Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

услышишь свою песню, а там будет изменены некоторые строки, то не обижайся, это ведь бизнес. Сразу скажу тебе: не думай, что всем нам плевать на творческую часть. Люди хоть и… а фальшь они чувствуют хорошо, поэтому мы ценим то, что ты вкладываешь в свои проекты, а этого не отнять.

— Да я всё понимаю. — С болезненно ироничной улыбкой ответил композитор. — То есть, получается, что всем «звёздам» платят кучу денег, только за то, что они открывают рот и кривляются на сцене?

— По сути да, ты прав, но они являются неотъемлемым звеном во всём этом движении.

— Ну да, так я и представлял… Одни махают жопой и гребут миллионы, а другие вкладывают свою жизнь и душу, чтобы получать копейки, которых хватает на хлеб и чай.

— Так, подожди, давай разберёмся. Ты не намекаешь ли на то, что я мало плачу тебе, Тимур?

— Вы не поймите меня неправильно, но вы действительно платите копейки.

— Полмиллиона за сведённый трек, и это не считая комиссионных, по-твоему, копейки? Вот это у вас аппетит, молодой человек! Куда же ты их тратишь, что тебе приходится питаться хлебом с чаем? — Оскорблённо, с повышенным голосом, проговорил Крутой, наблюдая как лицо молодого человека начинает краснеть. Правда, вот он ещё не знал, что лицо краснеет не от стыда, а от злости.

— Какие полмиллиона? КАКИЕ ПОЛМИЛЛИОНА?! Сто тысяч, и это в самой столице! Я зарабатываю чуть больше продавщицы, а вы смеете мне врать! Да кто вы такой, как не стыдно вам… вам, такому солидному человеку врать мне прямо в глаза!

— Подожди, давай успокоимся. — Миролюбиво пролепетал Крутой, крики мужчин начали привлекать прохожих. — У тебя кто за финансы отвечает?

— Мама!

— Так, и ты хочешь сказать, твоя мама приносит в дом сто тысяч?

— Она приносит девяносто, ведь ещё проценты ваши.

— Послушай меня, Тимур. Я плачу твоей матери, то есть тебе, — полмиллиона. Я готов поклясться на чём угодно.

— Ещё она сказала, что кое-как выбивает мне контракты…

— Ты лучший композитор современности, почти все контракты и так твои, Тимур. Послушай меня.

— Она говорила, что у неё не получилось повысить цены за услуги, не сейчас…

— Да наоборот, тебе и так подумывают там сверху платить больше, Тимур, послушай меня…

— Обманщица!

— Тимур, господи, Тимур, послушай же меня. — Владиславу пришлось потрясти Золотова за плечи, тот явно поплыл головой. — Вот, смотри мне в глаза. Я просто уверен, что это какое-то недоразумение, Тимур. Я просто уверен, у твоей мамы есть всему объяснение. Давай не сейчас.

— Лживая сука…

— Не говори так про маму, давай успокоимся, выпьем по пиву тут в ресторане, а потом…

— Мне пора, до встречи.

— Да постой. Не горячись, куда ты сейчас поедешь?

— Домой. Выясним, как это так получилось, что я как проклятый зарабатывал копейки, и благодаря кому?!

— Ты дороги ведь не знаешь!

— Я на такси.

— Сейчас праздники, ты отдашь целое состояние!

— Да и чёрт с этим состоянием, я ведь, оказывается, зарабатываю вон сколько!

— Да не горяч… подож!.. Ай, чёрт возьми, вот и погуляли.

Тимур бегом ретировался. Владислав не стал его догонять. Нужно было не забывать про организацию праздника. Не хватало ещё влипнуть в неприятности из-за чужих семейных разборок.

Впервые Крутой почувствовал омерзение к Ольге. И хоть он пытался успокоить обманутого сына, но его опыт подсказывал ему, что эта женщина; эта красивая, обаятельная женщина, столько лет обманывала собственного сына, доила его, забирая почти все гонорары себе. Снова он почувствовал человеческое одиночество, которое восторжествовало над слепой влюблённой надеждой.

Тимур на бегу вызвал такси. Стоило действительно дорого, но молодой композитор откладывал по мелочи, и вот теперь мог позволить себе таких поездок штук десять. В общем, денег было достаточно.

Всю дорогу он ехал в пришибленном состоянии. Руки его тряслись. С лица не спадала краска. Он предвкушал, как будет сейчас обличать эту лживую женщину, посмевшую обворовать родного сына. Но это предвкушение было болезненным. А потом, потом он уедет от неё и… мысли ещё были резкие, чрезмерно такие путанные. Пока они застряли только на моменте скорой ссоры.

Машина остановилась у дома. Золотов выскочил из такси, забыв захлопнуть за собой дверь. Водитель начал ругаться, но Тимур его уже не слышал. В его ушах пищала ярость.

Он не стал ждать лифта, а побежал по лестнице, не жалея своих лёгких. Его этаж. Рука Тимура приложила электронный ключ от двери. Вот он заскакивает в дом, где его ждёт лживая мать.

Сначала молодой человек даже не понял, что глаза его увидели в первую секунду. Он чуть ли не упал в обморок, но чудом смог удержаться. Удивлённая и побледневшая Ольга с ужасом смотрела на своего неожиданно вернувшегося сына. Во рту она держала огромный член темнокожего парня, а снизу двигался второй, проникая в женщину во всю длину.

Расположилась эта оргия прямо в коридоре. На фоне работал телевизор, начинался повтор программы «О ВАЖНОМ» с Андреем Соловьёвым в роли ведущего. Одной рукой женщина держалась за уголок проёма в свою комнату. Так прошло мучительное мгновение и только после него (Ольга успела вытащить орган мужчины из своего рта), сын и мать одновременно, писклявыми голосами, заорали друг на друга: «Какого чёр ёрта-а т-тыы уут проис делаходит ешь!!!!!»

Ольга кое-как пришла в себя, вся из себя раскраснелась. Её пышная грудь начала ходить с невероятной скоростью. Она неуклюже встала, на свет показался орган номер два. Туземцев Ольга запихнула пока что в комнату.

Тимур слышал через дымку, как она говорила им одеваться, чтобы брали свои деньги и проваливали. Молодой человек не мог поверить своим ушам. Он был в ярости, но так и стоял на том самом месте, где его охватил ужас. Он всё ждал, когда женщина, называвшаяся мамой, появится снова перед его бледным взором.

Очень быстро из комнаты показалась парочка жигало, только уже в одежде. Они оперативно выскочили из квартиры. Затем показалась Ольга. Женщина накинула халат. Её щёки всё также ярко пылали от стыда. Она хотела было начать говорить, хотела начать нападение, чтобы хоть немного компенсировать ущерб, но сын её опередил:

— Я зарабатывал полмиллиона, а ты, тварь, врала мне!

— Ох… сынок… — К такому она была готова только в своих кошмарах. Ситуация усугублялась. На её глазах появились слёзы.

— ТЫ ОБКРАДЫВАЛА СОБСВЕННОГО СЫНА! СТОЛЬКО ЛЕТ!

— Тима…

— Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ, ТЫ ТВАРЬ! ОБКРАДЫАЛА МЕНЯ!! РОДНУЮ КРОВЬ!!! А ЕЩЁ ЕБЁШЬСЯ С МУЖИКАМИ ЗА МОИ ЖЕ ДЕНЬГИ! ОТДАЁШЬ ТО, ЧТО ПРИЧЕТАЛОСЬ МНЕ, ДВУМ ЧЕРНОЖОПЫМ! МАЛО ТОГО, ЧТО ТЫ ЛЖИВАЯ МАТЬ,