадываться.

Пока белые совещались, Харка еще раз перебрал в памяти все слова, которыми обменялись Билл и Маттотаупа. «Грязная индейская рожа» и «краснокожая каналья», сказал Билл, и Маттотаупа ответил на эти оскорбления не ударом ножа, а спокойствием и иронией. Почему? Старая Антилопа принял смерть, потому что оскорбил вождя. А этот Билл со своей короткой шеей и короткими ногами и его индеец со своим дурацким платком могли болтать и переводить что угодно. Маттотаупа вел себя так, как будто это — комары, укусы которых он не чувствует. Похоже, это и в самом деле жалкие, презренные существа, единственная польза от которых состояла в том, что у них были патроны для его винтовки.

Наконец Билл вернулся к ним с пятьюдесятью патронами нужного калибра. Он протянул Харке два патрона, и тот зарядил винтовку.

— Все! — коротко потребовал Маттотаупа.

— Само собой разумеется, все! — ответил Билл. — А как же иначе! Все! Но только после того, как ты приведешь нас туда, где могут существовать нормальные люди, такие как мы. Конечно, вам хотелось бы наоборот, взять патроны и смыться на ваших лошадях, чтобы мы тут все передохли, как песчаные блохи! Нет, джентльмены, этот номер у вас не пройдет. Тут вы ошиблись в расчетах.

— Все!

— Да!.. Но не здесь! Это говорю тебе я, Билл, выигравший двадцать четыре петушиных боя. Как только мы доберемся до оазиса цивилизации, ты получишь все. Но не здесь, посреди пустыни!

Маттотаупа жестом велел Харке последовать его примеру и сел на песок. Харка сел рядом с ним.

— Это еще что за фокус?.. — раздраженно крикнул Билл.

— Все! Мы подождем.

— Послушай, вождь, ну и глуп же ты! Ты думаешь, ты не сдохнешь здесь, как мы?

— Конечно сдохну. Но только после белых людей. Мы с сыном продержимся дольше, потому что умеем переносить жажду.

— О, черт бы вас побрал, клянусь преисподней и Святой Троицей! Это же полный идиотизм! Такого я еще не видел, хоть и выиграл двадцать четыре петушиных боя. Я откусывал своим противникам носы и превращал их рожи в отбивную котлету, меня знает каждая собака от Аляски до Мексики. Со мной такие шутки не проходят! Я не позволю… Ты не можешь…

— Могу.

Билл плюхнулся на свой широкий зад:

— Значит, можешь?.. Ясно. У тебя помутился рассудок. И мне тебя жаль. Ладно, проведем эксперимент. Посмотрим, что будет. Мы даем вам пятьдесят патронов, но у нас наготове