Реквием по любви. Грехи отцов (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

«Но… у меня ведь не было выбора! Я действовала по ситуации!»

Прочистив горло, Лиза отозвалась, буквально вибрируя от напряжения:

- Чт-то?

- Документы и предметы, о которых говорила твоя мать… они существуют только на словах, или в реальной жизни? Ты видела их? В руках держала?

- Разумеется! Доказательства реальны!

- Они у тебя?

- В машине.

- Отдай все Прокурору, и уезжай.

- Дима, я…

- Сокол! – грозный рык. - Малой!

- Мы здесь, - смиренно отозвался Пашка, стоя на своем прежнем месте. Рядом с Андреем. – Готовы ехать хоть сейчас. Ждем только рыжулю.

- Значит, рыжуле следует поторопиться!

«А-А-А! Гадство!»

Лиза поморщилась, скрипнув зубами от досады. Не представляла, как ей успокоить своего разбушевавшегося мужчину. Оставалось лишь подчиниться ему. Переглянувшись с Макаром, и дождавшись от него одобрительного кивка, Она распахнула дверь автомобиля. Вцепившись в сумку, в которую предварительно переложила все содержимое шкатулки, медленно двинулась вперед, исключая резкие движения. Зарутский шел с ней вровень, неизменно прикрывая собой от членов вражеской группировки. Однако, остановился, так и не дойдя несколько метров до цели. Один в поле воин. Ни свой, ни чужой. Глядя на него, Лиза ощутила уже знакомое ноющее чувство за грудиной. Хотелось схватить мужчину за руку, и… подвести его к бывшим друзьям. Вернуть «домой» этого бойца невидимого фронта. Только вот, стоило схлестнуться взглядом с дядей Борей, и все мысли махом вышибло из головы. Остался лишь он, и их… зов крови. Всхлипнув от переизбытка эмоций, она кинулась в его объятия. Вроде и чужие, но одновременно такие родные. А когда в ответ он стиснул ее до хруста костей, слезы против воли хлынули из глаз, орошая белоснежную рубашку родственника.

- Прости! – прошептала Лиза еле слышно. Смутилась. – Вот, держи!

Отстранившись, передала ему сумку, и добавила:

- К ужину… позднему… приедешь?

Прокурор хранил молчание несколько мучительно долгих секунд. Но и этого оказалось достаточно, чтобы у нее внутри все сжалось от страха. Заледенело, покрываясь острой коркой льда. Наконец, он приложился губами к ее виску, и клятвенно заверил:

- Конечно! Все… приедем. Готовь сразу много еды.

Лиза не знала, успокаивает он ее так, или сам искренне в это верит, но была ему благодарна. И все же понимала, что никто ни от чего не застрахован.

А потому, решила попрощаться со всеми. Сквозь слезы улыбнулась Дуде. Тот в свою очередь удостоил ее крепким рукопожатием, гордо заявив:

- Ты – достойная дочь своего отца, девочка!

- Спасибо!

Ювелир схватил ее в охапку, и тихо пробормотал:

- Будь осторожна, принцесса.

- И вы, Петр Петрович.

- Девчонкам моим передай, что люблю их до безумия! – продолжал самозабвенно. – Соня пусть зла не держит. Погорячился я. Раскаиваюсь страшно. А Елене скажи, что в жизни моей никого, кроме нее не сущест…

- Сами скажете, когда вернетесь!

- Лиза, - грустно улыбнулся мужчина. – Это на случай, если не вернусь!

Опасаясь вновь разреветься, ибо в сердце точно стальной кинжал вогнали, она торопливо отпрянула от него. Развернулась. И оказалась лицом к лицу с Аркадием Михайловичем. И снова в горле ком. И снова на языке горечь.

Отменно скрывая свои истинные эмоции, свёкр похлопал ее по плечу:

- Ступай, оленёночек! Скорее! Здесь слишком опасно.

Игнорируя болезненный комок в горле, Лиза кивнула, улыбаясь через силу:

- Ухожу-ухожу! Только…

- Что?

- Знайте, я буду ждать вас! – пискнула, надломившимся голосом. – Заварю ваш любимый гадкий чай, и буду ждать! И только попробуйте не приехать!

Похом улыбнулся своими хитрыми чернющими глазами:

- Разве я могу ослушаться, дочка?

По-отечески чмокнув ее в лоб, он отступил назад. Лиза же замерла в нерешительности. Дмитрий все еще стоял рядом с Пескарем. Спиной к ней.

И, пожалуй, впервые она не знала, как поступить. Да, он злился. У него были на то причины. Но и у нее они тоже имелись. Тем не менее, решив не провоцировать лишний раз своего мужчину в такой сложный момент, Лизавета сокрушенно вздохнула, собираясь уйти. Догадавшись о ее намерениях, Похомов угрожающе осведомился:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Ничего не забыла, жена?

- Нет. Вроде, нет.

- Вроде, - холодный смешок. - Подойди!

Изнывая от желания прикоснуться к нему, успокоить, Лиза подчинилась.

К тому же, и сам он двинулся ей навстречу. Хмурый. Напряженный. Злой.

И пугающе красивый. А когда они остановились друг напротив друга, Дмитрий достал что-то из кармана, и на глазах у всех, демонстративно нацепил на нее, лишь чудом не сломав безымянный палец на правой руке. Палец, на котором вновь сверкало ее обручальное кольцо. Ее клеймо.

Знак ее принадлежности ему. Он нашел его. Отследил по маячку. И вернул.

Сердце забилось чаще, когда Похомов склонился к ее уху, и отчеканил:

- У тебя нет права на гребанный риск и подобную халатность! Ты обязана беречь себя, и малыша! Я сдохну, если с вами что-нибудь…

- О чем ты? – опешила она, не совсем улавливая ход его мыслей. – Какого еще малыша?

- Нашего! – уверенно, с нажимом. - Моего!

- Что? – изумленно. – С чего ты взял…

- Позже, Кроха! Все позже. А теперь, давай. Вали отсюда. Тебе пора!

Не дав толком поразмыслить над его словами, он развернул Лизу на сто восемьдесят градусов, и подтолкнул в спину, направляя к Паше и Андрею.

Глава 76

Сделав несколько шагов по инерции, она все же остановилась. Замерла на месте, подобно каменному изваянию, будучи оглушена жуткой мыслью:

«А что, если… вдруг они… его… Нет! Исключено! Он вернется! Вернется!»

Но страх и сомнения уже завладели сознанием, и мастерски отравляли кровь.

«Откуда мне знать? Мама, ведь, наверняка думала точно так же…»

Ощущая, что буквально леденеет изнутри, Лиза остервенело сжала кулаки, безжалостно вгоняя ногти в кожу. Ища силы в мимолетной физической боли.

Она не могла повлиять на ситуацию, и прекрасно это понимала. От нее не зависело больше ничего. Ее дальнейшее присутствие здесь лишь все усложняло. Тем не менее, расстаться с Дмитрием на такой ноте… когда вокруг царит хаос, а неизвестность – страшнее пули, было непозволительной роскошью. Этот миг мог стать последним для них обоих. Крайне остро чувствуя на себе тяжелый пронизывающий взгляд мужа, Лиза обернулась. Медленно. Неуверенно. Нет, на шею к нему не бросилась, вопреки желанию.

Следуя наставлениям Зарутского, каким-то чудом сдержалась, так и не сдвинувшись с места. И сделала то единственное, на что у нее еще осталось право – улыбнулась Похомову. Нежно. Беззаботно. Искренне. Улыбнулась так, словно в этом мире никого кроме их двоих не существовало. Так, будто не происходило сейчас ничего жуткого и архиопасного. Так, как улыбалась ему каждое утро, в их самые лучшие, счастливые и спокойные времена.

Считать эмоции Дмитрия в данный момент было нереально. Он тщательно скрывал их за маской холодности и безразличия. Но Лиза знала… нет, скорее чувствовала его мощный внутренний отклик. А потому, тихо произнесла:

- Ни бог, ни черт! Да?

Пауза – долгая, напряженная. Судорожный вдох. Парализующий взгляд глаза в глаза, и… кивок. Короткий уверенный кивок, порождающий в сердце мизерную надежду на лучшее. Что ж, большего ей не требовалось. Не желая и дальше испытывать судьбу, собрав в кулак все свое самообладание, она развернулась на каблуках, и бодрой поступью двинулась… нет, не к Паше и Андрею. А к единственному, с кем попрощаться еще не успела. К тому, кто стоял чуть в стороне. К человеку, которому была обязана жизнью. К Макару.

- Лиза… ? - опешил мужчина, когда она без предупреждения прильнула к его груди. Когда крепко обняла его, стиснув в своих объятиях, что есть мочи.

- Спасибо! – выпалила голосом, срывающимся от волнения. – За все!

- Ох, Лиза! – отозвался он сокрушенно, стискивая ее в ответ.