Уэлихолн - Торин Владимир

И вдруг, когда очередной громовой раскат прошел где-то в вышине над Холмовым районом Уэлихолна, а очередная молния сверкнула и извернулась хлыстом, все стихло.

Струи дождя зависли над старым особняком, а внутри самого дома застыли огоньки на канделябрах и газовых лампах. Стрелки многочисленных часов, находившихся в этот момент под крышей Крик-Холла, дрогнули и встали.

Тик…

Присутствовавшие в доме люди тоже словно выключились.

В своей комнате у окна застыла старая ведьма Джина Кэндл. Она нащупывала что-то у себя на затылке, и со стороны могло показаться, будто старуха просто поправляет волосы, но это было не так… далеко не так. В тот миг, как время остановилось, она безразлично глядела на стоявший неподалеку от гаража ржавый грузовичок, кузов которого был доверху наполнен тыквами…

У ворот гаража стоял Томми Кэндл, с ненавистью во взгляде смотревший на старого беззубого фермера, который и привез описанную выше очередную партию тыкв. В тот миг, как время остановилось, мальчик пытался натянуть на руки громадные садовые рукавицы…

Заставивший племянника заниматься тыквами Джозеф Кэндл, как обычно в последние дни, был в библиотеке. Он замер у окна, положив руку на плечо своей дочери Мими, которая взирала на него расширенными от ужаса и непонимания глазами. В тот миг, как время остановилось, он как раз рассказывал ей, что принял решение отдать ее на воспитание мистеру Греггсону…

Брат-близнец Мими, Сирил Кэндл, в это время лежал у камина в гостиной, раскинув руки в стороны. Рядом валялся заколдованный бокал, из которого растеклось по полу бесконечное рубиновое вино. В тот миг, как время остановилось, вино, которое Сирил самозабвенно поглощал весь вечер, окончательно победило его, и он забылся во сне…

Его невеста тем временем была в их комнате — стояла в темном углу, повернувшись лицом к стене. Она была наказана: жених часто ее наказывал. В тот миг, как время остановилось, она, как и до того, безучастно глядела на темные обои перед собой…

Бывший возлюбленный Саши, окровавленный и бездыханный Виктор Кэндл, лежал в своей комнате на кровати, уперев пустой поблекший взгляд в потолок. В тот миг, как время остановилось, он, как и десять минут назад, был мертв…

Его ледяную белоснежную руку сжимала Мегана Кэндл. Она сидела на краешке кровати Виктора и глядела на него, не в силах моргнуть. На ее лице застыли слезы. В тот миг, как время остановилось, она прижимала мертвую руку племянника к губам и плакала, чувствуя, что сердце ее вот-вот разорвется на куски, и ведьму совершенно не волновало, увидит ли ее кто-то из сестер…

Младшая сестра Меганы, Рэммора Кэндл, сейчас находилась в коридоре. Она замерла, делая шаг. В одной руке у нее была зажата сигарета, в другой — нога племянницы, Кристины Кэндл, которая по-прежнему была без сознания и которую заботливая тетушка волочила по полу в ее комнату. В тот миг, как время остановилось, Рэммора как раз сообщала племяннице, что лучше бы на месте той была Марго: с малявкой бы она, мол, управилась в два счета, не то что с тяжеленной Кристиной, у которой еще и нос постоянно цепляется за края старых паркетин…

Другая племянница Рэмморы, Марго, в этот момент была не где-нибудь, а в комнате самой Селен Палмер. Старуха спала в своей кровати, натянув на глаза бархатную маску. Весь ее вид выражал сущую безмятежность — еще бы, ведь она сегодня довела до сердечного приступа не меньше трех человек! А еще она приняла парочку коробок снотворного и опустошила фляжку джина. Старуха чувствовала себя в безопасности, ведь заперла дверь на восемьдесят восемь замков (да, в ее двери было именно столько замков, и ни замком меньше). Вот только мадам Палмер не знала, что кое для кого все эти замки преградой не являются. В тот миг, как время остановилось, Марго Кэндл, маленькая семилетняя девочка в одной ночной рубашке, забралась на грудь спящей гостье и принялась облизывать ее покрытое толстым слоем пудры лицо, как какая-то кошка… ну, или кот…

Семейный кот Кэндлов, Коннелли, сейчас был на чердаке — сидел напротив затянутого полотнищем зеркала. Он следил за тем, чтобы Гарри Кэндл, которого он всегда презирал, даже и думать не смел о том, чтобы выбраться на волю… В тот миг, как время остановилось, он проскользнул прямо сквозь запертую дверь, отправленный сюда своей любимой хозяйкой, которая… которая…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Корделия Кэндл спустилась по лестнице и оказалась в холле. На миг замерев у ее основания, она прислушалась: тихо… так невероятно, оглушающе тихо! Никто не ссорится, никто не смеется, никто не сопит, не пыхтит, не фыркает, не топает своими треклятыми ногами по чистому полу! Никто ни с кем не разговаривает и даже ни о чем не думает! Миг спокойствия, миг тишины… Это ведь все, что, по сути, нужно самой обычной уставшей женщине. Просто чтобы никто ничего не делал, ни о чем не спрашивал, не дергал по пустякам, не переворачивал кверху дном всего минуту назад возвращенный в нормальное положение дом! Какой-то миг! Один лишь миг не быть мамой, сестрой, женой и дочерью, кухаркой и уборщицей, ведьмой и заговорщицей. Всего миг для того, чтобы просто побыть… собой…

Корделия Кэндл зажмурилась от удовольствия, по-кошачьи потянулась, повела из стороны в сторону шеей и сделала то, чего не позволяла себе многие годы. Она вдохнула — широко, всей грудью. А затем выдохнула.

Ее вздох облегчения прокатился по всему дому… Вот только никто его не услышал, потому что все до сих пор пребывали там же, где и замерли, вместе со своими недосказанными словами и недодуманными мыслями…

Корделия Кэндл постояла немного, подумала о разном, а потом снова вздохнула, на этот раз с сожалением, и проворчала:

— Ну ладно, хватит.

А затем щелкнула пальцами.

В тот же миг дождь на улице продолжил лить, раздался гром и сверкнула молния. Дом ожил.

…так, тик-так. Снова пошли часы, а все (или, вернее, почти все), кто в доме находился, вернулись к прерванным делам, даже не заметив того, что время останавливалось.

Ну а тот единственный, кто все заметил, мотнул головой и поморщился. Он почувствовал, как дрогнуло время, с такой же легкостью, как кувшинка чувствует рябь на поверхности пруда, на котором растет. Если кувшинки вообще могут что-то чувствовать.

Мистер Эвер Ив был в этом не уверен, так как лично не имел удовольствия свести знакомство ни с одной кувшинкой. Зато он давно свел знакомство с подлостью и коварством. И сейчас то, что с ним сделали, как раз-таки и отдавало упомянутыми подлостью и коварством, как дохлые свиньи воняют… дохлыми свиньями.

К слову, о дохлых свиньях мистер Ив подумал не случайно, ведь то, что ему подложили, несомненно, было самой дохлой и самой свинотной из всех возможных дохлых свиней.

— Та-ак, — протянул мистер Эвер Ив, ежась от внезапно охватившего его холода.

Он был один в пустом доме, который буквально тонул в каких-то бумажках. Бумажки эти носились повсюду, подхваченные ветром, громоздились кучами по углам да под стенами, сыпались с потолка, летали по коридорам. Мистер Ив поймал одну из них, перевернул ее и отметил, что это не просто «бумажка», а листок отрывного календаря. Стоявшая на нем дата его обеспокоила. Он схватил еще один листок, а затем еще и еще один. На всех стояла та же дата…

— Что-то не нравится мне все это, — проворчал мистер Эвер Ив, уже по колено бредя в заполонивших дом маленьких прямоугольных листках. — Шутка, конечно, выдалась смешной, но пора и честь знать. Посмеялись — и хватит. Какое там у нас уже октября на календаре? Да-да, скоро Хэллоуин. А у меня еще столько важных дел! Срочных, неотложных, ужасно-прекрасных дел! Кажется, пришло время будить этого соню…

МИФ Проза

Вся проза на одной странице: https://mif.to/proza

Подписывайтесь на полезные книжные письма со скидками и подарками: https://mif.to/proza-letter

#mifproza