Стальные пещеры - Айзек Азимов

— А ведь вы хорошо её знаете, — резко сказал Бейли.

— Кого?

— Её. Ту, о ком мы говорим. Глэдию!

— Кто вам сказал, что я знаю её ближе, чем кого-либо? — Либич чуть-чуть, на дюйм, ослабил застежку у воротника, чтобы легче было дышать.

— Сама Глэдия. Вы вместе ходили на прогулки.

— Так что же? Мы были соседи. Это в порядке вещей. Она мне казалась приятной особой.

— Значит, вы себя хорошо чувствовали в её обществе?

— Беседы с ней помогали снять напряжение, — пожал плечами Либич.

— О чём вы разговаривали?

— О роботехнике. — В голосе Либича прозвучало легкое недоумение: о чём же, мол, ещё?

— И она поддерживала разговор?

— Она ничего в этом не понимала. Ни аза! Но слушала. Сама она забавляется какой-то ерундой с силовыми полями — называется полевая колористика. Меня эти глупости выводят из терпения, но я тоже слушал.

— Личных контактов у вас не было?

Возмущенный Либич промолчал.

— Она вам нравилась? — Бейли попытался с другой стороны.

— Что?

— Она привлекала вас? Физически?

Веко Либича подтянулось и стало на место, губы скривились.

— Грязная скотина, — буркнул он.

— Ладно, попробуем иначе. Когда Глэдия перестала казаться вам приятной? Вы сами употребили это слово, если помните.

— О чём вы?

— Вы сказали, что находили её общество приятным. Теперь вы считаете, что она убила своего мужа. Приятные люди обычно так не поступают.

— Я в ней ошибался.

— Но вы поняли, что ошиблись в ней, ещё до того, как она убила мужа — если убила. Вы прекратили прогулки с ней за некоторое время до убийства. Почему?

— Это так важно?

— Важно всё, пока не будет доказано обратное.

— Послушайте, если я нужен вам в качестве роботехника — спрашивайте. На вопросы о своей личной жизни я отвечать не буду.

— Вы были тесно связаны и с убитым, и с подозреваемой. Разве вы не понимаете, что без нескромных вопросов не обойтись? Почему вы прекратили прогулки с Глэдией?

— Мне стало не о чём с ней говорить, — огрызнулся Либич. — Я был слишком занят. Я не видел смысла продолжать эти прогулки.

— Другими словами, её общество перестало быть приятным.

— Хорошо, пусть так.

— Почему?

— Потому! — Либич сорвался на крик.

— И всё-таки вы хорошо знали Глэдию, — не обращая внимания на волнение роботехника, сказал Бейли. — Какой у неё мог быть мотив?

— Мотив?

— Никто пока не назвал мне возможного мотива преступления. Не могла же она совершить убийство без причины.

— Великая Галактика! — Либич откинул голову, словно хотел засмеяться, но не засмеялся. — И вам никто не сказал? Что ж, может быть, никто и не знает. Но я-то знаю. Она мне говорила — и часто.

— Что говорила, доктор Либич?

— Что всё время ссорится с мужем. Ссоры были бурные и частые. Она ненавидела его, землянин. Так, значит, вам никто об этом не говорил? И она тоже?

Глава 15

ПОРТРЕТ СОЗДАЕТСЯ

Новость оглушила Бейли, однако он постарался не показать изумления. Должно быть, местные обычаи приучили соляриан воспринимать частную жизнь во всех её проявлениях как нечто священное. Вопросы о браке и детях считались дурным тоном. Вероятно, хронические супружеские ссоры также не подлежали обсуждению.

Но когда совершилось убийство? Неужели не решились нарушить светские приличия и спросить подозреваемую, не ссорилась ли она с мужем? Не решились даже заговорить на эту тему, если и знали о ссорах? Либич, к примеру, знал.

— Из-за чего они ссорились? — спросил Бейли.

— Думаю, вам лучше спросить об этом у неё.

И правда лучше. Бейли церемонно встал.

— Благодарю вас, доктор Либич, за содействие следствию. Мне может снова понадобиться ваша помощь — надеюсь, я смогу тогда с вами поговорить.

— Сеанс окончен, — сказал Либич и пропал из глаз вместе со своей комнатой.

Бейли впервые обнаружил, что полёт в открытом пространстве его не волнует. Совершенно не волнует. Он чувствовал себя почти что в своей стихии.

Ему больше не думалось ни о Земле, ни о Джесси. Он улетел с Земли каких-то несколько недель назад, а прошли как будто годы. Провёл на Солярии неполных три дня, а словно прожил здесь целую вечность.

Неужели можно так быстро приспособиться жить в кошмаре?

Или всё дело в Глэдии? Скоро он увидит её — живую, а не образ. Не это ли придавало ему уверенность и вселяло в него странное чувство тревожного нетерпения?

Как-то она перенесет эту встречу? Не убежит ли через пару минут, взывая о пощаде, как Квемот?

Когда он вошёл, она стояла на другом конце длинного зала. Глэдию можно было принять за её же импрессионистический портрет: два-три мазка, две-три краски.

Губы слегка подкрашены, брови едва подведены, мочки ушей чуть голубоватые — и больше никакой косметики. Она была бледна и казалась немного напуганной и очень юной.

Пшеничные волосы зачесаны назад, в серо-голубых глазах — робость. Платье с длинными рукавами тёмно-синее, почти чёрное, с узкой белой отделкой по бокам. Белые перчатки и туфли без каблука. Не видно ни единого кусочка кожи, за исключением лица. Даже шею прикрывает скромненький рюш.

— Так будет не очень близко, Глэдия? — спросил Бейли, останавливаясь на месте.

Дыша часто и неглубоко, она сказала:

— Я уже и забыла, как это бывает. Всё равно что видеосеанс, правда? Если не думать о том, что мы встречаемся взаправду.

— Я-то чувствую себя нормально, — сказал Бейли.

— Ну да, у вас на Земле… — Она закрыла глаза. — Иногда я стараюсь представить себе — повсюду толпы людей, идешь куда-нибудь, а рядом с тобой люди, и навстречу идут люди. Десятками…

— Сотнями, — поправил Бейли. — Разве вы никогда не видели Землю в книгофильмах? Не смотрели земных романов?

— У нас их не так много, но я смотрела романы про другие Внешние Миры, где люди постоянно встречаются. В романе всё по-другому — похоже на групповой видеосеанс, вот и всё.

— А разве в романах не целуются?

Глэдия покраснела до ушей.

— Я таких книг не читаю.

— Совсем?

— Ну… попадаются, конечно, грязные фильмы, и порой, просто из любопытства… но это такая мерзость.

— Правда?

— Но на Земле всё по-другому, — внезапно оживившись, заговорила она. — Так много народу. В такой толпе, Элайдж, можно, по-моему, даже п-прикоснуться к кому-нибудь. Случайно, конечно.

— Можно и с ног случайно сбить, — улыбнулся Бейли. Он вспомнил переполненные экспресс-дороги, где все тискаются, толкаются, скачут с полосы на полосу, и невольно ощутил укол ностальгии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});