Инсайдер - Юлия Латынина

Впоследствии Бемиш вытянул из собственных служащих некоторые подробности резни. Все началось только после прихода десантников, когда аломов стало не меньше двух тысяч и на каждых трех безоружных крестьян пришлось по два закованных в броню супермена. Убивали ножами, а то и голыми руками, огнестрельного оружия, а тем более лазеров не использовали. Боялись не шума, лазер вообще бьет без шума, боялись порчи оборудования, а главное, того, что луч шибанет по полу и оставит след, который потом не упрячешь. Перепутав, убили человек десять из персонала, в том числе главного теплотехника космодрома (а только его и оставили из теплотехников), отчего чуть не влипли в аварию. Хорошо, какой-то сержант-десантник разобрался в системе.

Потом устроили великую чистку: мыли пол, отскребали кишки со стен, проверяли нещадно, не дай бог, чьи-то мозги залетели в баре за ящик с солеными орешками.

Трупы оттаскивали на летное поле, вскрывали термобетон и уж там жарили по ним современным оружием – нейтронными пушками и аннигиляторами: ни черта ни оставалось от трупов, земля спекалась на двести метров в стеклянную оладью… Потом кранами поставили плиты обратно, и – порядок. Персоналу пригрозили вырезать всю семью до пятого колена, включая детей в чреве матери, если будут болтать лишнее. Сто пятьдесят человек – и все. Можете пересчитать, все покойники в наличии, вон кучкой лежат у грузового терминала…

Что касается войск, то, как выяснилось, аломов было в дивизии две тысячи шестьсот три человека, и еще восемьдесят шесть уроженцев Федерации, шестнадцать из них – офицеры. Самое занимательное было то, что не все уроженцы Федерации ушли, – дали им ночью такую возможность; полковник и еще два офицера застрелились, а шестнадцать иномирцев, забубенных голов, поперлись с товарищами к Киссуру Белому Кречету. Несмотря на запрет говорить иначе как на Стандарте, они где-то даже и аломского наклевались.

Глава пятнадцатая,

в которой спасители Страны Великого Света проворачивают самую крупную инсайдерскую сделку в истории Галактики

Итак, после краткой экскурсии по принадлежащему ему зданию, где у стеклянных стаканов лифтов и стальных пандусов гомонили по-аломски люди, одетые в броню и бронеткань десанта Федерации, и где в диспетчерской несла дежурство группка невыспавшихся и, кажется, уже потерявших способность пугаться служащих, Бемиша привели к стоящей у служебного входа машине – и любезно отпустили на все четыре стороны.

Бемиш молча сел в машину и завел двигатель. Ворота с поля раскрылись, одни за другими, – Бемиш поехал по той же дороге, по которой его везли вчера, – по старому двухрядному шоссе, уходящему в сторону от основного хайвея.

Вокруг все так же блестели на солнце рисовые поля, вдали огромным стальным рогом блестел монорельс, и оливковые деревья вдоль старого тракта стояли с поломанными сучьями – сектанты и солдаты оборвали плоды. Оливки всегда сажали вдоль дорог, потому что пыль, оседающая на плодах, заставляла их созревать раньше.

Над усадьбой его развевалось парадное знамя империи, и чуть ниже – боевой значок рода Белых Кречетов. Бемиш поехал дальше.

Солдат у Киссура было по-прежнему мало, и, судя по тому, что видел Бемиш, они были сосредоточены в основном на космодроме. Редкие посты стояли вдоль дороги, да у поворота к усадьбе Бемиш заметил тускло-серый танк.

Оцепление из «желтых курток» и войск империи, за которым маялись журналисты, стояло километрах в полутора от усадьбы. Дорогу перегораживала цепь солдат и какого-то странного вида пушечка, не то купленная по случаю в музее, не то использовавшаяся для разгона облаков. Бемиш притормозил метрах в трех от пушечки и стал ждать, пока к нему подбежит целая свора полицейских и журналистов.

Как ни странно, на этот раз журналистов было больше: камеры пялились на него со всех сторон. Дело объяснялось просто. Большая часть тех чиновников, которая требовала держать прессу подальше и тем самым настраивала ее в пользу Киссура, который держал прессу поближе, – большая часть этих чиновников теперь сидела в Ассалахе.

– С вами все в порядке, господин? – заботливо спросил один из «парчовых курток». Другой щелкнул предохранителем. Веерник в его руках взблеснул на солнце, отражая перевернутые рисовые поля и облака.

– Да, – сказал Бемиш, выбираясь из машины.

Через пять минут полицейский флайер с желтой полосой на боку – символом Ведомства Справедливости и Спокойствия – уносил его в столицу.

* * *

Флайер сел близ государева дворца, у той самой гостиницы Семи Зернышек, куда некогда прибывали на почет и казнь самые высокопоставленные чиновники провинций и где зарезали, почти год назад, главу секты, намеревавшегося помириться с иномирцами.

К Бемишу кинулась целая стая журналистов. Первым среди них был тот тип в клетчатой безрукавке, который когда-то написал, что президент Ассалахской компании не знает вейского и потому понял буквально метафорическое выражение «бесы».

– Это правда, что войска Федерации перешли на сторону Киссура?

– Правда, – ответил Бемиш.

– Почему?

– Потому что в этих войсках служили аломы, – ответил Бемиш, – рядовые были аломы, сержанты были аломы, только несколько офицеров были уроженцы Федерации.

Поэтому солдаты Федерации оказались на стороне того человека, роду которого их предки присягали на верность, а не на стороне тех людей, которые платили им по триста денаров в год.

– Около десяти членов Антикризисного комитета попали в руки Киссура. Киссур требовал ареста и казни этих людей. Что с ними случилось? Это правда, что Шаваш мертв?

– Шаваш вполне жив, – ответил Бемиш. – Его ссора с Киссуром была чистой воды притворством. Он-то и вызвал войска Федерации, чтобы снабдить Киссура солдатами.

Был даже слышен общий вздох – никто еще ничего не знал, и Бемиш был первым, кто публично растолковал случившееся.

– А сектанты? – закричал кто-то из корреспондентов, – они и с ними заодно?

– Нет, – сказал Бемиш, – вражда между господином Шавашем и сектантами была неподдельной и могла кончиться только гибелью одной из сторон. Как только солдаты Федерации перешли на сторону Киссура, их употребили для уничтожения сектантов. Я своими глазами видел руководителей секты, повешенных на грузовом кране.

Поразительно было, что в этот момент никто не спросил, что же стало с остальными сектантами. Как-то все решили, что «уничтожением секты» и была казнь дюжины главарей.

– Но что же Киссур хочет?! – закричал кто-то. – Они требовали смены продажного правительства, а теперь половина продажного правительства сама сидит в Ассалахе! Дальше что?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});