Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе - Лев Рэмович Вершинин

Вылков

БРИЛЛИАНТЫ ДЛЯ ДИКТАТУРЫ ПРОЛЕТАРИАТА

В архивах Софийского Дворца (они сохранились полностью) имеется запись, сделанная вечером 7 июня 1923 года, в четверг, и фиксирующая, что Его Величество распорядился перенести намеченную на следующий день «встречу с русскими офицерами» с пятницы на понедельник, потому что планы изменились и в пятницу он будет занят.

Извещение послали, встречу перенесли, и рано утром Его Величество вместе с сестрами, княжнами Евдокией и Надеждой, отправился в деревеньку под Пазарджиком чисто по-дружески навестить своего премьера, убывшего в отпуск. А пока царственная семья едет, давайте-ка вернемся несколько назад, к тем самым «русским офицерам», поскольку есть нюансы, без понимания которых в общем раскладе хрен разберешься.

Думаю, все уже поняли, что имеются в виду офицеры армии Врангеля, тогда еще не распущенной, а переправленной Антантою на «временные базы» — в частности, и балканские. Было их в общем несколько десятков тысяч душ, и приняли их в славянских государствах приветливо, хотя и по-разному: если в Югославии — с распростертыми объятиями на уровне и государства, и общества, то в Болгарии получилось сложнее.

В целом-то, даром что совсем еще недавно воевали, обид на Россию болгары не держали, относились тепло: скажем, в 1921-м, когда в Поволжье грянул голод, зерно и деньги собирали и «левые», и «правые». Тут разногласий не наблюдалось. А вот в смысле политики простоты не было. В принципе, общественность беженцам была рада, приняла как своих. И Стамболийский, большевиков и собственных коммунистов опасавшийся (тем паче по просьбе «великих сил»), тоже помогал с обустройством.

А вот «слева», понятно, радости не было. В Москве, здраво опасавшейся очередных неприятностей со стороны ВСЮР[112], да и на Болгарию имевшей определенные планы, ситуацию считали неприятной, и Москва засыпала Софию нотами, а БКП как секция Коминтерна, которым, к слову, формально рулил тогда ее лидер Васил Коларов, получила совершенно конкретные указания. И начались митинги под лозунгами «Офицеров — в Белград, рядовых — домой!», плюс масла в огонь подлила Генуя, где «великие силы» решили задобрить большевиков и объявили о прекращении поддержки белогвардейцев, порекомендовав Софии и Белграду сделать то же самое.

В Белграде на рекомендацию внимания не обратили, а вот Стамболийский оказался в ситуации, мягко говоря, не простой. Лично он против «белых офицеров» ничего не имел, но давили на него со всех сторон. В Москве за «правильное понимание» обещали пряник. БКП за «солидарность трудящихся» обещала вести себя прилично. «Левое» крыло собственной партии, крутя шашни с Коминтерном, требовало дружить с коммунистами, потому что без них никакой «диктатуры крестьянства» не получится, да и...

Да и люди, увы, есть люди. Во все времена и на всех широтах. При том что коррупция в болгарском обществе никого не удивляла, а отсидевшие и вновь вернувшиеся в коридоры власти министры были не редкостью, «земледельцы», дорвавшись до власти, побили все рекорды, тем паче что оппозиции, способной придраться и отстранить их, в стране, как мы знаем, не было. А поскольку всё, что можно «верхам», можно и «низам», на лапу брали все — чем больше, тем лучше. Спустя пару лет, по итогам работы специальной комиссии, был опубликован отчет «О злоупотреблениях и преступлениях земледельческого правительства в отношении контингентов Русской армии в 1922-м», раскрывающий механизм подкупа агентами Коминтерна чиновников всех уровней, готовых помочь в решении «врангелевского» вопроса, с перечислением статей УК, под которые эти действия подпадали.

Естественно, в Москве публикацию объявили «злостной клеветой», естественно, ЦК БКП (к тому времени уже нелегальной) от всего отказался, но документы, как ни крути, были опубликованы подлинные, имена назывались громкие, а суммы фигурировали, по меркам нищей поствоенной Болгарии, астрономические. Ничего удивительного, что сам шеф, регулярно получая информацию в совершенно конкретном ключе, ей доверял, тем паче что она не очень противоречила его взглядам, а теплые связи «русских офицеров» со «старыми лидерами» и отставными вояками бесили.

ПАРОЛЬ НЕ НУЖЕН

В общем, 17 марта 1922 года коммунисты потребовали от правительства «помочь вернуться в Россию русским рабочим и крестьянам, солдатам и казакам, которых террором и насилием задерживают в разбитой армии», а спустя две недели, 30 марта, на огромном митинге БЗНС в Софии неожиданно появились коммунисты с лозунгами в поддержку Стамболийского. Москва уже совершенно откровенно предлагала шефу тактический союз в обмен на «совместную организацию народного негодования против разрушительного присутствия Врангеля, соглядатая и стражника, приставленного Антантой». И «Александр Великий», аккурат в то время задумавший окончательную расправу с «правыми», решил, что игра стоит свеч.

4 мая 1922-го полиция обыскала этаж отеля «Континенталь» — помещение кутеповской контрразведки — и арестовала ее сотрудников. Одновременно по всей стране прокатилась волна однотипных, совершенно немотивированных арестов и задержаний. Офицеров и солдат хватали на улицах, в кафе, на квартирах, без всякого смысла («Арестовывают кого попало», — докладывал комкору генерал Витковский), волокли в участки, избивали, унижали — и отпускали, изредка выразив сожаление («Ошибочка вышла!»), а чаще просто пинком.

Следует отметить, огромную роль в вызволении арестованных играли депутаты от «старых» партий, активисты офицерских братств, банкиры, журналисты, духовенство,просто представители софийской элиты, почти поголовно записавшейся в Русско-болгарское общество. Они приходили в полицию с прессой и адвокатами, и жандармы уступали, боясь связываться с важными господами. Однако на смену одним забирали других, и было совершенно ясно, что где-то на самом верху дана отмашка раскручивать сценарий до упора.

«Уверен, — писал в эти дни Александр Кутепов спецпредставителю Врангеля генералу Шатилову, — что подобные действия являются следствием давления коммунистов и имеют иногда явно провокационную цель — вызвать нас на резкий отпор со всеми его последствиями», с чем Шатилов отнюдь не спорил, напротив, в докладе Петру Николаевичу подчеркивал, что «здешние власти своей воли в событиях не имеют. [...] Нет сомнения, что вдохновителей этой борьбы следует искать в Москве, и нет сомнения, что пик провокаций впереди».

И действительно, утром 11 мая жандармы, явившись в тырновскую штаб-квартиру Кутепова, позволили себе дать волю рукам, после чего на шум, как писал позже командующий корпусом, «сбежались офицеры, в том числе некоторые нервно настроенные чины с винтовками и пулеметом, принудив своей массой жандармерию прекратить свои насильственные действия».

Худшего, благодаря выдержке Александра Павловича, не случилось, конфликт погасили в зародыше, однако Кутепов был вызван для объяснений в Софию. При этом лично генерал Топалджиков, «пооранжевевший» начальник болгарского Генштаба, трижды дал гарантию возвращения комкора к своему корпусу, однако слова не сдержал. Кутепова задержали и, холодно игнорируя протесты «всей Софии», выслали. Последним распоряжением его, уже на перроне, было «во что