Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красная игра.Бегство из сумерек - Майкл Муркок

Непредвиденные затруднения

(Пер. с англ. Н. М. Самариной)

1

Оживающие звуки в ранних сумерках. Стук сердец, толчки крови.

Сьюард посмотрел в окно. Они шли снова. Он заставил измученное наркотиками тело приподняться на кровати и спустил ноги на пол. И сразу почувствовал тошноту. Голова сильно кружилась, пока он ковылял до окна, раздвигал шторы и разглядывал белые руины.

Вдали, за гаванью, виднелось море, а к лаборатории вновь катилась по разрушенным улицам неорганизованная толпа плохо одетых людей. Худые, искаженные безумием лица — как их было много!

Сьюард решил еще раз пустить в ход Башни. Нетвердой походкой он прошел в обитую стальными пластинами комнату слева и трясущейся рукой включил на громадной панели три тумблера. Лампочки над ними замигали. Он подошел к компьютеру-монитору и заговорил усталым, прерывающимся голосом:

— «Зеленая 9/7» — частота 0. «Красная 8/5» — частота В.

Он не стал подключать остальные Башни. Хватит и двух, чтобы справиться с этой толпой. Две никого не покалечат слишком сильно.

Он вернулся к окну и снова отодвинул шторы. Толпа остановилась и глазела на крышу, где Башни «Зеленая 9/7» и «Красная 8/5» уже начали вращаться. Если их взгляды обратились на Башни, им уже не отвести глаз. Те из толпы, что смотрели вверх, упали на землю с закрытыми глазами. Остальные удерживались на месте абсолютно неподвижно.

И вот уже все, смотрящие на Башни, один за другим, с выпученными глазами и пеной у рта, начали судорожно дергаться, размахивать руками и что-то кричать. Их крики были слышны слабо, но все признаки приближающегося эпилептического припадка различались хорошо.

Почувствовав слабость, Сьюард прислонился к стене. Снаружи те, кто избежал припадка, расползались в разные стороны. Потом, стараясь не смотреть на Башни, они поднимались на ноги и разбегались по развалинам.

«Опять спасся», — горько подумал он.

Какой в этом был смысл? Сможет ли он каждый раз включать Башни? Придет ли такой день, когда толпа ворвется в лабораторию, найдет его и убьет, разрушив все оборудование? В конце концов, он это заслужил. Из-за него мир лежал в руинах, из-за Башен и других галлюциноматов, которые он усовершенствовал. Толпа жаждала мести, и это было справедливо.

Но все же, пока он был жив, еще можно было найти способ спасти что-нибудь из того, во что он превратил человеческие головы. Серьезного ущерба Башни не причиняли. Реальную опасность являли собой другие машины — такие как параматы, шизоматы, энграмоскопы, опасен был даже стробоскоп Майкельсона, 8-го типа. Целый ряд приборов, созданных чтобы помогать человеку, а на деле — фактически уничтоживших цивилизацию.

Его память была слишком ясной, многое хотелось бы забыть. Он потерял счет времени почти с самого начала катастрофы и не имел теперь никакого представления, как долго длится этот кошмар. Может быть, год? Жизнь поделилась на две части: поддерживаемый наркотиками рабочий период и беспокойный, мучительный период сна на снотворных. Он был вынужден защищаться, когда толпа обнаруживала Башни бездействующими и осаждала лабораторию. Они никогда не приходили поодиночке, а приближение толпы он научился распознавать заранее. Истерия стала универсальным состоянием человечества — всего, кроме, разумеется, Сьюарда, который это породил.

Галлюциноматы, нейростимуляторы, механические психомоделирующие устройства, галлюциногенные препараты и приборы — все это было доведено до совершенства в Хэмптоновской исследовательской лаборатории под блестящим руководством тридцатитрехлетнего профессора Ли У. Сьюарда, выдающегося психофизика, одного из самых молодых в области галлюциногенных исследовании.

«Для человечества было бы лучше, чтобы я ничем таким не занимался», — устало подумал Сьюард, опускаясь своим истощенным телом в кресло и разглядывая заваленный тетрадями и бумагами стол, за которым работал со времени эксперимента «Восстановление».

Какое удачное название — «Восстановление»! Какие прекрасные идеи оно олицетворяло! Какие великолепные умы занимались его воплощением! Но что-то сразу не заладилось.

Галлюциноматы, первоначально разработанные для лечения всевозможных умственных расстройств — от самых незначительных до очень тяжелых, — являлись дополнением к известным наркотическим препаратам, таким, как С02, мескалин и вещества типа ЛСД. Гораздо ранее, чем появились эти вещества, был известен стробоскоп — прибор, создающий в глазах человека мелькание ярко раскрашенных картинок, которое зачастую вызывало эпилепсию или подобные ей расстройства психики. Большой вклад в исследование умственных расстройств сделал Бэрроуз и его последователи, работающие с первыми примитивными галлюциноматами.

Однако, по мере продолжения исследований, во всем мире наблюдался и быстрый рост числа психических заболеваний.

Хэмптоновская лаборатория и другие, аналогичные ей, были созданы для сдерживания этого роста и пытались применить то, что до тех пор считалось почти бесполезным в области галлюциноматики. Сьюард, который со времен окончания университета не уставал пропагандировать важность избранной им области, получил свое. Его назначили директором Хэмптонлаба.

Его сначала принимали за чудака, а о галлюциноматах думали в лучшем случае как об игрушках, в худшем же — как о «безумных машинках», созданных спятившим ученым.

Однако психиатры, специально обученные для работы на этих приборах, оценили их по достоинству, приобретя незаменимых помощников для изучения умственных расстройств. С их помощью психиатр мог вызвать у себя временное состояние умственной ненормальности. В этом случае он мог лучше понять болезнь и помочь своим пациентам. Всеми видами волн — световыми, звуковыми, моделирующими мозговую деятельность и так далее — эти приборы вызывали симптомы десятков основных аномалий и тысяч их разновидностей. Они стали неотъемлемой частью современной психиатрии.

В результате сотни и сотни пациентов, до того практически неизлечимых, полностью выздоровели.

Хотя уровень рождаемости повышался быстрее, чем предсказывалось в середине века, но число психических заболеваний росло гораздо быстрее рождаемости. Можно было вылечить сотни, но лечиться должны были миллионы. Средств для лечения массовых психических заболеваний не существовало.

Пока не существовало.

Работа в Хэмптонлабе превратилась в бешеную гонку на опережение роста заболеваемости. Никто не мог позволить себе спать спокойно, когда в огромном внешнем мире отдельные жертвы умственных болезней объединялись в группы маньяков — человечество уже забыло это устаревшее слово и теперь опять его применяет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});