Скандал в личной жизни - Кристи Кохан

Но давление было. Клементина чувствовала его в своем сознании. Оно билось, колотилось, просило выпустить его на волю. Ей страшно захотелось говорить, выплюнуть ужасное наследие, которое Он оставил внутри ее, и в конечном итоге избавиться от Него.

Клементина встала. Ноги, ее задрожали, и Карин встала рядом с ней. Она взяла Клементину за руку и повела ее вперед. Оставив ее перед группой, Карин отошла на свое место.

Клементина вгляделась в лица женщин. Все они были зеркальным отражением ее собственного, прекрасные, но трагические, покрытые внутренними шрамами. Слезы все еще катились по ее щекам.

Доктор Левинсон подошла и встала рядом. Потом, как будто они прочитали ее мысли, ощутили чувство одиночества, преследовавшие ее после Него, все женщины встали и подошли к Клементине, касаясь ее мягкими, надежными руками. Они придвинулись ближе, образуя щит. Клементина слышала, что они тоже плачут.

– Это было так давно, – заговорила она, – что должно бы утратить свое значение.

– Нет, это имеет значение, – сказала доктор Левинсон, – большее, чем что-то еще.

– О, боже! – Клементине показалось, что она не может вздохнуть, как будто из комнаты высосан весь воздух. Но руки сомкнулись вокруг нее, принося с собой кислород. Она жадно глотнула.

Мысленно Клементина повернулась и увидела Его лицо. Она могла даже ощутить Его запах. Она постаралась убежать, но застыла на месте. Он прикоснулся к ней, ударил ножом, насиловал, а она не могла даже пошевелиться. Клементина горько зарыдала. Как будто снова переживала это. Воспоминания были настолько сильными, что, казалось, ее насиловали вновь и вновь, и не один, а тысячу раз.

– Он изнасиловал меня, – сказала она.

Сквозь слезы Клементина посмотрела вокруг. Женщины были рядом, с мокрыми глазами, которые знали. Они были рядом с ней, в том переулке. Даже Меган с Алекс не могли ей предложить такое.

– Он изнасиловал меня, – снова повторила она. И опять. – Он изнасиловал меня. Он изнасиловал меня.

Она чувствовала на себе Его руки, холодные, тошнотворные руки. Она ощущала влажную землю под спиной, боль, пронзающую голову, когда она билась о бетон, и Его пенис, вбитый внутрь ее.

– Он забрал мою жизнь, – простонала Клементина. – Он забрал всю мою Смелость. Он сделал меня такой слабой, такой ничтожной.

Она рыдала, а женщины обнимали ее.

– Это произошло в Нью-Йорке. Я спускалась по лестнице одного старого дома, и Он был там.

Она рассказала всю историю, не утаивая ни единой подробности, боясь, что они отвернуться от нес. Но ни одна не отвернулась. Клементина по-прежнему, чувствовала на себе Его руки, пока не дошла до самого конца, а потом, постепенно, Его хватка ослабла, и на смену ей пришли женские руки, утешающие ее.

Клементина подняла голову:

– Меня изнасиловали.

Доктор Левинсон встала перед ней и взяла за подбородок.

– Да, тебя изнасиловали. Он сделал это с тобой. Ты стала жертвой. Ты не сделала ничего дурного.

Клементина уронила голову на плечо врача. Она почувствовала себя опустошенной и измученной. Доктор отвела ее обратно и усадила на стул. Женщины стояли рядом, окутывая ее теплотой.

– Со мной это тоже случилось в переулке.

– Меня, как и тебя, ударили ножом, – сказала другая. – Я знала, что его никогда не найдут.

Клементина посмотрела на них. Щеки ее были еще влажными от слез, но она улыбнулась. Впервые за долгое время она по-прежнему по-настоящему улыбалась.

* * *

Алекс попробовала буквенный, цветокоординационные каталоги и, наконец, ЭСП, как возможные системы записывающих файлов, но ничего не сработало. Вот вам, пожалуйста, она – выпускница университета со степенью магистра в бизнесе, возглавляющая две конторы брокеров в Сан-Франциско и Лондоне, не может даже справиться с простейшей задачей – найти файл, который ей нужен и тогда, когда он нужен. Неужели правда, что гении вроде Эйнштейна и Эдисона были совершенно беспомощными и несведущими, если дело касалось повседневных проблем? Ну что ж, мысль утешает.

Алекс отпихнула в сторону бумаги и вызвала секретаршу, чтобы та разобрала беспорядок. У нее и без того хватало дел, которые нужно подготовить к ежегодному визиту в тот мрачный город на следующей неделе, чтобы беспокоиться еще об уборке бумаг. Вообще-то сейчас, когда кончился этот кошмар с Брентом, и ей удалось хоть частично взять себя в руки, ее жизнь в Лондоне значительно улучшилась. За последние пару лет она сблизилась с людьми, и теперь у нее появилось около дюжины друзей и подруг. Потихоньку она привыкла по полгода жить в Лондоне.

Алекс понимала, что ее жизнь в Лондоне стала нормальной, во многом благодаря Кейт Бродшоу. Она была сердечной и остроумной, и они могли говорить о чем угодно. Алекс рассказывала ей о Бренте даже больше, чем Меган и Клементине. Кейт принадлежала к типу людей, которые умеют слушать не перебивая и не давая советов; умеют сочувствовать, но не жалеть.

Каждый уик-энд Кейт водила ее по городским закоулкам, известным только местным жителям, или они выбирались за город и бродили по тихим, нетронутым сельским местечкам. Потребовалось время, но в конце концов, Алекс научилась понимать особенности стиля Англии; великолепие и пышность Лондона, традиции, непритязательную сердечность рыбаков в Девоне; необычные истории, связанные почти с каждым местом – так отличающиеся от лишенных призраков, похожих друг– на друга мини-маркетов и домов Калифорнии. В этом году они даже достали билеты на Уимблдон.

Но главным образом Лондон доставлял Алекс удовольствие благодаря работе. Каждый день, входя в офис, Алекс чувствовала, как кровь начинала быстрее течь в жилах и приятное возбуждение охватывало ее. Она начала с нуля: ни собственных клиентов, ни деловых связей, ни взаимопонимания с персоналом. Фирма едва держалась на плаву, а она сделала имя и себе, и кампании. Она, Алекс, сделала это. Брент кинул ей мяч, а бежала с ним она. Она работала с дизайнерами, чтобы выработать новый, наверняка бьющий в цель – фирменный знак и лозунг. Она выбрала новое помещение под офис в здании Викторианского стиля в нижней части города.

Алекс лично проследила за установкой самого современного оборудования, посоветовала декоратору использовать лишь нейтральные цвета и материалы, выбрала богатую мебель вишневого дерева. Она рьяно взялась за переподготовку всех и каждого, пока не убедилась, что за спиной ее называют не иначе, как «надсмотрщик за рабами». Алекс тащила, убеждала, льстила, обхаживала клиентов «Рок Солид», поила их вином и угощала обедом до тех пор, пока не выросла репутация и доброе имя фирмы. Все считали ее не иначе, как стойкой, надежной, с прибыльными вклада и слава о ней стала переходить из уст в уста.