В подполье можно встретить только крыс - Петр Григоренко

- Ну, что ж, сказал я сухо, недовольно - пришли мы сюда напрасно. Эта траншейка для дивизии не представляет никакой ценности. Это только для "втирания очков" начальству: " - Маковица, мол, в наших руках". Так и доложу командиру дивизии: " - Виноват, не проверил, в результате сам врал и Вас заставлял подписывать лживые документы. На самом деле Маковица давно сдана противнику. Доложу, пусть комдив сам решает, что делать".

Александров стоял какой-то сникший. Даже его буйный чуб рассыпался. Он что-то хотел сказать, но явно не решался. Наконец не выдержал.

- Товарищ подполковник! Не докладывайте комдиву. Дайте мне срок. К утру Маковица будет наша.

- Ну это Вы торопитесь. Надо все как следует обдумать. Я сейчас ухожу, а Вы оставайтесь и вместе с Павлычко все как следует обмозгуйте. Комдиву я доложу, что из-за сильного огня мы на Маковицу не попали. Но если Вы за три дня гору не вернете, доложу все. Как только вершину заберете, звоните. Я сам побываю, понаблюдаю и после этого доложу.

Александров слово сдержал. На вторую ночь вершиной овладели. Но потом начались контратаки. Для захвата вершины была брошена рота. Для отражения контратак пришлось привлечь весь батальон. Я побывал на Маковице. Действительно оборона противника оттуда была как на ладони. Недаром еще в первую мировую войну за эту гору шли многомесячные бои. Кто-то откуда-то достал немецкие листовки первой мировой войны, на которых была изображена Маковица с раскрытой громадной пастью, в которую шла непрерывной колонной русская армия. Надпись гласила: "Маковица сожрет всех вас". Побывав на Маковице, я высказал предположение, что противник либо примет все меры чтобы лишить нас вершины, либо отведет войска на другую сторону шоссе, ибо нельзя иметь надежную оборону, когда последующий эшелон расположен ниже предыдущего. Сделали вывод: Александрову все внимание на Маковицу - не допустить внезапного нападения на вершину и не дать противнику незаметно отойти с занимаемых позиций.

Во время пребывания на Маковице, наблюдая за противником, я невольно вспомнил эпизод из первой мировой войны на русско-турецком фронте, когда одна из частей русских, оказавшись выше турецкой, принудила ее к отступлению, начав спускать на турок бочки, начиненные порохом и камнями. Рассказал об этом офицерам и солдатам на Маковице, добавив: "От вас очень хорошо покатились бы бочки". Прошло несколько дней и я узнаю, что у Александрова, на Маковице, начали катать бочки. Результат был настолько эффективный, что участок вражеской траншеи, подверженный скатыванию бочек, был противником оставлен. Александрову посоветовали ночью бросить сильный разведотряд на освобожденный противником участок и попытаться очистить всю первую траншею противника, действуя по ней в сторону флангов. Результат оказался для нас неожиданным. Через сорок минут после начала действий указанного отряда пришло сообщение противник отходит. Комдив отдал приказ: "129-му полку немедленно перейти в наступление. 131-му и 310-му провести разведку боем".

129-й полк от Маковицы пошел вперед довольно быстро. Появились пленные. Был захвачен и приказ командира венгерской бригады. Оказалось, что намечен был отвод с первой траншеи - не на вторую траншею, а на второй уступ. На первом уступе вторая траншея оставалась занятой. Но, по несчастливой для венгров случайности, разведотряд 129-го полка вошел в первую траншею, когда там начался отход. Вид отходящего противника всегда воодушевляет, и разведчики решительно пошли вперед, обгоняя отходящих. Среди тех началась паника. И они, вместо того, чтобы отходить спокойно по установленным маршрутам побежали где попало, ко второй траншее, вызывая панику и среди войск, занимающих ее. Паника стала распространяться дальше в тыл. Начали нервничать и соседи. В результате 129-й полк занял оба уступа и вышел к шоссе. Противник в свете дня немного разобрался и начал оказывать отпор. Но это уже не был организованный фронт сопротивления. Оборона врага была нарушена во всей полосе дивизии. 151-й и 310-й полки, добившись частных успехов в ночном бою, ввели к утру в бой свои главные силы и тоже нарушили вражескую оборону. В течение дня наступление уже шло по всему фронту дивизии.

Для нас со Смирновым было очевидно, что мы пожинаем лавры успеха, предоставленного нам случаем. У противника не было никакой оперативной необходимости отводить свои войска на этом участке фронта. Его флангам ничто не угрожало. Зато была полная целесообразность удерживать горный хребет Карпат, как нож, вонзенный в живое тело советского наступающего массива. Важны были Карпаты и как хранилище средств боевого и материального снабжения, как важный военно-промышленный район. Следовательно, вышибать противника из Карпат можно было только силой. А ее-то у нас и не было.

Когда я прибыл в дивизию численность ее была меньше четырех тысяч. Пополнениями ее состав довели до 6000, т.е. до пятидесяти процентов штатной численности. В ротах было по 30-40 человек, а у Александрова даже меньше. Средств усиления мы не получали. Правда, штатные артиллерийские и минометные части материальную часть имели полностью, по штату. Но боеприпасов было мало и надежд на регулярный подвоз не было. Авиация корпус не поддерживала. Соседей, которые помогли бы своими действиями, тоже не было. Фланги корпуса были по сути открытыми: справа до ближайшего соседа около тридцати километров, слева еще больше.

Естественно, что успех в таких условиях мог быть достигнут только за счет маневренности. Только скрытность, быстрота и решительность действий могли бы восполнить недостающюю ударную силу. Широкий фронт для маневра и закрытый характер местности (горно-лесистая) благоприятствовали скрытому выходу на фланги и тыл противника для внезапного и решительного удара. Но войска должны были быть подготовленными к таким действиям. Наша дивизия, да и остальные соединения корпуса не были подготовлены к этому. Неоднократно я с сожалением думал: "Эх, сюда бы 18-ю бригаду: быстренько бы разделалась она с этим противником". Наша же дивизия никак не хотела ходить по горам и стихийно скатывалась к дорогам. Противник же именно дороги и держал наиболее прочно. Чтобы его сбить с дорог силой, надо было иметь то, чего мы не имели - мощный огонь артиллерии, танки, поддержку авиации. Не имея этого, мы заставляли наши войска стихийно скатывавшиеся к дороге, снова уходить в горы и совершать обход узлов сопротивления. Смирнов весь день был в войсках, требуя от них наступления по горам, в обход вражеских узлов сопротивления.

К вечеру штаб переместился в только что занятое Яремче. Прибыл туда и командир дивизии, утомленный до предела. Умылся, сели ужинать. Он никак не мог успокоиться - рассказывал эпизод за эпизодом, говорил: "Мы бы уже к границе (чехословацкой) подходили, если бы наши поиска наступали по бездорожью. Противник, утратив цельность своей обороны, потянулся к дорогам. А мы тоже туда. Но огневой ударной силы у него больше. Противник имеет несколько десятков самоходок, а у нас ни одной. Самоходками он и не дает нам двигаться по дорогам. А мы туда как раз и лезем. Подготовьте приказания на завтра. Укажите направление наступления и оговорите, что по дорогам перемещаются только артиллерия под небольшим пехотным прикрытием и тылы". В это время звонок. Гастилович - Смирнова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});