Колесница Гелиоса - Евгений Санин

— Проклятье! — прошептал начальник кинжала. — Где римлянин, который ему позировал?!

— Только что был во дворце! — отозвался один из охранников-фракийцев.

— Да, — подтвердил другой. — Мы видели, как он входил в зал с полами Гефестиона!

— Так тащите его сюда! — пиная их, закричал Никодим.

Охранники со всех ног бросились из зала и через несколько мгновений вернулись.

— Его там уже нет! — доложил один, и второй добавил:

— Он, наверное, уже вышел, ведь у него был указ!

— С царской печатью!

— Что?! — закричал начальник кинжала и, бросившись к мертвому Атталу, приподнял его правую руку с перстнем. — Все ясно! — выдавил он из себя, увидев на ковре капли воска. — Этот мерзавец ускользнул из дворца. И завещание наверняка с ним! Если его не остановить, все пропало — Пергам станет римской провинцией, а все мы — жалкими подданными сената…

— Это Пропорций! — вдруг закричал Эвбулид, показывая пальцем на восковой бюст. — Не знаю, Квинт или Луций, но это Пропорций!

— Вот оно что, а Приск назвал его Гнеем Лицинием… И этот Лициний, насколько мне известно, остановился в доме Эвдема! — пробормотал Никодим и закричал, подталкивая по очереди воинов к бюсту: — Смотрите и запоминайте! Этого человека вы должны привести мне сегодня живым или мертвым! Ищите его во дворце Эвдема, на дороге к Элее, где угодно, но если его к вечеру не будет здесь, то палач оставит от ваших тел точно такие же бюсты! А римляне через месяц не оставят от меня с палачом даже этого… — чуть слышно добавил он.

— Аристарх! Что же теперь будет?! — схватил за руку лекаря Эвбулид. — Я так и не стану свободным?

— Подожди! — отмахнулся от него Аристарх. — Сейчас речь идет о свободе миллионов людей, а заодно и твоей жизни! Только бы этот негодяй оказался сейчас во дворце Эвдема…

— Эвдема?! — вскричал Эвбулид. — Но ведь там же Лад! Аристарх, скажи им, чтобы они освободили и его! Ведь он, может быть, на дыбе или уже убит!

— Найдут и Лада! — уверенно сказал лекарь. — Обыщут весь дворец и подвалы, разбросают все по кирпичику и отыщут.

5. По ложному следу

Добежав до угла, Луций, не дожидаясь, пока Протасий отбросит вожжи и спустит ступеньки, через борт ввалился в повозку и закричал:

— Гони!

— Ну? — нетерпеливо спросил Эвдем, едва только повозка сорвалась с места.

— Все в порядке! — откидываясь на спинку сиденья, ответил Луций, красноречиво похлопывая себя по груди. — Здесь. Тепленькое…

— Что Аттал?

— Готов.

— А почему ты так бежал?

Луций оглянулся на убегающие назад дома и деревья и махнул рукой:

— Да что вспоминать — дело сделано!

— И все-таки? — настойчиво посмотрел ему в лицо Эвдем.

— Да двое каких-то эллинов чуть было не спутали мои планы, — улыбаясь тому, что все страхи уже позади, объяснил Пропорций и задумчиво добавил, косясь на Протасия: — Мне кажется, один из них даже назвал мое имя. Настоящее имя!

— Так кажется или назвал? — схватил его за локоть Эвдем.

— Ну назвал, назвал! — с трудом высвободил руку Пропорций. — Какая теперь разница — через полтора часа будем в Элее!

— Или на дыбе у палача!

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Пропорций.

— А то, что Никодим не глупее нас с тобой и его кони — самые резвые в Пергаме! — отрезал Эвдем.

— Но у меня указ… — забормотал Луций. — Разве кто посмеет меня задержать с ним?!

— Выбрось его! — мрачно посоветовал Эвдем. — Твой указ теперь и лепты не стоит!

— Что же тогда делать?!

— Спасать завещание! — Вельможа протянул руку к груди Луция. — Давай его сюда!

— Нет! — отшатнулся римлянин.

— Давай завещание и быстро беги к моему дворцу! — накинулся на него Эвдем.

— Ну нет, слишком дорого оно мне досталось, чтобы его отвез в Рим кто-то другой!

— Так достанется еще дороже! — закричал Эвдем. — Расплатишься за него своей головой, и моя полетит тоже! Спеши в мой дворец, палач надежно спрячет тебя в подвале.

— Идти в твой подвал?! Чтобы меня там замуровали?!!

— Не глупи, Луций, ты ведь знаешь мое отношение к тебе! В подвале не только дыба и замурованные кельи. Там есть потайная комната, где тебе хватит вина и еды, чтобы дождаться прихода легионов Рима. Ну, давай завещание! И пойми, сейчас вся охрана Никодима поставлена на ноги, и только я теперь могу выскользнуть из Пергама. Решайся: еще минута — и тебе не удастся даже добежать до дворца…

— Но, Эвдем…

— Ну?

Опережая повозку, вперед проскакали несколько всадников.

Прохожие, чтобы не попасть под копыта лошадей, в испуге прижались к заборам и стенам домов.

— Видишь! — кивнул на них Эвдем. — Один отряд уже помчался к Элее!

— Хорошо, хорошо! — сдался Пропорций и, доставая завещание, предупредил: — Но поклянись небом и землей, что, когда ты будешь отдавать его в руки городского претора, ты скажешь, что это я, я подделал его и отравил Аттала!

— Клянусь! — выхватывая пергамент, вскричал вельможа и приказал Протасию притормозить лошадей.

Повозка остановилась. Луций выскочил из нее, бросаясь в сторону дворца Эвдема.

— Это хорошо, — провожая его взглядом, задумчиво сказал Эвдем, делая знак евнуху трогаться с места. — Они будут искать его и пойдут по ложному следу.

— Он, конечно, не доберется до дворца, его схватят люди Никодима, господин… И все лавры в Риме достанутся тебе! Неплохо придумано! — подхватил Протасий.

— Да, я знаю Никодима, он не выпустит его из Пергама, — кивнул Эвдем.

— А нас выпустит! У него почти все воины новые, они не знают тебя в лицо, и потом эта повозка…

Евнух осекся, поймав на себе пристальный взгляд Эвдема.

— Все верно, Протасий, — с нехорошей усмешкой одобрил тот, нащупывая в складках одежды кинжал. — Они действительно не станут искать меня в этой жалкой повозке, и почти никто из них не знает меня. Но зато они хорошо знают тебя. Прости, Протасий, но ты слишком популярная личность в Пергаме… Еще бы — евнух скупает всех молоденьких рабынь…

— Нет! — зажмурился, прикрываясь руками, Протасий и выпустил вожжи.

Лошади было понесли, почуяв свободу, но Эвдем, подхватив вожжи одной рукой, властно удержал их, а другой всадил кинжал по самую рукоять в левый бок евнуху и вытолкнул его на полном ходу из повозки.

Тем временем Луций, прячась, как только вдали показывались вооруженные всадники, наконец добежал до дворца Эвдема. Добежал и тут же нырнул обратно за угол. Перед знакомыми воротами стояло несколько охранников в золоченых доспехах.

«Проклятый Эвдем!» — подумал он и, увидев проезжавшую мимо телегу с сидящим в ней крестьянином, закричал:

— Эй ты, стой! Стой, да погоди же!

Удивленный крестьянин притормозил мулов, и Луций, протянув ему золотой, попросил:

— Увези меня скорее отсюда!

— Куда? — оглянулся крестьянин, впервые в жизни держа в руках золотую монету.

— Куда угодно! — вскричал Пропорций и, упав на дно телеги, торопливо принялся засыпать себя соломой. — Дам тебе еще два, три, десять статеров, только увези меня из этого проклятого города!

— Видать, ты здорово досадил кому-то! — заметил крестьянин. — И хоть ты римлянин, так уж и быть, я спасу тебя за десять золотых! А ну пошли! — замахнулся он вожжами на мулов. — Живее, живее, дохлятины! Будет вам скоро и ячмень, и теплая лепешка!

Словно поняв слова своего хозяина, мулы резво побежали по пергамской дороге.

Выглядывая в щель, Луций видел бегущих воинов, дергавших за руки и поворачивавших к себе прохожих, внимательно всматриваясь в их лица.

Метались по сторонам, явно ища кого-то, бедняки и рабы. Луций решил, что сходит с ума, потому что в одном из них он узнал своего раба Прота, выброшенного им подыхать на остров Эскулапа.

Телега неожиданно остановилась.

— Что случилось? — сбрасывая с лица сено, встревоженно спросил Луций спрыгивающего на землю крестьянина.

— Мне тут нужно зайти по одному делу!

— Проклятье! — пробормотал Луций и, услышав вдалеке цокот копыт, упал на дно телеги.

В щель было видно, как крестьянин вошел в дверь богатой лавки.

Всадники промчались дальше. Луций осторожно приподнял голову.

— Все ясно, — пробормотал он. — «Улыбка Селены»… Какая-то харчевня. И надо же мне было сразу дать ему деньги! Теперь дожидайся, пока он пропьет их! Целый золотой — это неделю можно пить!

Но крестьянин вышел неожиданно быстро.

— Поехали? — обрадовался ему Пропорций.

Вместо ответа хозяин телеги засопел и протянул ему золотой.

— Что это значит?! — растерялся Луций.

— А то, что дальше я поеду один, — мрачно ответил крестьянин. — В Пергаме беда. Убили базилевса. И я не хочу везти человека, который, возможно, причастен к этому, раз прячется от царской охраны!

В голосе крестьянина прозвучала такая решимость, что Луций понял — этот не повезет его дальше даже за все золото Пергама. Он нехотя вылез из телеги.