Стая - Франк Шетцинг

Часть буровых платформ и насосных станций, которые были построены над материковым подножием, исчезли в глубине вместе с оползающим склоном. Одно это стоило жизни тысячам людей, но это были ещё цветочки по сравнению с тем, что цунами натворило на шельфе. Как в дорожной катастрофе, напирающие массы воды громоздились одна поверх другой, образуя отвесный фронт, который становился тем выше, чем мельче море. Под их натиском опоры буровых платформ ломались, как спички.

В обычной прибойной волне набирается давление до двенадцати тонн на один квадратный метр. Этого достаточно, чтобы снести портовые дамбы, швырнуть в воздух небольшие суда, а большие сухогрузы и танкеры переломить пополам. И это всего лишь волны, вызванные ветром. Энергия их напора рассчитывается иначе, чем энергия цунами. Можно даже сказать, что по сравнению с цунами прибойная волна такой же величины — просто кроткий ягнёнок.

Цунами, вызванное оползнем, на среднем шельфе достигало высоты в двадцать метров, но такая волна всё ещё проходит ниже основания платформ.

Тем фатальнее был удар цунами по несущим конструкциям, разметавший их.

Нефтяные платформы — так же, как корабли и вообще всё, что подвергается длительному воздействию моря, — должны отвечать определённым требованиям, и их устойчивость оценивается в годах. Закладывается, предположим, требование, чтобы платформа могла выдержать волну сорокаметровой высоты, и конструкторы разрабатывают такую платформу. Вероятность возникновения такой волны — раз в сто лет, поэтому по причудливой логике платформе присваивается статус столетнего запаса прочности. Статистически она должна сто лет выдерживать нагрузку ветра и моря. Разумеется, это не значит, что она сто лет может подвергаться беспрерывному натиску экстремальных волн без вреда для себя. Возможно, она и одной такой волны не выдержит, несмотря на свою классификацию, потому что износ конструкции редко является результатом воздействия гигантских волн, а гораздо чаще — следствием повседневных нагрузок от мелких волн и течений. У любой технической конструкции довольно быстро появляется своя ахиллесова пята, и в большинстве случаев нельзя сказать заранее, где именно эта пята находится. И если слабое место в первые же десять лет исчерпает свой запас прочности, то добить его сможет и волна средней силы.

Средние нагрузки существуют только в конструкторских бюро. Природа же не знает средних значений, и статистики она не придерживается.

Когда цунами неслось сквозь ландшафт стальных вышек, оно в мгновение ока перешагнуло границу требований.

Несущие опоры лопались, сварные швы рвались, палубные постройки опрокидывались. Особенно на британской стороне, где предпочтение отдавалось трубчатым конструкциям, — там ударная волна не оставляла целым ничего.

Норвегия уже несколько лет специализировалась на железобетонных опорах. Здесь у цунами была меньшая площадь атаки. Тем не менее, катастрофа имела тот же масштаб, потому что волна швыряла в нефтяные вышки гигантские снаряды: корабли.

Большинство кораблей теоретически не рассчитаны на двадцатиметровую высоту волн. Прочность корпуса судна ориентирована на статистическую высоту волны 16,5 метров. На практике всё выглядит иначе. В середине девяностых годов чудовищные волны севернее Шотландии сделали в 3000-тонном танкере «Мимоза» пробоину высотой с дом, но корабль не затонул. В 2001 году 35-метровый бурун чуть не затопил у берегов Южной Африки круизный теплоход «Бремен», но «чуть не». В том же году судно «Endeavour» 90-метровой длины на широте Фолклендских островов стало жертвой феномена, известного как «три сестры»: три волны, вплотную следующие друг за другом, высотой по 30 метров каждая. «Endeavour» был сильно повреждён, но ему всё же удалось добраться до порта.

Но в большинстве случаев о кораблях, встретивших «трёх сестёр», уже ничего не слыхали. Потому что самым коварным в этих гигантских волнах бывает так называемая «дыра в океане»: фронт волны толкает впереди себя глубокую ложбину, пропасть, в которую корабль низвергается — кормой или носом вниз. Если б волны отстояли друг от друга достаточно далеко, у судна оставалось бы время снова вынырнуть и вскарабкаться на следующую волну. При короткой длине волны всё происходит иначе. Корабль ныряет в ложбину, а следующая волна накрывает его, погребая под собой. Но даже если судно с трудом выберется из ложбины и начнёт подъём на следующую волну, приходится молиться, чтобы та волна не оказалась слишком высокой и крутой. Жертвами такого вертикального восхождения становятся небольшие корабли, длина корпуса которых меньше высоты волны: она их опрокидывает обратным сальто через голову.

Такие гигантские волны, обязанные своим происхождением совместной игре течений и ветра, достигают скорости пятьдесят километров в час, редко больше. Этого достаточно для тотальной катастрофы, но они — просто робкие уточки по сравнению с фронтом двадцатиметрового цунами, несущегося через шельф.

Большинство буксиров, танкеров и паромов, которые имели несчастье проходить в это время по Северному морю, разметало как игрушки. Одни поломало, другие швырнуло о бетонные опоры нефтяных платформ или о заправочные буи, у которых они стояли на якоре. Танкеры взрывались, и гигантские тучи огня перекидывались на платформы. Цунами вырывало платформы из морского дна, словно деревья с корнем, и опрокидывало. Всё это произошло через минуты после того, как расходящиеся круги волн разбежались от центра подводного оползня к берегам окружающей суши.

Каждое отдельное событие представляло собой воплощённый кошмар — что для судоходства, что для прибрежной индустрии. Но в целом всё, что произошло в тот вечер на Северном море, было гораздо больше, чем цепь отдельных воплощённых кошмаров. То был апокалипсис.

* * *

Берег

Через восемь минут после обрушения шельфа цунами ударило в скалы Фарерских островов, ещё четыре минуты спустя оно достигло Шетланда, через две следующие минуты крушило Шотландию и юго-западный угол Норвегии.

Чтобы затопить всю Норвегию целиком, потребовалось бы, наверное, чтобы в море рухнула та комета, которая могла быть наслана для уничтожения рода человеческого. Страна представляла собой единый горный массив, окаймлённый крутым, обрывистым берегом, до верхнего края которого никакая волна так скоро не доберётся.

Но норвежцы жили у воды и с воды, и большинство важнейших городов лежали на уровне моря у подножия могучих гор. Портовые города беззащитно подставлялись под набегающую волну, как и сотни маленьких городков по всему побережью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});