Алмаз раджи (сборник) - Роберт Стивенсон

– И, будем надеяться, – заметил Брекенбери, – счастливый конец.

Полковник бросил взгляд на часы.

– Скоро два, – проговорил он. – У нас еще есть около часа, а у ворот стоит превосходный экипаж. Итак – могу ли я рассчитывать на вашу всемерную помощь?

– На протяжении всей моей долгой жизни я еще ни разу не отказывался от дела, за которое взялся, – сказал майор О’Рук.

Лейтенант Брекенбери также засвидетельствовал свою готовность принять участие, после чего полковник вручил каждому из них заряженный револьвер, и все трое, осушив по бокалу вина, уселись в карету, которая тотчас помчала их к Риджентс-парк.

Рочестер-хаус оказался великолепным зданием, расположенным на берегу канала. Огромный парк отделял его от докучливых соседей. Парк походил на охотничьи угодья какого-нибудь вельможи или миллионера, а в многочисленных окнах здания не было ни огонька. Дом казался несколько запущенным, как бывает во время длительного отсутствия хозяина.

Мужчины вышли из кареты, отпустили ее и довольно быстро отыскали небольшую калитку в садовой ограде. Но поскольку до назначенного времени оставалось еще минут десять-пятнадцать, они укрылись в тени развесистой липы и стали ждать, время от времени перебрасываясь несколькими словами.

Внезапно Джеральдин поднял указательный палец, призывая к молчанию, и все трое прислушались. Сквозь шорох мелкого дождя явственно послышались голоса и шаги двух людей, которые шли по ту сторону ограды. По мере их приближения Брекенбери, обладавший исключительно тонким слухом, уловил несколько произнесенных ими фраз.

– Могила вырыта? – спросил один.

– Вырыта, – ответил другой, – в зарослях лавра. Когда дело будет сделано, ее можно будет забросать хворостом.

Первый из говоривших засмеялся, и от этого смеха у людей по эту сторону стены побежали мурашки по коже.

– Через час, – произнес первый.

По звукам их шагов стало ясно, что они разошлись в разные стороны.

Почти тотчас калитка осторожно приоткрылась, и в ней показалось бледное лицо. Чья-то рука жестом пригласила их войти. Все трое молча миновали калитку, которая моментально захлопнулась за ними. Следуя за провожатым по тропинкам сада, они приблизились к черному ходу здания. В огромной, вымощенной каменными плитами кухне, где не было никакой кухонной утвари, горела одинокая свеча. Все четверо стали подниматься по винтовой лестнице. Доносившаяся из-под лестницы возня крыс лишний раз подтвердила, что дом покинут хозяевами.

Проводник шел впереди со свечой в руке. Это был худой, согбенный, но весьма подвижный старик. Он то и дело оборачивался, жестами требуя соблюдать тишину. Полковник двигался по его следам, неся под мышкой ящик со шпагами и держа наготове револьвер со взведенным курком. Сердце Брекенбери сильно билось. Он понимал, что времени уже почти не остается, и они не должны терять ни минуты. Зловещая таинственность происходящего, покинутый дом, словно созданный для какого-то страшного злодеяния, могли заставить волноваться и более закаленного человека.

Наверху проводник открыл дверь и впустил их в небольшую комнату, освещенную коптящей лампой и тлеющими в камине углями. В углу у камина сидел моложавый, но несколько грузноватый человек, в лице которого читались достоинство и величие. Он был совершенно спокоен и невозмутимо курил сигару, а на столике рядом с ним стоял высокий бокал с каким-то шипучим питьем, распространявшим приятный аромат.

– Добро пожаловать, – произнес он, протягивая руку полковнику Джеральдину. – Я знал, что могу положиться на вашу пунктуальность.

– И на мою преданность, – отвесив поклон, добавил полковник.

– Представьте меня вашим друзьям, – попросил тот, что сидел у камина.

Как только Джеральдин исполнил эту просьбу, он с изысканной любезностью заметил:

– Сожалею, господа, что не могу предложить вам более приятную программу; не слишком учтиво с первых минут знакомства переходить к серьезным делам, но обстоятельства сильнее наших желаний. Я надеюсь и даже уверен, что вы простите мне эту неприятную ночь, но людям вашего склада достаточно знать, что вы оказываете джентльмену на редкость важную услугу.

– Ваше высочество, – начал майор, – извините за прямодушие. Я не могу скрывать того, что знаю наверняка. Я уже начал подозревать майора Хаммерсмита, но ошибиться в мистере Годоле просто невозможно. В Лондоне просто не найти двух людей, хотя бы один из которых не знал бы в лицо Флоризеля, принца Богемского!

– Принц Флоризель! – изумленно воскликнул Брекенбери и с любопытством взглянул на знаменитого человека, сидевшего перед ним.

– Я не стану сожалеть, что потерял свое инкогнито, – с улыбкой заметил принц, – поскольку это даст мне возможность отблагодарить вас по заслугам. Но главное – я уверен, что вы сделали бы для мистера Годола то же самое, что сделали для принца Флоризеля. Разница только в том, что у принца гораздо больше возможностей кое-что сделать и для вас. Так что я считаю себя в выигрыше, – заключил он с широким и величавым жестом.

И тут же завел с офицерами разговор об индийской армии и туземных войсках, проявив недюжинные познания и высказав несколько тонких суждений.

В этом человеке даже в минуту смертельной опасности было столько поразительного спокойствия и мужества, что Брекенбери не мог сдержать восхищения. Вдобавок, он был совершенно очарован его красноречием и глубиной познаний. В каждом жесте, в каждом слове принца было столько благородства, что лейтенант невольно признался себе, что за такого государя всякий порядочный человек с готовностью пожертвует жизнью.

Так прошло несколько минут, после чего старик, служивший им проводником и все это время сидевший в углу с часами в руках, поднялся и что-то шепнул на ухо Флоризелю.

– Хорошо, доктор Ноэль, – звучно проговорил принц и затем обратился к остальным: – С вашего позволения, джентльмены, я вынужден оставить вас в потемках. Время пришло.

Доктор Ноэль погасил лампу. Слабый сероватый свет, предвестник рассвета, проник сквозь мутное оконное стекло, но когда принц поднялся, выражение его лица невозможно было разглядеть, как невозможно было уловить волнения в его голосе. Он подошел к двери и застыл в ожидании, немного отступив в сторону.

– Будьте добры, – вполголоса проговорил Флоризель, – сохраняйте полную тишину и укройтесь в каком-нибудь темном углу.

Офицеры и старик-доктор так и поступили. В последующие десять минут в Рочестер-хаус ничего не было слышно, кроме крысиного писка и возни за дубовой панелью. Наконец тишину нарушил пронзительный скрип дверных петель, а затем послышались звуки осторожных шагов на лестнице, ведущей в кухню. Тот, кто поднимался наверх, после каждой ступени останавливался, словно прислушиваясь, и эти мгновения мертвой тишины, казавшиеся бесконечными, вселяли глубокое беспокойство. Доктор Ноэль, хоть и производил впечатление человека бывалого, не мог совладать с собой: он тяжело дышал, его зубы скрипели, он то и дело переминался с одной ноги на другую и хрустел суставами пальцев.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});