Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Во первыхъ, я опасаюсь что не имѣю потребнаго времени для приготовленія себя къ сей поѣздкѣ.

Естьли по нещастію о томъ узнаютъ, пошлютъ за мною погоню, задержатъ меня въ побѣгѣ и отвезутъ обратно въ сей домъ, то конечно подумаютъ, что сугубую будутъ имѣть причину принудить меня выдти за Г. Сольмса; и въ столь смутномъ обстоятельствѣ, можетъ быть я не буду въ состояніи столько сему воспротивиться, какъ въ первое свиданіе.

Но положимъ, что я пріѣду въ Лондонъ благополучно, но я ни кого тамъ иначе не знаю, какъ по имени. Естьли я появлюся къ купцамъ, служащимъ для нашей фамиліи, то не должно сомнѣваться, чтобъ ихъ прежде всего о томъ не извѣстили, и не преклонилибъ ихъ мнѣ измѣнить. Естьли Г. Ловеласъ откроетъ мой побѣгъ, и естьли встрѣтится съ моимъ братомъ, то какія отъ того не могутъ произойти нещастія, хотябъ я согласилась или нѣтъ возвратиться въ замокъ Гарловъ.

Положимъ еще, что я могу сокрыться; но чему молодость моя и толь худыя обстоятельства не могутъ меня подвергнуть въ семъ великомъ и разпутномъ городѣ, коего ни улицъ ни частей не знаю? Едва моглабъ я осмѣлиться выдти въ церьковъ. Мои хозяева удивяться, увидя какимъ образомъ провождаю я свою жизнь. Кто знаетъ, что не станутъ почитать меня за подозрительную особу, укрывающуюся для избѣжанія наказанія за какое ниесть злое дѣло.

Ты сама, любезная моя, котораябъ одна токмо знала о моемъ уединеніи, не будешь имѣть ни минуты покою. Станутъ примѣчать всѣ твои движенія и всѣ твои посылки. Матушка твоя, которая теперь не очень довольна нашею перепискою, тогда конечно будетъ имѣть причину считать оную оскорбительною и не можетъ ли произойти между вами какого разстройства, коегобъ я не могла узнать, не учиняся отъ того еще нещастнѣе?

Естьли Г. Ловеласъ узнаетъ о моемъ пребываніи, то всѣ будутъ о мнѣ судить какъ будто я дѣйствительно съ нимъ убѣжала. Можетъ ли онъ удержаться, чтобъ не приходить ко мнѣ, когда я между чужими жить буду? Какую же буду я имѣть власть запретить ему такія посѣщенія? И его худыя свойства, (безразсудной человѣкъ) не могутъ сохранить добраго имени молодой дѣвицѣ старающейся укрываться. Словомъ, въ какомъ бы мѣстѣ и у какихъ бы особъ не нашла я себѣ новаго убѣжища, но по истиннѣ будутъ почитать его за участника въ сей тайнѣ, и всѣ припишутъ сіе его изобрѣтенію.

Такія суть тѣ затрудненія, коихъ я не могу отдѣлить отъ сего предпріемлемаго покушенія. Въ такомъ состояніи, въ какомъ я нахожусь, онѣ могутъ устрашить и гораздо меня отважнѣйшаго человѣка.

Естьли ты знаешь, моя любезная, какимъ образомъ можно оныя преодолѣть, то потрудись меня ободрить своими совѣтами. Я ясно вижу, что не могу рѣшиться ни на одно предпріятіе, которое бы не имѣло своихъ затрудненій.

Естьли бы ты сочеталась бракомъ, любезная моя пріятельница, тогда бы конечно, какъ съ твоей стороны такъ и со стороны Г. Гикмана, нашла бы убѣжище нещастная дѣвица, которая, не имѣя друга, и покровителя, почти погибаетъ отъ собственнаго своего страха.

Ты сожалѣешь, что я не писала къ Г. Мордену съ начала моихъ нещастій: но могла ли я вообразить, чтобъ друзья мои мало по малу не одумались, видя совершенное мое къ Г. Сольмсу отвращеніе? Я нѣсколько разъ покушалась къ нему отписать. Но въ то же время ласкалась, что буря утишиться еще прежде, нежели я могла бы получить отъ него отвѣтъ. Я откладывала сіе намѣреніе со дня на день, съ недѣли на недѣлю. А впрочемъ я имѣю столько же причинъ, опасаяся, чтобъ двоюродной мой братъ не принялъ противную сторону, какъ и всѣ тѣ, коихъ ты знаешь.

Съ другой стороны, чтобъ преклонить двоюроднаго брата, то конечно надлежало писать съ негодованіемъ противъ отца, а я ни одного человѣка, какъ ты знаешь, не имѣла своимъ ходатаемъ; да и мать моя равномѣрно объявила себя противъ меня. Извѣстно, что Г. Морденъ покрайней мѣрѣ остановилъ бы ихъ разсужденія до своего возвращенія. Можетъ бы онъ и не поспѣшилъ бы пріѣхать, въ той надеждѣ, что сіе зло мало по малу само собою уничтожится. Но естьли бы онъ писалъ, то въ своихъ письмахъ оказалъ бы себя примирителемъ, которой бы мнѣ совѣтовалъ покориться; а моимъ друзьямъ не поступать столь жестоко со мною; или естьли бы онъ склонился въ мою пользу, то представленія его почли бы ни за что. Думаешь ли ты, что и самаго его слушать стали естьли бы онъ пріѣхалъ, въ намѣреніи меня защитить. Ты видишь сколь твердое намѣреніе они приняли, и какимъ образомъ они преклонили страхомъ всѣхъ на свою сторону. Ни кто не осмѣливается и слова промолвить въ мою пользу. Ты видишь, что по наглости, съ какою мой братъ поступаетъ, думаетъ онъ наложить на меня иго прежде возвращенія двоюроднаго моего брата.

Но ты мнѣ сказала, что дабы воспользоваться временемъ, должно употребить притворство, и показать будтобъ въ чемъ нибудь съ моими друзьями соглашаюсь. Притворяться! Ты бы не желала моя любезная; чтобъ я усильно старалась дать имъ знать, что я вхожу въ ихъ намѣренія, когда я рѣшилась никогда въ оныя не входить.

Ты не желала бы чтобъ я старалась пользоваться временемъ въ томъ намѣреніи, чтобъ ихъ обмануть. Законъ запрещаетъ дѣлать зло, хотя отъ того и можетъ произойти благо. Желаешь ли ты, чтобъ я сдѣлала такое зло, коего слѣдствіе не извѣстно? Нѣтъ, нѣтъ! Сохрани Боже, чтобъ я когда думала защищать себя, или избавиться отъ гибели, въ предосужденіе чистосердечія вѣры, или изученою хитростью.

И такъ не истинно ли то, что мнѣ не остается другаго средства избѣжать большаго зла, какъ впасть въ другое? Какая странная жестокость моего жребія! Молись за меня, любезная моя Нанси. Будучи въ такомъ смущеніи, едва могу я молится за саму себя.

Письмо LXXX.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АННѢ ГОВЕ.

Въ четвертокъ въ вечеру.

Безпокойствія, о коихъ я говорила вчера въ вечеру, и не понятныя слова Бетти, не имѣли другой причины какъ ту, о которой я не довѣрялась; то есть, извѣстіе, которое Г. Ловеласъ нашелъ средство подать моей фамиліи о нагломъ своемъ намѣреніи: я не могу оное назвать иначе. И въ то же время разсуждала, что оно столько же худо разположено было для собственныхъ его выгодъ, сколько должно казаться наглымъ; ибо могъ ли онъ подумать, какъ Бетти то весьма ясно замѣтила, и повидимому отъ своихъ господъ, чтобъ родители допустили похитить у себя власть разпологать своею дочерью наглому человѣку, коего они не терпятъ, и которой не имѣетъ никакого права противурѣчить ихъ власти, когда бы онъ и думалъ, что оную получилъ отъ той, которая и сама нимало оной надъ собою не имѣетъ? Сколько сумозбродная сія наглость должна была ихъ раздражить наипаче, когда прикрашена всѣми тѣми вымыслами, коими мой братъ весьма искусно могъ оное украсить?

Тотъ отважной человѣкъ въ самомъ дѣлѣ успѣлъ въ одной части своихъ умысловъ; онъ привелъ ихъ въ такой страхъ, что они оставили свое намѣреніе везти меня къ моему дядѣ: но онъ не предвидѣлъ, что принудилъ ихъ тѣмъ принять другое надежнѣйшее и отчаяннѣйшее предпріяіте, которое меня самую ввергнуло въ чрезвычайное отчаяніе, и коего слѣдствія можетъ быть весьма будутъ соотвѣтствовать первому его намѣренію, хотя онъ мало заслуживаетъ, чтобъ окончаніе онаго дѣла было столь неблагопріятно. Однимъ словомъ, я покусилась на самой отважной поступокъ, какой только во всю свою жизнь могла предпринять. Но я изъясню тебѣ мои причины, а дѣйствіе само по себѣ изъ того послѣдуетъ.

Сего вечера, въ шесть часовъ, тетка моя пришедши, постучалась въ дверь моей горницѣ, гдѣ я запершись писала. Я отворила; она взошла; не поклонясь и не поцѣловавшись, сказала мнѣ, что она пришла еще разъ меня навѣстить, хотя противъ своей воли по тому, что имѣла мнѣ объявить самыя важныя рѣшенія какъ для меня такъ и для всей фамиліи.

Ахъ! что думаютъ со мною дѣлать, сказала я ей, приготовясь съ великимъ вниманіемъ ее слушать.

Тебя не повезутъ къ твоему дядѣ, любезная моя; сія новость должна тебя утѣшить. Видятъ твое отвращеніе отъ сей поѣздки. Ты не поѣдешь къ своему дядѣ.

Вы возвращаете мнѣ жизнь, сударыня; (я ни мало не помышляла о томъ что должно было послѣдовать за притворнымъ симъ снисхожденіемъ,) ваше обѣщаніе есть какъ бы цѣлительный балсамъ для ранъ моего сердца; и не переставала благодарить Бога за столь хорошую вѣсть и внутренно радовалась, что мой родитель не рѣшился довести меня до крайности. Тетка моя дала мнѣ нѣсколько времяни наслаждаться симъ пріятнымъ удовольствіемъ, своимъ молчаніемъ.

Послушай, моя племянница, наконецъ она прервала мою рѣчь, недолжно совершенно предаваться радости. Не удивляйся, любезное мое дитя… Для чего смотришь ты на меня съ столь нѣжнымъ и съ столь внимательнымъ видомъ? Не менѣе истинно и то, что ты будешь женою Г. Сольмса.

Я пребыла безмолвна.

Тогда она мнѣ разсказала, что по увѣдомленіямъ вѣроятія достойнымъ узнали, что нѣкоторой разбойникъ, (она просила извинить ей за сіе выраженіе,) собралъ къ себѣ другихъ подобныхъ же людей съ тѣмъ, чтобъ дожидатся на дорогѣ моего брата и моихъ дядей, дабы меня похитить. Конечно, сказала она мнѣ, ты не согласишься на такое насильственное похищеніе, отъ коего можетъ быть послѣдуетъ смертоубійство или съ одной стороны, или и съ обѣихъ.