Уэлихолн - Торин Владимир

Рэммора вновь проделала свой трюк с сигаретой, и в очередной раз ее пальцы соединили огненные нити. Она шагнула к беглецу, расчищая себе дорогу от пытающихся до нее добраться ветвей и корней, превращая их своей сетью в пепел. Она была уже всего в трех-четырех шагах от Железного Короля, и казалось, ей удастся остановить его…

К этому моменту Иарран Ри соединился с деревом обеими ногами, рукой и кончиками волос. В грубый белый ствол уже врастал его правый бок. Он не мог позволить, чтобы ведьма помешала ему сбежать. Свободной рукой гоблин выхватил из ножен меч и швырнул его в Рэммору.

Младшая сестра Кэндл вскинула перед собой руки, намереваясь защититься, как-то отбить клинок в сторону. И у нее это почти вышло. Она коснулась меча рукой, и тот вдруг распался, рассыпавшись в пыль — в целую тучу ржавой пыли. Ведьма усмехнулась, но пыль и не подумала оседать. Бурое облако, издавая едва различимое жужжание, устремилось к ней.

Рэммора пыталась жечь этот ржавый рой огненными нитями, но крошечные насекомые, составлявшие ранее меч гоблинского короля, были явно невосприимчивы ни к огню, ни к прочим ее чарам.

Ведьма отбивалась от роя уже голыми руками, пытаясь прикрывать лицо, и хотя общая бурая туча вроде бы даже поддавалась, деформируясь с каждым ее взмахом, но единичные песчинки все же опускались на ее запястья.

Мелкие ржавые твари начали впиваться в кожу. Кисти и пальцы ведьмы тут же покрылись язвами — рыжие термиты прогрызали в них дыры. Рэммора поняла, что она уже ничего не сделает, — насекомые просто сожрут ее…

— Корделия! — закричала она. — Помоги! Помоги мне! Ты сделаешь хоть что-нибудь, наконец?!

— Я занята, — прошептала средняя сестра Кэндл скорее себе самой, чем Рэмморе. — Я очень занята, и меня нельзя… нельзя отвлекать.

Ее пальцы продолжали вязать узлы на веревке. Глаза ведьмы были по-прежнему закрыты так, словно она и думать забыла обо всем происходящем вокруг.

— Тебе не остановить меня, проклятая огневолосая кейлех! — закричал Иарран Ри. — Не остановить!

И тут, обернувшись к Корделии, он вдруг увидел то, что пробудило в нем отчаяние и ужас.

О ноги ведьмы терся полосатый кот с повязкой на глазах. Слепой кот огневолосой кейлех…

Железный Король мгновенно все понял, и осознание это стало тем самым рычагом, который и перемкнул его: за один-единственный короткий миг Иарран Ри по-настоящему сошел с ума. В ярости и безумии он впился зубами в собственную нижнюю губу и, сомкнув челюсти, откусил ее.

— Будь ты проклята! — заревел он, и брызги крови вместе со слюной полетели во все стороны. — Будь ты проклята, кровавая кейлех! Будь ты проклята!

Средняя ведьма Кэндл открыла глаза.

— Мне не нравится, когда в этом доме ругаются, — строго сказала Корделия и разжала пальцы.

Веревка беззвучно упала на пол. Ведьмовская лестница превратилась в петлю — оба ее конца были связаны прочнейшим мертвым узлом. В тот же миг, как этот узел сплелся, последнее заклятие дало жизнь всей лестнице, но Иарран Ри понял это не сразу.

Корделия Кэндл ступила в петлю ногой, и в тот же миг Железный Король исчез.

На том месте, где он только что стоял, уже никого не было, но у основания белого дуба, среди его корней, на полу лежала большая прямоугольная картина в вишневой раме. На ней в мельчайших деталях была изображена вся комната: и кровать, и пианино, и гардероб, и дуб, и остатки кокона в углу. И даже два тела, лежащие на развороченном паркете, — неподвижные брат и сестра. Отсутствовали лишь ведьмы. В застывшем масле были тонко переданы цвета и оттенки, свет и тени, текстуры поверхностей. Корделия выбрала перспективу изображения так удачно, что даже без долгого и внимательного всматривания создавалось ощущение глубины и объема. Картина напоминала маленький люк, через который глядишь на настоящую комнату. Единственное отличие между изображением и реальностью заключалось в том, что на картине присутствовал также Железный Король, наполовину вросший в дерево, с отчаянием и ненавистью на лице, с болью в глазах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Корделия была довольна. Она оглядела комнату. Дерево больше не проявляло никаких признаков противоестественной жизни. Его листья едва шевелились на заползающем внутрь через пролом в стене ветру. Рой ржавых насекомых бурой пылью оседал вокруг все еще отмахивающейся и кричащей Рэмморы. Мегана, уже свободная от корней и ветвей, приходила в себя на полу. Дверцы гардероба медленно закрылись — плющ вновь стал всего лишь фигурной резьбой на них; плавно опустилась крышка пианино.

Виктор и Кристина по-прежнему лежали там, где и все время до этого.

Мегана поднялась на ноги. Ее левая кисть представляла собой жуткое месиво, на плече кровоточила рваная рана, как будто кто-то откусил часть ее ключицы. Рэммора наконец поняла, что все закончилось, и принялась яростно топтать мертвых металлических насекомых, но добилась лишь того, что сломала и второй каблук. Опомнившись лишь через минуту, она подошла к старшей сестре и, привалив Мегану к своему плечу, повела ее к Корделии. Когда ведьмы подошли, она злобно уставилась на петлю, лежащую на полу.

— Сразу видно, что ты не торопилась! — Рэммора быстро пересчитала все «ступени». — Здесь слишком много узелков! Слишком много для того, чтобы просто запереть его в картину!

— Ну, мне ведь еще нужно было позаботиться и о других вещах…

— Каких еще вещах?

— К примеру, я сделала так, чтобы внизу ничего не было слышно. Вы тут сильно пошумели.

— Я не могу поверить! — возмущенно затараторила Рэммора. — Чтобы эти напыщенные гости ничего не узнали… Чтобы всего лишь не допустить раскрытия твоих тайн…

— Ты едва не позволила нам умереть! — с упреком вставила Мегана. — Копалась до последнего!

— Вы ведь знаете, что ведьмовская лестница — это трудоемкое занятие, — пожав плечами, сказала Корделия.

— Да, и в драке не слишком применимое! — скривилась Рэммора. — Спасибо на том, что хоть не побежала на кухню варить какие-нибудь зелья или вовсе не отправилась в любимое кресло с вязанием ждать более подходящего стечения звезд и светил!

— Хватит скулить! — бросила Корделия. — Вы прекрасно знаете, как себе помочь! Этот гоблин нам нужен, не забывайте! Я не для того рисковала, когда ловила его, чтобы потом взять и просто убить!

— Нужно было охранять его получше… — проворчала Рэммора.

— Что ты сказала?

Корделия глянула на сестру с такой злостью, что в этот миг она просто обязана была облысеть. Но та не испугалась. Взгляд средней ведьмы Кэндл встретили ехидная змеиная усмешка и презрение в глазах. Подобного Рэммора еще ни разу себе не позволяла. Нет, может, исподтишка, но не так, в открытую.

— Что делать с ними? — спросила Мегана, указывая на Виктора и Кристину. — В чулан их или закопать?

— В свои комнаты, — отчеканила Корделия.

— Ты думаешь, что… — начала было Рэммора, но Мегана не дала ей договорить.

— Были бы это мои дети, ты бы их разорвала на куски за то, что они сделали!

— Вот и радуйся, что это были не твои дети, — ледяным голосом ответила Корделия.

— Все верно, — сказала вдруг Рэммора. — Кристину ждет инициация, а Виктор…

— Хватит болтать, — оборвала ее Корделия. — Кристину запереть в ее спальне. Придет в себя — будет наказана. А этот… — Она подошла и равнодушно поглядела на белое как полотно лицо мертвого сына. — Не думай, дружок, что тебе так просто позволят сбежать. Смерть — это слишком просто. А я, уж поверь, ни за что тебя не отпущу.

— А что делать с деревом? — спросила Рэммора.

— С деревом? — удивилась Корделия. — Пусть себе растет…

Дождь стучал по крыше старого особняка на холме Ковентли. Молнии били и прорезали черные клубящиеся тучи, словно ножи, вспарывающие подушки. Гроза над небольшим городком, затерянным в сердце графства Эссекс, разыгралась такая, что казалось, вот-вот от города и всех, кто имел глупость оказаться в нем в преддверии Хэллоуина, ничего не останется…