Колумбы российские - Виктор Петров

Дезертирство с кораблей компании стало обычным явлением, и поэтому капитаны принимали необходимые меры для пресечения этого. Причин к дезертирству было много. После сурового климата Аляски Калифорния казалась промышленным настоящим раем: и земля хорошая, плодоносная, и климат мягкий, и множество дичи и всякого зверья. В этом благодатном климате беглецы знали, что с голоду они не помрут.

Тот факт, что шестеро промышленных сбежали с корабля — а этот пример мог оказаться заразительным и вызвать массовый побег команды, — заставил Кускова остановить исследование берегов Калифорнии и направиться обратно на Ситку.

Вернулся Кусков в Новоархангельск в конце 1809 года и там от Баранова узнал, что «Николай» со всем экипажем бесследно исчез. Баранов высказал опасение, что корабль затонул вместе с Булыгиным, Таракановым и всеми остальными, кто был на судне. Больше всего были расстроены дети Баранова, которые никак не могли поверить, что Тимофей Петрович пропал без вести.

С каждым днем все меньше и меньше оставалось надежды на возвращение Тараканова, Булыгина и других. Мария Тараканова никогда не теряла надежды, и вера ее была вознаграждена. Тимофей вернулся, проведя около трех лет в индейском плену. Он вытянул выигрышный билет в лотерее жизни опять, так же как это было несколько лет тому назад, когда он был захвачен индейцами при разорении Михайловского форта.

ГЛАВА ШЕСТАЯ: ЗАГОВОР

1

В то время, как Кусков и Тараканов отсутствовали — один исследовал берега Калифорнии, а другой томился в плену у индейцев, Баранову, одному, без помощников, приходилось управлять подчиненными ему обширными владениями… И в это время произошли события, которые уязвили его в самое больное и жизненное место — в его гордость!

Группа промышленных, состоявшая в начале из шести человек, разработала план мятежа и побега из Новоархангельска. Группу возглавляли бывший каторжанин Наплавков, человек гориллоподобного вида, отбывший срок на каторге в Сибири несколько лет и по выходе на свободу переселившийся в Новоархангельск, и сын другого каторжанина, Попов. Попов — маленький, щупленький человечек, возглавил группу, так как он был грамотнее других в этой компании и владел даром убеждения.

План побега был прост: в назначенную ночь незаметно пробраться в дом Баранова и убить его. Решено было также убить всех его верных помощников и сотрудников. После этого заговорщики намеревались захватить судно и на нем бежать из русской колонии. Целью своего морского путешествия они избрали остров Пасхи в Тихом океане, который, по словам моряков побывавших на нем, был настоящим раем на земле. Каждый заговорщик мог взять с собой молодую женщину по своему выбору, а кроме того, они намеревались захватить еще пятнадцать женщин — будущую прислугу. На острове Пасхи, судя по их планам, сами они ничего делать не будут.

Попов и Наплавков мыслили об организации новой Запорожской Сечи. Может быть, поэтому главарь Попов стал называться атаманом, или хорунжим.

Самым поразительным было то, что Попов, благодаря своему трудолюбию, усердию и способностям, пользовался неограниченным доверием Баранова, который в отсутствие Кускова и Тараканова всецело полагался на его помощь. Он даже назначил его на пост капрала — старшего по охране крепости. В его обязанности входил развод караула и регулярная проверка часовых. Это позволило Попову сделать необходимые приготовления и разработать свой план, который состоял в том, что в нужный момент охрана крепости должна будет состоять из его сообщников.

Мысль о бунте и захвате корабля пришла Попову и Наплавкову после того как они услышали рассказы о подобном же дерзком поступке Беньевского, польского ссыльного на Камчатке, который поднял там мятеж, убил коменданта, капитана Нилова, и, захватив судно, ушел на нем со своими сообщниками в Кантон, откуда позже добрался до Абиссинии.

В течение нескольких недель Попов и Наплавков смогли привлечь в свою группу еще несколько человек, и теперь она насчитывала девять членов. Среди них было два поляка — Лещинский и Березовский, сосланные в Сибирь из Польши и позже перебравшиеся в Русскую Америку. Попов считал обоих поляков подходящими пособниками для осуществления своего плана. Поляки мечтали о побеге из Русской Америки и из России вообще. Они об этом не раз говорили своим товарищам-промышленным. Другим верным сообщником оказался Сидоров, который недавно был строго наказан розгами по распоряжению Баранова за пьянство и хулиганство. Главари считали, что у Сидорова имеется достаточно оснований для расчетов с Барановым.

2

На следующий день, под вечер, после того как Лещинский и Березовский были формально приняты в «казачество» Попова и Наплавкова, оба поляка появились в доме Баранова и заявили, что им нужно видеть его по неотложному делу срочной государственной важности.

Баранов вышел к ним… посмотрел с подозрением — какие там дела!

— О чем хотите говорить со мной? — резко спросил он. Правитель не любил, чтобы промышленные приходили к нему в дом. Если у них имеются дела или жалобы, то они всегда могут передавать их через его помощников.

Поляки почтительно поклонились:

— Дело большой важности, Александр Андреевич… не хотим, чтобы кто-либо слышал… надо поговорить наедине.

Баранов нахмурился: что они там бормочут ерунду какую-то, — но тем не менее решил выяснить, чем они так перепуганы.

Провел их в свой кабинет и запер дверь:

— Ну, говорите!

Лещинский, интеллигентного вида поляк, прекрасно говоривший по-русски, посмотрел на Баранова и тихо сказал:

— Хотим, чтобы вы знали — в отношении вас готовится заговор, цель которого убить вас…

Баранов усмехнулся:

— Я думал, что вы пришли с чем-нибудь серьезным, а о заговорах я слышу каждый день…

Лещинский покачал головой:

— Мы не говорим о пьяных угрозах. На этот раз дело серьезное. Нам известны имена заговорщиков, и они намерены убить вас и других из администрации, а потом захватить корабль и уйти в южные воды океана…

Баранов нахмурился… как видно, дело было серьезным.

— Ну-ну, рассказывайте все… кто заговорщики-то?.. Кто заводила?

— В заговоре два заводилы: Наплавков да Попов!..

Баранов в изумлении посмотрел на них…

— Говоришь, Попов!.. Это очень серьезное обвинение… Сами знаете, я ему доверяю настолько, что поставил во главе наших караулов… Если у вас есть против него обвинение, так лучше дайте мне веские доказательства, а не говорите просто, что Попов заговорщик.

— О каких доказательствах вы говорите, Александр Андреевич? Все, что мы теперь сообщаем, говорилось устно, ничего не записывалось… но мы знаем, что они намереваются привести свой план в исполнение в очень скором времени… может быть, через день или два!.. Ваша жизнь и жизнь других людей в опасности.

— Ну хорошо… я в этом разберусь… буду держать ухо востро… а вы будьте осторожнее… смотрите, чтоб никто не знал о вашем приходе сюда… Спасибо вам за службу, я этого не забуду… А пока что уходите через черный ход… тут вас никто не увидит… А кто заговорщики-то еще, кроме этих двух?

Березовский, помоложе Лещинского, вынул из кармана аккуратно сложенную записку и молча передал ее Баранову. Это был список заговорщиков, где кроме главарей Попова и Наплавкова, числились Зеленцов, Веригин и Чернышев…-

Баранов усмехнулся:

— Ну, от этих ничего другого я и не ожидал, да и Наплавков тоже, а вот Попов — от него я не думал получить такой подлости.

— Вчера, — сказал Лещинский, — Попов добавил еще трех рекрутов, которых он считает подходящими — это мы двое да еще Сидоров… Я сомневаюсь, однако, чтоб у Сидорова было большое желание… думается, что это главари считают его обиженным…

Лещинский осторожно посмотрел на Баранова и тихо добавил:

— …после того как его высекли по вашему приказанию.

Баранов ничего не ответил и положил записку в карман:

— Можете идти… если услышите что-нибудь новое — сообщайте мне немедленно. Вы за эту службу забыты не будете.

Поляки тихо удалились.

После их ухода Баранов сел к столу и задумался. Вначале он просто отбросил мысль о возможности покушения на него — слишком невероятен был план, а главное — никакой надежды на успех. Убить правителя и захватить корабль — дело нешуточное, это пахнет государственной изменой!

Первое время он еще чувствовал определенное беспокойство, но, посидев да подумав, решил, что поляки преувеличивают, делают из мухи слона. Может быть, они слышали, что промышленные жалуются, может быть, грозятся — но все это было совершенно нормальным явлением. Скорее всего, поляки сгустили краски, решив напугать правителя в надежде получить награду.