Плач - Кристофер Сэнсом

– Значит, готовы? – спросил Барак.

– Да, – согласился Стайс.

– Тогда пошли.

Глава 27

(продолжение)

Мы вдесятером направились по Темз-стрит, все в темном и большинство с мечами. Только что пробил вечерний звон, и немногочисленные прохожие сторонились при виде нашего грозного отряда. Один сторож с опаской вышел нам навстречу спросить о наших намерениях, но Стайс высокомерно сказал:

– По делу сэра Ричарда Рича, тайного советника, – и показал золотую печать.

Сторож поднял фонарь, чтобы рассмотреть ее, и с поклоном пропустил нас.

Мы прошли мимо Лондонского моста. В построенных вдоль него четырехэтажных домах зажигали свечи. Вода стояла высоко, отлив только начинался, и мы слышали шум реки у широких каменных опор моста. Лодкам было опасно «шмыгать под мостом», и из-за этого причалы для торговли с другими странами располагались сразу за ним, ниже по течению. В торговый сезон, как сейчас, они тянулись вдоль берега между мостом и Тауэром линией мачт примерно в четверть мили. За причалами стоял длинный ряд складских помещений. На фоне неба я увидел длинные скелетообразные руки кранов на причале Биллингсгейт, а Тауэр, тоже за причалами, в последних лучах солнца казался странным серым призраком.

Мы свернули на Ботолф-лейн к порту и пошли тихо, то и дело спотыкаясь, так как у нас не было фонарей. Из некоторых домов доносился шум веселья, хотя уже пробил вечерний звон – это были нелегальные пивные и бордели для сошедших на ночь на берег моряков. Власти предпочитали не трогать эти заведения.

Мы подошли к причалам и длинному ряду кораблей. Здесь было особенно тихо после шума окружающих улиц. На мгновение мне послышался какой-то звук, как будто в переулке, из которого мы вышли, чья-то нога наткнулась на камень. Я оглянулся, но увидел лишь темный проход. Мы с Бараком переглянулись: он тоже это услышал.

Стайс повел нас к вымощенному камнем причалу, держась поближе к пакгаузам. За причалами на высокой воде покачивались корабли – низкие, тяжелые одно– и двухмачтовые торговые суда, выстроившиеся корма к носу и привязанные толстыми канатами к большим каменным швартовым тумбам, с туго свернутыми парусами. В одной-двух каютах виднелось мерцание свечки. Теперь, с возобновлением торговли с Францией и Шотландией и закупкой предметов роскоши для встречи адмирала, днем у причалов кипела работа. Вдали на реке блестели волны, светились фонари в лодках, отражаясь в воде…

Мы подошли к длинному штабелю бочек в три бочки высотой, укрепленному канатами.

– Теперь не разговаривать, – прошептал Стайс. – Прячемся за ними.

По одному мы нырнули в темноту. Я присел на корточки между Сесилом и Стайсом и стал смотреть в промежуток между двумя бочками, из которых сильно разило вином. Напротив нас стоял на якоре двухмачтовый белингер, приземистое тяжелое судно для доставки тонн тридцати груза через Северное море. На его борту было написано: «Антверпен». На палубе была небольшая надстройка с открытыми окнами, и внутри двое моряков в льняных рубахах играли в карты при свете фонаря. Это были мужчины средних лет, но крепкого сложения.

Лицо Сесила рядом со мной слегка напряглось. «Это не совсем обычный род занятий для него, – подумал я. – Интересно, боится ли он возможной драки под своей холодностью?» Я шепнул ему:

– Мне что-то послышалось в переулке, когда мы входили в порт. Как будто кто-то споткнулся о камень.

Молодой юрист встревоженно обернулся ко мне:

– Вы хотите сказать, за нами следили?

– Не знаю. Барак тоже слышал. У меня возникло странное ощущение…

Стайс с другой стороны от меня повернулся к Джеку, который занял позицию рядом с ним.

– Ты слышал? – спросил он.

Тот кивнул.

Глаза одноухого сверкнули в темноте.

– Пару раз мне показалось, что за домом на Нидлпин-лейн наблюдают. Но мне не удалось никого поймать за этим.

– Мы никогда точно не знали, что убийцы Грининга были связаны с этими анабаптистами, – сказал Сесил. – Что, если здесь замешана третья сторона, о которой нам неизвестно?

– Тогда, возможно, сегодня мы о ней узнаем, – ответил Стайс. – А теперь тихо, прекратить разговоры – только наблюдаем.

Мы просидели за бочками, скрючившись, изрядную часть часа. Моя спина и ноги болели, и мне пришлось сменить позу. И тут все мы напряглись при звуке шагов и голосов. Наши руки схватились за мечи и кинжалы, но это были всего лишь двое моряков – они пьяно шатались, двигаясь вдоль причала, а потом поднялись на борт корабля в отдалении. Если не считать случайно доносившихся криков из таверны и плеска волн у бортов кораблей, то все было тихо.

Потом я снова услышал шаги, на этот раз тихие и ровные, и из другого узкого переулка слева от нас показалось желтое свечение фонаря. По нашему ряду пронесся шепоток.

– Их четверо, – прошептал мне в ухо Стайс. – Похоже, наши. Вы и мастер Сесил держитесь в тылу, а сражаться оставьте нам.

И тут со стуком шагов и отчетливым лязгом вынимаемых из ножен мечей все они выскочили из-за бочек. Мы с Уильямом с кинжалами наготове последовали за ними.

Четверо людей были застигнуты совершенно врасплох. Поднятый фонарь осветил четыре удивленных лица. Они совпадали с описаниями у меня в памяти: высокий, крепко скроенный мужчина за тридцать с квадратным лицом, вероятно, был шотландским священником Джеймсом Маккендриком, полный человек среднего возраста – торговцем Уильямом Кёрди, а поджарый белобрысый голландец – Андресом Вандерстайном. Четвертый, высокий парень двадцати с лишним лет, несомненно, был Майклом Лиманом, сбежавшим стражником королевы. Это был тренированный боец, и я также вспомнил, что Маккендрик был раньше солдатом. Кроме пузатого, как многие преуспевающие торговцы, Кёрди, все, похоже, могли постоять за себя.

Все четверо мгновенно пришли в себя и выхватили мечи, собираясь дать бой. Кроме Уильяма Кёрди, который держал фонарь и теперь положил его, только светловолосый был обременен багажом – большим мешком, который он бросил на камни. Но против них было восемь бойцов – Стайс и его команда, два человека Сесила, Барак и Николас. Они рассыпались и окружили четверых, которые, как и я, поглядывали на корабль из Антверпена. Двое моряков теперь вышли из каюты и стояли у ограждения, глядя на происходящее. Потом из трюма к ним поднялся еще один.

– Опустите мечи! – крикнул Слайс. – Нас больше. Вы арестованы за попытку вывезти бунтарскую литературу!

Белобрысый что-то крикнул по-голландски морякам на палубе. Один из людей Стайса попытался ударить его мечом, но удар был отбит, а трое с корабля ловко соскочили с палубы на причал, и у каждого из них тоже был меч. Мое сердце упало – число бойцов теперь почти сравнялось.