Журналистское расследование - Коллектив авторов

Наконец, в ночь на 1 июля по телефону «02» позвонил неизвестный и сказал, что Дима Бородулин находится у дверей детской городской больницы № 1 на Авангардной улице. Врачам он скажет, что «дядьки» вытащили его из спортивной сумки, в которой привезли на машине, и велели идти за шлагбаум…

Врачи, ни разу не сталкивавшиеся с киднеппингом, обращались с ним по той процедуре, как если бы он был суицидником: осмотрели, обнаружили, что никаких телесных повреждений нет, решили вызывать психиатра. Но тут подъехали представители правоохранительных органов, сказали, что психолога предоставят своего, и увезли ребенка в Педиатрическую академию. Туда, где уже находилась его сестра Саша.

Пиар на детских слезах

Дети оказались на свободе. Санкт-Петербург вздохнул с облегчением. Но неожиданно история с освобождением детей постфактум стала обрастать большим количеством желающих стать единственными «спасителями человечества». А в разных СМИ стали звучать неоднозначные оценки действий самих участников переговоров. И, как ни странно, под перекрестный огонь критики и неприличных намеков попало… Агентство журналистских расследований. В частности, АЖУР обвинили в пиаре на детских слезах. Напимер, руководитель УБОПа ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области Александр Степин в одном из своих интервью сказал буквально следующее: «…то что они (АЖУР. – Ред.) выставляют себя основными в раскрытии преступления, это чистой воды пиар-кампания. Не учитывая той ситуации, что на кону стояли жизни маленьких детей. Это остается на их совести. У меня же их действия вызывают только негативные эмоции…»

В АЖУРе это обвинение было воспринято как человеческая подлость. Журналисты Агентства никогда не приписывали себе чужих заслуг. Да в этом деле и не было ни у кого никаких заслуг – преступление-то до сих пор не раскрыто. Но в чем все-таки сотрудники АЖУРа убеждены стопроцентно, так это в том, что освобождение детей из плена стало результатом не спецоперации правоохранительных органов (о которой так шумно сообщило большинство СМИ), а переговорного процесса. Который был начат директором Агентства Андреем Константиновым; продолжен руководителем компании «Союз-Энерго» Андреем Лебедевым (он же и готов был предоставить миллион долларов в обмен на детей); а закончен авторитетным предпринимателем Владимиром Барсуковым (Кумариным). Однако на очередном (того периода) заседании правительства Санкт-Петербурга губернатор Валентина Матвиенко «за детей – отдельное спасибо» адресовала не кому-нибудь, а лично главе питерской милиции Владиславу Пиотровскому.

Потом СМИ стали выдвигать другие версии. Не выгодно ли все это было… Андрею Лебедеву? Тоже, мол, – для самопиара. Потом стрелки сместили в сторону Кумарина. А не хотел ли он таким образом купить себе индульгенцию у правоохранительных органов за все делишки в прошлом и настоящем?.. Потом – а не отец ли Бородулин все это устроил?..

Финал с открытым концом

До сих пор все, кто помнят об истории с похищением детей Бородулиных, задаются вопросом: что же это было? Каковы были истинные цели похитителей? Обогатиться? Но тогда почему не взяли выкуп? Чего-то напугались? Но ведь захватывать детей на глазах прохожих – не менее страшно, чем забирать мешок с деньгами из ночных кустов…

А может, все еще проще? Может, главный переговорщик просто… погиб в ДТП, например. Или кто-то из хитроумных «черных пиарщиков» придумал некую схему, которую просто обкатал на нас? Ведь наша страна – огромная сцена, на которой по воле доброго или злого сценариста можно поставить любой спектакль, развернуть любые военные сражения. Для чего? Это уже отдельная история…

Во всяком случае случившееся лишний раз подтверждает космическое многообразие нашей жизни…

Вместо эпилога

Дети Бородулины живы-здоровы, ходят в школу, и это – главное.

Преступники не найдены, и это – плохо. Хотя следствие якобы продолжается. Мотивы поведения похитителей так и остались вне понимания.

Ни Лебедеву, ни Константинову, ни Кумарину родители детей Бородулиных после счастливой развязки ни разу не позвонили. И это тоже – вне понимания. С другой стороны – это же не сценарий голливудского фильма: только там дети – милы, мать – убита горем, полицейские – благородны, преступники – чудовищны. В простой жизни – все проще, все расписано отнюдь не теми красками…

Жизнь участников переговорного процесса сложилась по-разному. Андрей Константинов и Евгений Вышенков по-прежнему работают в АЖУРе. «Миллионер» Андрей Лебедев стал депутатом Государственной Думы, представляющим теперь в нижней палате парламента Ленинградскую область.

Владимир Барсуков (Кумарин) осужден и ждет дальнейших судов…

* * *

28 марта 2008 года на ХIII ежегодном профессиональном конкурсе журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области «Золотое перо» в номинации «Лучшее журналистское расследование» победил коллектив авторов из АЖУРа за цикл статей по «делу Бородулиных».

Дело о пропавшем друге

О том, что в Петербурге пропал журналист Максим Максимов, в Агентстве журналистских расследований узнали 7 июля 2004 года. Вернее, узнали не о том, что пропал, а о том, что уже больше недели не отзывается на звонки.

На тот момент наш коллега был специальным корреспондентом журнала «Город». А до этого работал в отделе расследований АЖУРа, печатал свои материалы в газете «Ваш тайный советник». То есть занимался расследованиями, и в основном – криминальными. Ему была интересна психология людей, ходящих по грани закона и иногда преступающих его. Поскольку был он человеком дисциплинированным, то в этом спектре своей профессиональной деятельности четко соблюдал главное правило безопасности журналиста: журналист-расследователь не может быть единственным носителем важной информации, иначе он легко станет приманкой для злоумышленников. Но, может быть, те, кто в то лето задумали свое черное дело, не знали об этом? Возможно. Потому что 29 июня 2004 года известный питерский журналист Максим Максимов бесследно исчез средь бела дня в самом центре Санкт-Петербурга.

АЖУР параллельльно с правоохранительными органами вело собственное расследование исчезновения Максима. Пока не знали мотивов, хватались за любую версию. В том числе за самую «красивую» и позитивную: Максиму по каким-то причинам надоело жить среди нас и он, изменив внешность, уехал далеко-далеко, где тепло, где море…

Сегодня мы точно знаем, что Максим не просто исчез. Его убили. Цинично, зверски, заранее спланировав преступление. Убили из-за профессиональной деятельности. Из-за журналистского расследования, которое он вел в то время.

«Вне зоны действия сети»

Сначала возникла просто тревога.

В редакции журнала «Город» Максимов не появлялся неделю. Там это никого особенно не обеспокоило: сделает, мол, свои дела и появится. Но сотовый телефон отвечал автоответчиком: «аппарат вызываемого абонента выключен или находится…»; домашний телефон голосом Максима просил оставить ему сообщение после тонального сигнала…

Поэтому у журналистов АЖУРа и возникла тревога. Которую они всячески пытались отгонять. У Максимова, как они знали, не было ни жены, ни детей, его мама жила в Германии, отец с новой семьей – в Подмосковье… То есть свободный 41-летний мужчина мог вполне, что называется, оторваться и находиться «вне зоны действия сети» – чтобы не беспокоили.

Мог. Но никогда до этого так не делал. Поэтому тревога возникла.

БЕЗОШИБОЧНО

В отсутствие какой либо информации, коллеги и друзья Максима решили осмотреть его квартиру в доме № 13 по улице Чайковского. Это – начальник службы расследований АЖУРа Лев Годованник, журналист и бывший коллега Максима по АЖУРу Александр Самойлов, друг Максима адвокат Николай Бех и его подруга еще со времен учебы в Театральном институте актриса Ольга Белявская со своим мужем Романом. (До этого Ольге уже звонила мама Максима, сказала, что волнуется из-за отсутствия его звонков, и просила сходить на его квартиру.) Николай Бех захватил с собой резиновые перчатки. Все понимали, что в квартире мог оказаться криминальный труп, поэтому заранее договорились руками ничего не трогать.

8 июля в девять часов утра, когда члены этой группы оказались в квартире Максима, трупа там они не обнаружили.

В квартире царило полное благополучие. На коврике в прихожей стояли тапочки хозяина квартиры. На кухне работала магнитола. Тут же – обычный холостяцкий порядок: немытая посуда в раковине, на плите – остатки с нехитрой стряпней. На большом столе – работающий компьютер, по монитору которого ползали «трубы» режима ожидания. На маленьком столике рядом с магнитолой – номер «Новой газеты», который поступил в продажу 28 июня. В розетке – штекер зарядного устройства для сотового телефона.