Колумбы российские - Виктор Петров

3

На следующий вечер, когда рабочий день закончился и селение затихло, в доме Баранова незаметно появился новый посетитель. Это был Иван Сидоров, один из упомянутых заговорщиков на жизнь Баранова. Войдя в кабинет правителя, он плотно закрыл за собой двери. Баранов с неудовольствием посмотрел на него.

— Что тебе нужно?

Сидоров подошел к нему и тихо сказал:

— Я пришел предупредить вас, Александр Андреевич… ваша жизнь в опасности!

Баранов нахмурил брови:

— Что ты там мелешь?.. В какой опасности?

— Заговор на вас… хотят вас убить, разграбить склады и захватить корабль…

Баранов, словно ничего не зная, спросил:

— Откуда ты знаешь о заговоре?

Он помнил слова Лещинского, что заговорщики пригласили в свое «товарищество» Сидорова, и хотел услышать от него самого об участии в заговоре.

— Мне все известно о заговоре, потому что я сам один из них, — ухмыльнулся Сидоров.

— Если ты заговорщик — почему пришел ко мне?

— Да какой я заговорщик? Они думают, что я с ними… да разве ж я тать какой или разбойник?!

— Ну хорошо… что ты знаешь?

— Слышал я план такой — Наплавков и Попов, два заправилы, решили так, что когда Наплавков будет начальником вечернего караула и будет обходить посты часовых крепости, то в нужный момент он с двумя сообщниками войдет сюда, чтобы убить вас.

Все тело Баранова напряглось, напружинилось, как бывало всегда перед лицом опасности. Если он пренебрежительно отнесся к фактам, сообщенным поляками, то рассказ Сидорова теперь подтверждает предупреждение Лещинского. «Выходит, что поляки были правы, и заговор существует», — подумал он.

Он заложил руки за спину и медленно прошел до угла комнаты, потом повернул и также молча пошел через комнату в другой угол, все время обдумывая и взвешивая слова трех людей, предупредивших его об опасности… А Попов, которому он так доверял!

Повернулся опять и подошел к Сидорову, покорно стоявшему посреди комнаты.

— Садись, Иван, и рассказывай, что знаешь. Буду тебе всю жизнь обязан за твою помощь.

Иван сел и стал рассказывать все, что знал о заговоре.

— Кто главари и зачинщики? — спросил его Баранов.

— Попов и Наплавков — главные заводилы. И они оба решили поделить власть. Попов будет атаманом, а Наплавков — его помощником…

— Попов — атаман! Ничего себе хватил! — глаза Баранова сузились и стали похожи на два острых кинжала.

— Кто еще в заговоре?

Сидоров назвал имена других заговорщиков:

— Последними записаны Лещинский и Березовский да я…

Рассказ Сидорова точно совпадал с тем, что ему говорили поляки. Сомнений теперь не было, что заговор существует; но когда они собираются привести его в исполнение?

— Ты понимаешь, Иван, что твои обвинения очень серьезны, и тебя могут притянуть за ложные показания… если ты говоришь неправду, — предупредил его Баранов.

Сидоров, однако, стоял на своем:

— Я повторю свои слова, если нужно, перед Святой иконой, Александр Андреевич… Они хотят убить вас и убить всех, кто помешает им. Они зашли так далеко, что возврата нет. Их надо захватить, пока не поздно, Александр Андреевич!.. Осталось очень мало времени до дня мятежа.

— Когда? — коротко спросил его Баранов.

— Через несколько дней должны собраться и дать клятву, что никто не отступит. Для пущей важности, Попов настаивает, чтобы все подписали бумажку… письменное обещание… а потом, может быть, в тот же вечер или на следующий день они хотят выступить… Захватите их сегодня, а то будет поздно…

— Торопиться не надо, Иван… Нам нужны доказательства. Вот бумажку подпишут, тогда и хватим их по черепушкам!

— Очень уж опасно это, — с колебанием сказал Сидоров, — а кроме того…

— Что, кроме того?! — нахмурился Баранов.

Сидоров посмотрел на него с некоторым колебанием…

— Планы их, Александр Андреевич, — тихо сказал он, — не только убить вас и других, но хуже еще — порешить и детей ваших!

Баранов побледнел:

— Как детей? За что? Младенцев малых, невинных! Ах изверги!.. Ну поймаю я их!.. — вскричал он.

Потом Баранов пришел в себя и устало опустился в кресло.

— Иди, Иван… Большое тебе спасибо… Ты, может быть, спас не только мою жизнь, но и жизнь невинных людей… Этой услуги я никогда не забуду. Иди и будь осторожен…

— А вы не думаете захватить заговорщиков сегодня?

— Нет, Иван… момент не совсем подходящий.

Иван в сомнении покачал головой и тихо вышел.

Часа два сидел в своем кресле Баранов после

ухода Сидорова, медленно обдумывая факты, сообщенные ему. Время от времени кровь вдруг приливала к его голове, как только он вспоминал о плане заговорщиков убить также и детей. Он судорожно стискивал руки в кулаки и готов был бежать, чтобы расправиться с преступниками, но потом здравый смысл взял верх. «Надо поймать их с поличным», — решил он.

Его первой мыслью было отправить своих детей на остров Кадьяк, спасти их от надвигающейся опасности, но сразу же эта мысль была отброшена — отъезд детей будет верным признаком того, что Баранов узнал о заговоре. Нет… все должно оставаться по-старому, без изменения, точно он ничего не знает о злоумышлении, — ни одного намека на то, что ему все известно. Жаль вот только, что нет его верных помощников Кускова и Тараканова, так были бы они нужны ему. Кусков был в плавании, где-то у берегов Калифорнии, а Тараканов, вероятно, исследует побережье Колумбии. Не знал Баранов, что Тимофей Тараканов в это время томился в плену у индейцев и что много времени пройдет, прежде чем он его увидит опять.

Что-то надо сделать… надо принять немедленно меры… но какие? Задержать их теперь нет смысла… без доказательств. Нужно поймать их с поличным, когда они меньше всего ожидают этого… но действовать надо с исключительной осторожностью. Прежде всего надо принять меры к охране детей… охранять их день и ночь. О себе он не думал, он сможет постоять за себя, но дети… их теперь нельзя оставлять без надзора.

4

Несколько дней Баранов следил за каждым шагом Наплавкова и Попова. Верные ему люди следили не только за главарями, но и за всеми рядовыми заговорщиками. Как Сидоров, так и Лещинский с Березовским регулярно сообщали ему обо всех планах мятежников. День мятежа, видимо, приближался. Попов решил собрать всех заговорщиков вместе в доме Лещинского, где они должны были дать подписку и присягу в верности «товариществу». Это было как раз то, чего ожидал Баранов. Выполнение плана должно было состояться через день после сборища у Лещинского.

А тем временем в Новоархангельске никто ничего не знал о заговоре. Жизнь шла своим чередом. Деловито стучали топоры на верфи, где под наблюдением опытного бостонского корабельного мастера Линкена, нанятого Барановым несколько месяцев тому назад, строились новые корабли. Судно «Открытие» было уже до конца построено и на нем нужно было только установить вооружение, да и «Кадьяк» был почти закончен. Трехмачтовый корабль «Открытие» — самый большой корабль, построенный в русских владениях Америки, — и именно на нем заговорщики предполагали уйти в манящие южные моря.

Ночь 7 августа (26 июля) была необычно теплая и тихая. Тяжелые ворота крепости были уже заперты, шум в селении затих, и только мерные шаги часовых, ходивших взад и вперед, нарушали ночной покой. Охрана крепости в эту ночь была под начальством капрала Наплавкова и его помощника Сидорова, которые регулярно проверяли посты часовых. Со стен крепости можно было различить в темноте бухту и американский корабль, мирно стоявший на якоре. Корабль пришел в гавань накануне. На нем можно было ясно видеть яркие сигнальные фонари. Со стороны земли на крепость надвинулся тяжелый, густой лес, готовый, казалось, поглотить маленькую крепость со всеми людьми.

Снаружи крепостных стен вдруг стали появляться отдельные людские фигуры, осторожно пробиравшиеся к дому Лещинского. Час сборища заговорщиков настал. Баранов заранее выдал Лещинскому ведро водки, чтобы как следует напоить заговорщиков. Минут за пять до назначенного времени свидания Наплавков покинул свой пост, хотя это строго запрещалось. Сидоров сразу же дал знать Баранову, что все заговорщики собрались вместе. Вокруг дома Лещинского в кустах находились заранее спрятавшиеся там верные люди Баранова. Вскоре и сам он присоединился к ним. Своих детей он оставил под усиленной охраной.

Теперь нужно было только ждать заранее условленного сигнала Лещинского.

В его доме заговорщики сначала тихо перешептывались. Лещинский не жалел водки и усиленно подливал ее в стаканы. Выпитая водка стала быстро действовать, и люди заговорили громче. Стало шумно.

— Так как же мы начнем наше дело? — заплетающимся голосом спросил Зеленцов.