Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Марк Солонин

Стоит отметить и качество работы немецкой войсковой разведки: в сводке штаба 8 АК от 23 июня указаны правильные номера советских дивизий (56-я, 85-я, 27-я, 2-я и 8-я стрелковые, 29-я танковая), установлен факт перехода штаба 3-й Армии в Лунно; ошиблись немцы только в том, что назвали 204-ю мд 11-го мехкорпуса «86-й моторизованной бригадой». [423]

Достижения немецкого 20-го армейского корпуса 23 июня были более скромными. В ЖБД корпуса читаем:

«11.00. Проведенная передовым отрядом атака на Кузницу было отбита… Командование 256-й дивизии предлагает командованию корпуса провести наступление на Кузницу силами 481-го пехотного полка (командир полка — полковник Вебер) и передового отряда с использованием приданной им артиллерии… Противник ожесточенно обороняется в лесистой и холмистой местностях севернее Кузницы, местами используя вкопанные танки (скорее всего, это была 33-я танковая дивизия 11-го мехкорпуса, еще 22 июня сосредоточенная на рубеже р. Лососьна в районе Кузница и севернее. — М.С. ). Командование корпуса полагает, что 23 июня взять Кузницу уже не удастся… 329-й полк 162 пд сменяет охранение 256 пд на реке Каменка на западном направлении и вокруг Домброва. Остальные части дивизии сосредотачиваются в районе Липск.

24 июня. 01.20. Кузница взята силами 481-го пехотного полка с передовым отрядом 256-й дивизии. Командный пункт корпуса переместился в Новый Двор. 256-я дивизия наступает дальше на юго-восток в направлении Подлипки (н.п. в 4,5 км юго-восточнее Кузницы. — М.С. )». [411]

Занять Кузницу (в ближайшие несколько дней этому неприметному местечку предстоит оказаться в эпицентре ожесточенного сражения) немцам удалось в ночь с 23 на 24 июня. К полудню 481-й пехотный полк переправился на правый берег р. Лососьна, остальные части 256-й пд вышли к реке севернее Кузницы до н.п. Бакуны (на пересечения реки и шоссе Сокулка, Гродно). 162-я пд начала выдвижение от р. Бебжа на юг и передовыми частями вышла к м. Сидра. Вот в таком положении и застал немцев начавшийся в первой половине дня 24 июня контрудар КМГ Болдина.

Попытка наступления

По здравой логике, по всем канонам военной науки стальная лавина советских танков (четыре сотни 76-мм орудий, укрытых несокрушимой для немецких «колотушек» броней — и это не считая сотен легких БТ и Т-26) должна была смести, раздавить, растереть в порошок 481-й пехотный полк, а затем и остальные части 256-й дивизии. Но ничего этого не произошло — ни 24 июня, ни в последующие два дня. Строго говоря, вообще ничего, выходящего за рамки локальных, краткосрочных проблем, у одного из армейских корпусов (20 АК) вермахта не произошло. Тысяча танков и десятки тысяч бойцов 6-го мехкорпуса «рассеялись» непонятно как, куда и почему.

Несмотря на то что в последние годы было опубликовано немало статей и книг, в которых рассматривается история разгрома КМГ Болдина, ясности так и не прибавилось. Архивные фонды 6-го мехкорпуса и его дивизий номинально существуют, но первичных оперативных документов там традиционно нет. И это несколько странно, если вспомнить, что по штатному расписанию в составе Управления мехкорпуса числились 11 писарей и еще 13 человек, должность которых обозначена как «заведующий делопроизводством» — было кому записать оперативную сводку, было и кому ее подготовить (96 человек старшего начсостава), да и 1042 мотоцикла могли бы вывезти при отступлении пару картонных папок с бумагами… Есть ровно два, записанных уже после разгрома, документа; составлены они были в одном и том же месяце, но в существенно разных условиях. Это доклад командира 7-й танковой дивизии генерал-майора Борзилова, поступивший в ГАБТУ 4 августа, и протокол допроса в немецком плену командира 4-й танковой дивизии генерал-майора Потатурчева от 30 августа 1941 г.

Доклад Борзилова небольшой, всего три страницы машинописного текста, протокол допроса Потатурчева значительно больше (с немцами генерал был весьма словоохотлив), но сути дела — описанию участия вверенных им дивизий в контрударе у Гродно — и в том и в другом случае посвящено всего несколько фраз.

Протокол допроса Потатурчева:

«После сосредоточения в районе Грудек оба танковых полка,7-й и 8-й, отправлены маршем на Гродно, где к ним примыкали справа — части 11-й дивизии (так в тексте, но речь идет, разумеется, об 11-м мехкорпусе) , слева — части 7-й дивизии, для обороны (???) на фронте шириной 12 км на рубеже Индура, Кузница от немецких частей, наступающих с направления Гродно. О порядке подчиненности [частей дивизии?] он не смог дать ясных сведений. Его командный пункт находился в районе Грудек. Управление дивизией было невозможным, т. к. находились далеко друг от друга (так в тексте) . Уже в первые дни части его дивизии были разбиты германскими ВВС. С большей частью танков выдвинулся он на [указанную] линию [согласно] приказа. Он имел строгий приказ не отступать. Вследствие обхода и охвата Гродно передовыми германскими силами в направлении на Волковыск дивизия вынуждена была отступить и в ходе боя в районе Белосток (???) была измотана и полностью разгромлена. 30 июня он с несколькими [оставшимися] солдатами и офицерами покинул переставшее существовать соединение». [409]

Понять что-либо тут сложно. Внутренняя противоречивость и сумбурность показаний усугубляются проблемой двойного перевода (с русского на немецкий и с немецкого на русский). Доподлинно известно, что дивизия Потатурчева — как и все прочие соединения КМГ Болдина — имела задачу на наступление, а вовсе не на оборону; «строгий приказ» требовал наступать до Меркине, а не отбиваться «от немецких частей, наступающих с направления Гродно». Обход и охват со стороны правого берега Немана (точнее говоря — нависшая угроза такого охвата), действительно, подтолкнули части КМГ Болдина к отступлению, но отступали они, конечно же, не на запад к Белостоку, а в прямо противоположном направлении, на Волковыск, Слоним.

В качестве главной причины разгрома Потатурчев называет воздействие немецкой авиации («части его дивизии были разбиты германскими ВВС» ). Не стоит даже тратить время на доказательства принципиальной абсурдности такого утверждения, просто перевернем еще несколько страниц протокола допроса: «На вопрос, были ли немецкие воздушные атаки на танки успешными, он ответил, что однажды при налете «штук» (немецкое жаргонное наименование пикирующих бомбардировщиков Ju-87) на колонну из 16 танков не было ни одного попадания. Бомбы не попали ни в один танк. Осколочное воздействие не причинило вреда». И это не единственный пример самоопровержения. В начале протокола допроса читаем: «Тому, что немцы обнаружили много неповрежденных танков, было дано такое объяснение: они либо имели перегрев [двигателей] , либо не имели более горючего». Через несколько страниц: «Отказы двигателей, по его мнению, не были частыми, т. к. почти все танки его дивизии были совершенно новыми». После этого в протоколе появляется запись: «Здесь он сам себе противоречит».

Пожалуй, единственный значимый (и, в частности, во многом объясняющий алогичность показаний Потатурчева) факт заключен в короткой фразе: «Его командный пункт находился в районе Грудек». Особенно красноречиво это смотрится в сочетании с тем, что «радиосвязь не устанавливалась для предотвращения подслушивания и пеленгации с немецкой стороны». От Грудека до Кузницы 45 км по прямой. Как можно руководить наступлением танковой дивизии, находясь на таком расстоянии от поля боя, да еще и с отключенной радиосвязью? Не потому ли столь противоречивы показания Потатурчева, что он вынужден был рассуждать о том, чего лично не видел и не слышал?

Теперь обратимся к докладу генерал-майора Борзилова. Написан он нормальным русским языком, без двойного перевода, все слова знакомые — но понять смысл произошедшего трудно:

«Выполняя задачу, дивизия в первой половине дня 24.6 сосредоточилась на рубеже для атаки южнее Сокулки и Старое Дубовое (н.п. в 8 км западнее Индура. — М.С. ) . Разведкой было установлено, что танковой дивизии противника нет, а были мелкие группы танков (???), взаимодействующих с пехотой и конницей (???) . 24–25.6 дивизия, выполняя приказ командира корпуса и Маршала т. Кулика, наносила удар: 14-й танковый полк — Старое Дубовое и далее Гродно, 13-й танковый полк — Кузница и далее Гродно с запада, где было уничтожено и разогнано до 2-х батальонов пехоты и до 2-х батарей артиллерии.

После выполнения задачи части дивизии сосредоточились в районе Кузница и Старое Дубовое, при этом части дивизии потеряли танков 18 штук сгоревшими и завязшими в болотах. 25–26 июня до 21.00 дивизия вела оборонительный бой при взаимодействии с 29-й моторизованной дивизией и 36-й кавдивизией, наносила удары накоротке перед фронтом 128-го мотострелкового полка 29-й мд и 36 кавдивизией». [408]