Тайны погибших кораблей (От Императрицы Марии до Курска) - Николай Черкашин

— Мы живем в такое время, когда никто ничему не верит: не верят официальным сообщениям, и это понятно, в оные годы, действительно, много врали, не верят зарубежным пророкам, не верят порой самим себе. И вам не поверят… Что вы на это скажете?

— Я верю… Верую в Бога. А он знает, что моей личной вины перед экипажем «Курска» — нет. И сознавать это для меня важнее любого другого доверия.

— Одна из газет назвала подводников «Курска» — «ягнятами Северного флота»…

— Это оскорбление памяти погибших. Они не жертвы, принесенные в заклание. Выбирая профессию подводника, эти ребята знали, на что шли, как знал и я, поступая в военно-морское училище. Тем они особенно дороги мне, потому что это были настоящие мужики, которые не прятались от военкоматов и которых не пугал риск подводницкой профессии. Что бы ни случилось, они погибли при исполнении воинского долга. Есть один казенный термин, но он очень точно выражает суть того, о чем мы сейчас говорим, — «безвозвратные потери». Ничто не сможет вернуть этих парней, и никто не сможет их заменить. Эта потеря невосполнима никакими пополнениями. Она воистину безвозвратна. И я сколько буду жить, столько буду искать истину — почему погиб «Курск»?

Скажу еще вот что: «Курск» торпедировал безразличие российского общества к Военно-морскому флоту вообще и подводному в частности. Подчеркиваю, безразличие не народа, а общества, в чьих руках находится так называемая «четвертая власть». Народ сделал все, чтобы сохранить российские корабли в нынешнее лихолетье. Не случайно наши подводные лодки, да и не только они, носят имена городов, взявших их под свою опеку.

Если отбросить откровенные нападки газет и телеканалов, которые решали на нашей беде политические проблемы своих хозяев, если не принимать всерьез те обвинения, которые идут от непонимания специфики подводной службы и спасательного дела, то я благодарен российской прессе за острые вопросы, поставленные ею перед правительством страны. Особенно по части спасательных средств. Я никогда не был врагом журналистов, врагом свободы слова. Напротив, в прошлом году получил от регионального союза журналистов диплом «за открытость».

Надеюсь, что многочисленные публикации по «Курску» сделают все же доброе дело…

Когда на этом же полигоне — почти сорок лет тому назад — погибла подводная лодка С-80, тогдашний Главком Адмирал Флота Советского Союза Сергей Георгиевич Горшков сумел выбить у Совмина под эту гибель средства на строительство специальных спасателей подводных лодок типа «Карпаты». Надо полагать, и теперь флот получит современные спасательные суда.

* * *

Через три недели после гибели «Курска» адмирал Попов вышел в море на атомном подводном ракетоносце «Карелия». Был раньше у инженеров такой обычай — становиться под новопостроенный мост, пока по нему проходит первый поезд, жизнью своей гарантируя надежность сооружения. Нечто подобное совершили и командующий Северным флотом вместе с Главкомом ВМФ России: они вышли на ракетную стрельбу в Баренцево море. Смотрите все — наши корабли надежны, моряки не потеряли духа, Северный флот, несмотря ни на что, не подведет.

Баллистическая ракета вырвалась из-под воды и ушла через всю Арктику на камчатский полигон. Это был личный салют адмирала Попова экипажу погибшего «Курска».

Глава пятая. Тринадцать версий на десять отсеков

В Североморске в штабе Северного флота, что в стороне и над городом, свет в эти тревожные дни горел до поздней ночи.

Главнокомандующего ВМФ России адмирала флота Владимира Куроедова я застал в его здешнем кабинете. Он сидел перед экраном телевизора, вглядываясь в кадры подводной видеозаписи. Он молча кивнул на стул, и мы оба вперились глазами в серый сумрак застекленной глубины. Главком просматривал технические записи, сделанные водолазами. Сидел он, судя по горе окурков в пепельнице, не первый час, вглядываясь в каждый предмет, замеченный камерой на грунте. Резанула по сердцу растерзанная взрывом чья-то тельняшка. Кто носил ее? С кого содрала полосатую «матросскую душу» неумолимая слепая сила?

А это что за обломок? Куроедов нажимает кнопку стоп-кадра и всматривается в кусок исковерканного металла, пытаясь понять, чем был он до взрыва. А главное — чей он? С «Курска»? С другой — чужой — лодки?

Куроедов — приверженец версии столкновения с иностранной субмариной. А для нее нужны вещественные доказательства. Но лучше один раз увидеть (хоть и на экране) своими глазами, чем услышать сто докладов от подчиненных.

На его плечи легла вся тяжесть ответственности за трагедию «Курска». Он принял ее и за себя, и за своих предшественников. В чем его только не обвиняли в сердцах и запале. Как будто он один мог за год своего флотоначалия восстановить и поправить все, что разрушалось в течение десяти лет…

Потом пошли более страшные кадры — тела в отсеках. Капитан-лейтенант Колесников — мертвый и обгорелый — сидел в кресле затопленного девятого отсека… Стоп-кадр надолго остановил картину. В этом была своя мистика — погибший капитан-лейтенант и живой адмирал флота сидели друг против друга, разделенные толщей воды и стеклом телеэкрана, в страшном молчании. Казалось, они вышли на связь друг с другом по каким-то внечеловеческим каналам, и теперь главком выслушивает последний — немой — доклад своего офицера…

Я прикрыл за собой дверь. Я должен был оставить их наедине…

* * *

Профессор военно-морской академии капитан 1-го ранга Виталий Дмитриевич Доценко в своей брошюре «Кто убил „Курск“» насчитал тринадцать версий гибели атомного подводного крейсера. Среди них под номерами «6» и «7» две весьма популярные для некоторых газетных расследователей версии о том, что подлодку протаранил тяжелый крейсер «Петр Великий», либо он же подбил ее своей противолодочной ракетой.

В первые дни после катастрофы немецкая газета «БЕРЛИНЕР ЦАЙТУНГ» опубликовала некий доклад, который, как утверждается, ФСБ представила президенту Путину. В докладе говорится, что подводная лодка «Курск» была подбита новой противолодочной ракетой «Гранит» с крейсера «Петр Великий». Авторы статьи заявляют, что комиссию по расследованию возглавлял директор ФСБ Николай Патрушев. Впрочем, сами представители ФСБ наличие подобного доклада отрицают.

Командир крейсера «Петр Великий» капитан 1-го ранга Владимир Касатонов заявляет:

— «Курск» даже теоретически не мог оказаться в зоне запуска ракеты с крейсера.

Так или иначе, но эта версия пошла гулять по страницам и каналам российских и зарубежных СМИ.

Даже если это было так, то ракетоторпеда, пущенная с «Петра Великого», нанесла бы атомарине несущественные повреждения, поскольку никогда при учебных пусках ни торпеды, ни ракеты не снаряжаются боевыми зарядами — дорого и опасно. Допустим наше «извечное головотяпство» — все-таки шарахнули боевой ракетоторпедой. Но тогда приборы акустического самонаведения привели бы ее в самую шумную часть крейсера — под винты, в корму, а уж никак не в нос, где и обнаружены самые серьезные повреждения.

«Удивляет тот факт, — пишет профессор Доценко, — что председатель правительственной комиссии И. Клебанов только 11 сентября официально заявил, что подводная лодка „Курск“ не была потоплена ракетой, выпущенной с крейсера „Петр Великий“. Мне кажется, такое заявление надо было сделать немедленно и не давать повода злословить и унижать моряков Северного флота».

Может быть, тяжелый крейсер или авианосец «Адмирал Кузнецов» проутюжили «Курск» на всплытии? — вопрошают иные аналитики. Но первым свидетельством такого инцидента были бы погнутый перископ подлодки и выдвижные устройства. А они в идеальном состоянии.

«Протаранить свою лодку и не заметить этого на крейсере не могли, — справедливо замечает Виталий Доценко. — Чтобы получить пробоину в носовой части от столкновения с крейсером (при осадке крейсера около 9 метров), подводная лодка должна была идти в надводном положении или в момент удара всплывать на поверхность. Если бы такое столкновение и произошло, то скрыть его было бы невозможно. Мне пришлось встретиться с несколькими офицерами, находившимися в эти дни на борту крейсера „Петр Великий“, и никто эти сведения не подтвердил».

Не может падать тень подозрения и на авианосец «Адмирал Кузнецов». У него есть железное алиби.

Так случилось, что еще до трагических событий на борту авианосца оказался фоторепортер журнала «Военный парад», прибывший снимать учения Северного флота. На нем он провел и все горячие деньки. В Москве я спросил его: «Может, вы и в самом деле долбанули „Курск“, да не шибко это заметили?».

«Это исключено. Когда „Курск“ не вышел на связь, „Кузнецов“ стоял на рейде Териберки… Мы не были в том районе в день гибели подлодки».