Ненавижу магов - Мария Игоревна Власова

из-за лифта, сам воздух полон магии. В толпе началась какая-то потасовка, судя по всему, зачинщики – маги, так что охранники покинули свой пост и побежали разнимать, пока все целы. Хочется посмотреть, что там такое, но банкир заходит в остановившийся лифт, недовольно сопя, когда я медлю. Ну, и где Вальтер? Как он в хранилище попадет? Захожу в лифт, поворачиваюсь лицом к закрывающейся двери и натыкаюсь на мужа.

Дверь лифта за ним закрывается, и мы начинаем спускаться вниз.

– Советник? – слышу сбоку сдавленный хрип Миронова.

Не успеваю даже отреагировать, как, оттолкнув меня в сторону в узком лифте, Вальтер хватает банкира за горло.

– Давно не виделись, крыса, – слышу шёпот Вальтера одновременно такой страшный и возбуждающий.

– Не… убивайте, – хрипит толстяк, когда муж сдвигает свою руку на его лицо.

Сжав его лицо пальцами, резко ударяет банкира головой о метал кабины. Бах, бах, бах… Дзинь! Распахиваю глаза лишь после «дзинь» открывающихся дверей лифта.

– Зачем? – выдыхаю, слегка повернув голову, чтобы увидеть тело банкира.

– Ты бы хоть на руки его посмотрела, – разочарованно вздыхает Вальтер, пнув ногой в угол кинжал.

Оружие банкира? Этот толстый клерк собирался меня зарезать из-за камушков? Маг брезгливо вытирает руку о штанину, словно не человека касался, а какого-то дерьма. Собираюсь выйти из лифта, но маг перехватывает меня за руку.

– Тихо ты, он даже не нужный этаж нажал, – цокает языком маг.

Берет тело толстяка под руки и вытаскивает на этаж. Действительно небольшой холл с одной единственной дверью не очень-то похож на вход в хранилища богатых аристократов.

– Где мы? – прижав ногой дверь, чтобы лифт не закрылся, жду, пока муж разберется со своей ношей.

– Спаситель его знает, в этом банке одиннадцать подземных этажей. Всего что здесь находится, не знает, не то что я, но и сам король, – отвечает Вальтер, возвращаясь в лифт.

Нажимает на самый последний этаж, дверь закрывается, скрывая от моего взора распластавшееся тело. Стараюсь не замечать, что позади на металлической стенке следы крови.

– Он ещё жив, – говорит маг, и мне впервые начинает казаться, что он читает мои мысли.

– Что? – делаю вид, что не понимаю, о чем он.

– Такие, как Миронов заслуживают смерти, если бы ты знала всю историю его злодеяний, то согласилась бы со мной.

Мне кажется, или он оправдывается передо мной, хотя я не сказала ни слова по этому поводу? С чего бы это? Мысли читает?

– И что же это за история? – спрашиваю с легким скептицизмом.

Маг молчит, смотря перед собой, а затем поворачивает ко мне голову с легкой улыбкой. Волосы растрепаны, на щеках уже пробивалась щетина, не похож он сейчас на аристократа. Взгляд цепкий и притягательный, а в сочетании с играющей на губах сексуальной улыбкой... В очередной раз ловлю себя на том, что меня неимоверно тянет к нему! Что это? Какой-то животный магнетизм или обыкновенное плотское влечение? Мурашки выступают на коже, а сердце грохочет в груди, когда в животе все свело в сладко-болезненном спазме. Моё тело как будто говорит, ну давай же, подойди к нему, получи то, что нравится вам обоим. Это ведь так легко снова пойти на поводу у похоти, и ни к чему не обязывает ни его, ни меня. Просто секс, просто удовольствие – так говорит мне его взгляд, блуждающий по моему телу. Мне это не нравится или, быть может, я хочу видеть в его глазах нечто большее, чем банальная похоть?

Дзинь! Этот звук спасает меня от бессмысленных, заданных самой себе вопросов. Отворачиваюсь от мужа, выхожу в небольшой коридор. Стены облицованы дорогой плиткой, под ногами мраморный пол, отражающий мягкий свет позолоченных светильников. Вот это место больше похоже на хранилище аристократов, слишком вычурно. Идти можно по единственному коридору, который ведет куда-то вниз.

Вальтер быстро обогнал меня на небольшой лестнице, а затем пошел медленно, словно мы здесь на полных правах, а не ворвались обманом.

– Так что там за история с банкиром? – спрашиваю, потому что от тишины неуютно.

Молчит, ничего не отвечает. Не услышал? Я же, кажется, громко сказала. Почему не отвечает? После спуска мы оказались у развилки с тремя коридорами. Вальтер уверенно сворачивает налево, я за ним.

– Ты действительно хочешь знать? – спрашивает с иронией, даже не обернувшись.

Вот же чёртов маг! Тяну с ответом, как и он недавно, но только чтобы его тоже позлить.

– Уже не очень, – признаюсь тихо, сверля спину мага.

– Думаю, у нас есть вопрос куда более актуальный, чем жизнь и проступки какого-то жулика-банкира, – слышу его иронический голос.

Почему он всегда разговаривает со мной так… надменно! Будто умнее, сильнее и лучше меня во всем! Говорит, что хочет, делает что хочет, а я останавливаю себя все время.

– Ты прав, – отвечаю подражая его голосу, но у меня больше получается сарказм, – меня и правда больше интересует другой вопрос.

– Нам нужно было обговорить все раньше, а не бегать друг за другом и друг от друга, как собаки во время случки, – подхватывает мой тон маг, – но кто-то предпочел убежать, словно ребенок.

Шпилька в мою сторону? Да ты сам не знаешь, когда нужно остановиться, мужик. Даже не обернулся, чтобы посмотреть на меня, будто я пустое место.

– Что именно: то, что я с какого-то перепуга стала твоей собственностью? Или то, что ты настолько беспечен, что решил, что я буду это терпеть? – хватаю его за руку, пытаясь развернуть к себе.

Моё действие имеет неожиданные последствия, маг прижимает меня к стенке. Его колено упирается в стенку между моих ног, именно поэтому мы почти на одном уровне. Смотрит на меня пристально, лишь слегка удерживая за талию, тем самым лишая возможности пошевелиться. Горячее дыхание на лице вызывает мурашки, какое-то время даже сказать ничего не могу. Сокращает дистанцию, желанные губы так близко, тянусь к ним, но он отстраняется.

– Ты уже моя, – говорит серьёзно, констатируя факт, отпускает резко и только тогда добавляет, – жена.

Все еще опираюсь спиной на стенку, тяжело дышу, щеки пылают. Чувствую себя одновременно возбужденной и растоптанной. Почему все мужчины считают, что одна совместно проведенная ночь (ну, или не одна…), делает женщину их собственностью? Почему секс обязывает к чему-то исключительно женщин, не затрагивая права мужчин? Почему, если у мужчины был ни к