Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Иванов

В это время начался налет стервятников Рихтгофена, однако ближний бой в довольно густой роще и рядом с ней не позволил им обрушиться на наших танкистов со всей силой из-за боязни поразить своих. Тогда, разбившись на две группы по девять машин, пикирующие бомбардировщики с яростью набросились на Калач и мост через Дон. Хотя одна наша зенитная батарея, уже занявшая позиции, и открыла огонь, переправа 55-й танковой бригады задержалась, к тому же у гитлеровцев подоспела противотанковая артиллерия, которая не замедлила открыть губительный огонь. И все же врага удалось вышвырнуть из рощи, а подошедший мотострелково-пулеметный батальон очистил от немецких пехотинцев занятый ими берег Дона между хуторами Березовский и Рубежный.

Как только бой перекинулся на открытую местность, наши танкисты стали нести большие потери при новом заходе фашистских бомбардировщиков. В результате наступила пауза, во время которой обе стороны стремились перегруппировать свои силы.

Примерно в 17 часов 1-й танковый батальон капитана П. Н. Довголюка из танковой бригады полковника П. П. Лебеденко сосредоточился на западном берегу Дона. Командиры 55-й и 56-й бригад быстро установили между собой связь, и вот уже из-за правого фланга 56-й ринулись в бой тридцатьчетверки Довголюка. Вскоре к ним присоединились мотострелки и пулеметчики старшего лейтенанта И. А. Суха. Перевес временно снова оказался на нашей стороне.

Обе бригады, тесно взаимодействуя, начали теснить противника. Танкисты Довголюка действовали умело, напористо, но и враг был опытен. Он искусно замаскировал в скирдах хлеба свои танки, пушки, и их внезапный огонь застал батальон врасплох. Командир приказал прибавить скорость, и наши воины отбросили гитлеровцев. Батальону удалось подбить несколько танков и проутюжить артиллерийские позиции противника. Как свидетельствовал в своем донесении бригадный комиссар М. 3. Николаев, все экипажи тридцатьчетверок Довголюка проявили самоотверженность, хотя подчас действовали и не очень четко. Особо отличился механик-водитель старшина П. А. Золотаренко. Все члены экипажа, в том числе и Золотаренко, были ранены, но гусеницами танка он сумел уничтожить два орудия с прислугой и отделение автоматчиков.

В этом бою враг потерял полностью сожженными 12 танков (кроме того, более 15 поврежденных машин немцы отбуксировали в тыл), батарею противотанковых орудий, несколько полевых пушек, десятки мотоциклов, свыше полутора сотен солдат и офицеров. Были взяты и трофеи: один почти исправный танк Т-1V, три мотоцикла, два крупнокалиберных пулемета, целая куча автоматов. Но самым важным трофеем стала легковая машина, где среди разнообразного имущества, награбленного у советских граждан, был обнаружен увесистый шикарный портфель из крокодиловой кожи со штабными документами, Который был доставлен к нам, к сожалению, не сразу, а лишь утром 26 июля.

Несравненно большими оказались наши потери: в бригаде Бабенко из строя было выведено 50 машин, в бригаде Лебеденко - 7 (правда, более половины повреждений можно было устранить). Такая разница в потерях объяснялась тем, что мы наступали, а противник оборонялся, а также артиллерийским превосходством гитлеровцев, слабой обученностью и неопытностью наших танкистов, которые столкнулись с искушенным, натренированным врагом.

Так, авангардная рота семидесяток под командованием старшего лейтенанта М. А. Берковича из 55-й бригады получила задачу прикрыть правый фланг и тыл наступавших мотострелков и пулеметчиков. По пути к указанному рубежу Беркович обнаружил несколько немецких танков и автомашин с пехотой и орудиями на прицепе. Момент для атаки был удобным, командир развернул роту, и она с ходу ринулась в атаку. Произошел короткий, но жестокий бой. После первых же выстрелов наступавших замерли два вражеских танка, запылало несколько автомашин. Но противник все же успел перестроиться. Ему помогла заминка среди атакующих. Случилось так, что в танке Берковича разорвался, вражеский снаряд, и он встал. Приняв остановку за сигнал, прекратила движение вся рота. Гитлеровцы воспользовались этим, сняли с прицепов противотанковые орудия и открыли огонь. В контратаку пошли фашистские танки T-IV - более мощные, чем наши легкие Т-70. Вот тут-то и начались потери. Немецкие снаряды свободно пробивали броню семидесяток. Задымила одна машина, другая. Следовало быстро маневрировать, но наши механики-водители, еще не имевшие необходимых навыков, действовали медленно. В роте недосчитались нескольких танков, противник потерял три машины. В этом бою пали старший лейтенант М. А. Беркович и командир взвода лейтенант И. П. Мищенко. Гитлеровцев в конце концов отбросили.

Были в обеих бригадах и такие случаи, когда экипажи в спешке шли в бой с брезентами на броне. Брезент же, пропитавшийся горючим, вспыхивал даже от разрывной пули или раскаленного осколка. Иногда в атаке обнаруживалось, что стволы танковых орудий повернуты назад, а то и зачехлены. Но основная причина наших потерь все же крылась в том, что мы не имели никакого прикрытия с воздуха и асы Рихтгофена безраздельно господствовали в небе.

В целом же в итоге первого дня сражения мы не только воспретили врагу форсирование Дона, но и удержали плацдарм, позволивший развивать наступление всеми силами корпуса.

Примерно в 18.30, когда со вступлением в бой передовых подразделений бригады П. П. Лебеденко наметился определенный перелом в нашу пользу, Кирилл Семенович вернулся на КП и потребовал проект приказа на подпись.

- Может быть, дождемся приказа или письменного боевого распоряжения фронта? - спросил я.

Кирилл Семенович ответил, что войска и так уже почти весь день действуют по устным распоряжениям, затем задумался на минуту и распорядился связать его со Сталинградом, по возможности с самим А. М. Василевским. Это удалось сделать довольно быстро. Александр Михайлович ответил, что проект фронтового боевого приказа нашей и 4-й танковой армиям еще дорабатывается.

- Если ваш штаб,- сказал Василевский,- составил толковый приказ, передавайте его в войска, копию пришлите мне, мы с Гордовым завизируем его.

После этого разговора Кирилл Семенович, внеся несколько поправок, подписал приказ. Копию его мы послали в штаб фронта. Этот документ, первым отложившийся в архиве новой армии{148}, как раз и свидетельствует, что контрудар 1-й танковой начался 25, а не 27 июля, как не раз и весьма категорично утверждалось в недавнем прошлом{149}.

В первом боевом приказе по нашей армии отмечалось, что противник одной танковой и одной моторизованной дивизиями прорвал оборону 192-й стрелковой дивизии 62-й армии, вышел передовыми частями на линию Рубежанский, Качалинская и устремился к переправе через Дон.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});