Чарованная щепка - Валерия Демина

бы уже обсуждать приданое.

– Приданое! – жарко перебил проситель. – Забудемте! Я вовсе не ищу…

Жестом остановив этот поток, Леонора дополнила, что, конечно, за Арис полагается вполне достаточно, чтобы не считать ее нахлебницей. Однако ни мать, ни сама как будто благосклонная к нему девица, не имеют прав на окончательный ответ.

Следует ждать приговора тайного предполагаемого тестя.

Лишь мельком увидев Арис застенчиво льнущей к яблоне на дворе, обескураженный Себастьян поплелся назад по засохшим колеям окраин.

Послезавтра, в день итогов конкурса, он категорически воспротивился повязывать шейный платок: на нем он выместил всю злость неудачного сватовства, зашвырнув под кровать с размаху.

Виола тоже не слишком была обнадежена предстоящим известием, но оставалась при том истинной девицею. Она обрядилась во все лучшее, что прибыло из “Улиток” – быть может, это последний повод пройтись по столице в белых кружевных перчатках. Леди Карнелис клятвенно обещала себе держать лицо и осанку, какая бы тяжесть ни свалилась на нее в Приказе.

Проигрывать надо уметь.

***

– Проигрывать надо уметь, – философически отметил Алессан, первым разглядев имя на вынесенной Никоном Октавичем табличке.

Преодолев нетерпеливое море участников, секретарь поднялся на цыпочки и повыше приколол бумагу к доске в приемной.

За подписью Флавия и печатью Приказа на листе сияло намерение заключить договор с “Очень острым оружием”. Победитель конкурса получал премию и заказы на ближайшие пять лет. Остальных благодарили за участие и желали не оставлять трудов.

Виола быстро повернулась к брату и спрятала лицо на его груди.

– Уведи меня скорее, – сдавленно прошептала леди, ничуть не держась и готовая плакать.

Себастьян больше почувствовал, чем услышал ее слова, обнял сестру и встретил спокойным взглядом радостно-неловкое лицо Дария младшего с другой стороны приемной. Тот понятливо не приближался, оставаясь рядом с ликующими отцом и братом.

Алессан посмотрел на затылок Виолы, но оставил ее горе без отметки. Он тоже не большой любитель терпеть поражение, но досадная промашка дяди еще не грозила ему провинцией. Хотя девица и скрывала положение “Щепки”, Лис давно читал его между строк.

Стоило бы дождаться иной минуты, но Себастьян собирается уже отбыть, а до него еще осталось поручение.

– Себастьян Базилевич, – мягко начал юноша. – отец просит вас уделить ему несколько времени, если дела в этом присутствии более вас не держат.

Виола шмыгнула.

– Речь идет о постоянной службе в Земском приказе, – добавил Алессан, желая несколько утешить ее бедственное финансовое положение. – Уверяю, оплата достойна господина Карнелиса.

Однако, та еще более спала с лица – у “Щепки” отнимали единственного постоянного мага.

– Простите мою несдержанность, – девица отшагнула от брата и подняла лицо. – Я подожду новостей в аллее.

Обреченная и гордая, она вырвалась из гнетущей многолюдности приемной на просторную летнюю улицу.

Предложения для Себастьяна

В Итирсисе: 14 июля, пятница

Диего Бернардович был привычно краток. Алессан уже озвучил его предложение, экономя им несколько времени, так что маг и глава Приказа решили вопросы будущего сотрудничества всего за четверть часа. Себастьян был более чем горд финалом их беседы – теперь он сестре голодать не позволит.

Диего сдержанно поблагодарил за уделенное время, назначил встречу в понедельник, однако, отпускать не торопился.

– Вынужден задержать вас еще немного, – уже витиеватее сказал он под конец. – Для некоторых сторонних бесед мой кабинет пока еще является наиболее предпочтительной декорацией.

Когда магистр усложнял свою речь, юноша невольно ждал за этим туманом подвоха.

Подвох открылся тотчас же в облике Флавия Максимилиановича. Диего высоко оценил героический прорыв его высочества через толпу обиженных конкурсантов, но скоро вышел, не утруждаясь поисками повода.

Себастьян остался наедине с царевичем, и внутренний советчик отметил ему, что шейный платок, пожалуй, стоило вернуть из-под кровати, отгладить и нацепить.

Дальнейшие попытки угадать расклад привели его к мыслям о вербовке в тайную службу. Юноша стал трепетен и собран для серьезных дум, поэтому крупно вздрогнул на приветливый вопрос его высочества:

– Вы имеете виды на руку моей дочери?

Первым порывом Себастьян хотел отречься и всячески заверить собеседника в том, что на такую честь он никогда бы рассчитывал. Однако, смеющиеся глаза царевича и внезапно ставшие знакомыми черты лица заставили его покрыться холодным потом.

– Верно ли я понимаю, что Арис…? – договорить он так и не отважился.

Флавий не отказал себе в удовольствии задержать ответ, наслаждаясь этим зрелищем. Дочь у него одна, обрел он ее совсем недавно, и не желал тут же передоверить прыткому столичному юнцу – уж во всяком случае, без испытания.

Карнелис, впрочем, показался неподдельно изумленным – как будто и впрямь увлечен был Арис, а не титулом ее или приданым.

Флавий молчал сколько хватило выдержки, затем проговорил тягуче:

– Леди Арис и леди Леонора носят царственную фамилию Терини.

У Себастьяна что-то дернулось на лице. Странности этих дам объяснились полностью, можно даже расхвалить себя за проницательность, однако история вышла весьма занятною. Он думал уговорить свою семью к снисхождению и обрести очень скромное счастье, а замахнулся породнится с Императором Ладии! То-то Алессан так потешается.

Себастьян обнаружил удивление рассудком, но не сердцем. Что-то высокое показалось ему в Арис с первой минуты знакомства, когда он решился на приглашение. Вязунья не поражала отточенностью речей и светских манер, но за ее кротостью он видел разумность и деликатность, умение не судить, но и не поступиться своим воззрением. Как удалось ей ладить с горожанами и сохранить во всем инаковость?

Закономерно, что обществу людей она предпочла бы тишину и книги – ее очарование за столом в библиотеке магов и легло первою ступенью себастьянова пленения.

Необъятная весть опрокинула представление Себастьяна о будущей семейной жизни, но аристократическая привычка позволила ему держать себя в руках и даже связно мыслить.

– Достойные цветы достойной ветви, – сказал он.

Комплимент получился неловкий – будто у юноши есть право одобрять представителей семьи монарха, но он вложил в эти слова всю свою искренность.

Глаза царевича полнились мальчишечьим озорством, но говорил он еще с нарочитым замедлением.

– Обстоятельства требуют уже более двадцати лет удерживать мое венчание с леди Терини в тайне, – поделился он, не став уточнять, что в круг просвещенных не допущен даже его величество.

Себастьян тоже принялся отмерять долгие паузы.

– Я не искал возвышения в этом браке, не ищу и ныне, – заметил он с осторожностью.

На самом деле полог тайны для юноши стал благословением – вторгаться в области высшего круга не было его мечтою. Глядя на Алессана и Лею, он хорошо сознавал, что слишком провинциален для света, а свет для него и Арис непомерно