В подполье можно встретить только крыс - Петр Григоренко

- Спасибо! - с теплом в голосе сказал он - идите отдыхать.

Проснувшись следующим утром, заказал завтрак и позвонил в опер. отделение.

- Завальнюка! (нач. опер. отделения П. Г.)

- А его нет.

- А где же он?

- А они с командиром куда-то уехали.

- Доложите когда возвратится.

Через несколько часов заходит сам Завальнюк: "Вы вызывали?".

- Да вызывал. Утром Вы без моего ведома куда-то уехали. Я надеюсь, что это было в первый и последний раз.

- Это ком...

- Мне не надо никаких объяснений. Свое требование я изложил. Если подобное повторится, как это ни жаль, нам вместе не работать. Идите! - Завальнюк ушел, а я тут же направился к комдиву.

- Входите, входите - приветливо и весело встретил он меня. Но я был строго официален: "Товарищ генерал-майор, сегодня утром Вы взяли с собой куда-то верю по важному делу - моего заместителя. Я прошу Вас, если Вы и дальше собираетесь командовать моими подчиненными через мою голову, откомандировать меня в корпус. Я не буду начальником штаба в дивизии, где меня не уважает сам комдив.

- Простите, Петр Григорьевич... да Вы садитесь. Тут получилось все совершенно непроизвольно. Я поступил, как делал при Подушкине. Он не был заинтересован в этой работе и ничего не хотел делать. Я привык работать с Завальнюком. И сегодня поступил так же, больше этого не будет.

И действительно больше не было. Но если бы я знал какое это впечатление произведет на Завальнюка, то ни за что не говорил бы с ним так, как говорил. Я взял и с ним, и с комдивом тон, которым хотел обрезать злостные поползновения на мои прерогативы. А таких поползновений не было. Комдив это сумел мне объяснить и с ним мы открыто и честно подружились. В частности он сделал для нас двоих общий стол и три раза в день мы встречались обязательно. До этого комдив питался в одиночку.

Иное дело с Завальнюком. Я его, как подчиненного, заставил замолчать и он ушел в убеждении, что я его подозреваю в желании "подсидеть меня" и захватить мою должность. Володю я потом полюбил как сына, как любимого ученика, а у него в душе, как оказалось, осталось убеждение, что я подозреваю его во враждебности ко мне.

Забегая несколько вперед расскажу как мне стало известно об этом.

Вечером 18-го апреля 1945 года, т. е. спустя 7 месяцев после моего прибытия в дивизию я был в 151-ом полку, которым в то время командовал Завальнюк. С удовольствием принял приглашение к ужину. Он жил с девушкой, очень скромной. Мне было просто приятно быть у них и я остался. Володя необычно много пил в этот вечер. Говорил, что на душе у него тоска, как бы предчувствие несчастья. И в этот же вечер, он вдруг решил выговориться передо мною.

- Сегодня я Вам выскажу все. Давно собирался. Да как-то не получалось. А сегодня уже откладывать некуда. Может и вместе мы сидим последний раз. Ну, так вот, я Вам как на прощание скажу: Вы были для меня действительно учителем. Я не скажу, что до Вас я ничему не учился, нет, я учился всегда. Но учитель в военном деле для меня Вы первый. Я даже жесты, интонации Вашего голоса старался перенимать, не говоря о действиях, поступках, объяснениях. Я Вас просто любил. Но меня всегда удерживала Ваша неприязнь ко мне. Ну за что вы меня ненавидели? Вы решили, что я на Вашу должность целюсь? Какой я Вам конкурент! Мне все время хотелось Вашего доброго слова, а Вы всегда с подозрением.

И сколько я его не убеждал, переубедить так и не смог. На прощание я сказал: "Присмотрись, Володя, к фактам, а не к сложившимся взглядам, и ты поймешь, что тот случай мною был забыт в тот же день, а потом я тебя полюбил как сына". Боюсь, что задуматься об этом он не успел.

19-го апреля с утра полк начал готовить частную операцию по захвату высоты. Орудия прямой наводки полка были выдвинуты на скат, обращенный к намечаемой для атаки высоте. Методическим огнем они начали подавлять огневые точки. Завальнюк организовал свой наблюдательный пункт (Н.П.) в районе расположения орудий прямой наводки. Противник огнем с дальней дистанции начал обстрел этого района. Снаряды стали рваться и в районе Н.П. Завальнюка. И Завальнюк, умница Завальнюк, додумывается до того, до чего вряд ли бы додумались многие. Его предложение - самой маленькой группой - он, командир орудий прямой наводки, и командир поддерживающего дивизиона - три человека выходят на стопятьдесят, двести метров вперед орудий прямой наводки и ведут неблюдение; для связи телефонист с аппаратом располагается за этой офицерской группой в 50-ти метрах. Расчет - по трем свободно лежащим людям артиллерия вести огня не будет. И не вела. В районе орудий прямой наводки все время рвутся снаряды, а трое наблюдателей (головы вместе ноги врозь) полукругом. Лежат спокойно. Ни один снаряд не летит к ним. И вдруг - недоносок (снаряд летящий не туда куда нацелен, а ближе) - недонос бывает из-за того, что дополнительный пороховой заряд почему-то утратил часть своей несущей силы: отсырел, подмок... И этот недоносок падает в центре полукруга наблюдателей. Все убиты. Завальнюку оторвало голову. Остаток обиды на меня он так и унес с собой. Похоронили всех троих в братской могиле в тот же день. Я не в силах вспомнить всех погибших.

"Как много их, друзей хороших

Лежать осталось в темноте

У незнакомого поселка

На безымянной высоте"

Вот и не верь предчувствиям. Завальнюк верил. Потому и ушел из под обстрела. Но его снаряд пришел к нему.

Но я забежал вперед - в раннюю весну 1945 года. А пока только вторая половина августа 1944 года и я вхожу в курс дел. Неожиданно встретил знакомого. В Кисловодском санатории, занимал комнату рядом с нами, подполковник, Герой Советского Союза Леусенко Иван Михайлович, с женой Верой. Мы познакомились в первый же день. Потом подружились и проводили время вместе. И вот я встречаю их здесь. Оказывается Иван Михайлович командовал полком в этой дивизии; в Кисловодск ездил в отпуск. Обрадовался им как родным и как-то вся дивизия от их присутствия стала мне и роднее и ближе. Дел у меня было невпроворот. Перво-наперво надо было проверить расположение войск в обороне, организовать ввод в строй прибывающего пополнения. Дивизия в предыдущих боях была основательно обескровлена; понемногу пополнялась. При мне уже дважды раздавали пополнение полкам. Просматривал проект второй ведомости распределения пополнения, я обращаю внимание, что 129-му полку, как и в первый раз дается самое большое, по численности, пополнение, 151-му полку поменьше, а 310-му (Леусенко) вообще ничего.

- Почему так распределяете? - спрашиваю нач. отделения укомплектования майора Беленкова.

- Приказ комдива.

Пошел к Смирнову. Обратил его внимание на эту ненормальность.

- Да! - говорит он. Это действительно мои указания. У Александрова в полку (129) почти никого в ротах, а у Леусенко средне укомплектованный полк.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});