Русские против пришельцев. Земля горит под ногами! (сборник) - Коллектив авторов

– В дом! – заорал Белов. – Быстро все в дом!

Показывая пример, он метнулся к ближайшему подъезду. Валек, тащивший в охапке заряды для РПГ, – за ним. Я тоже не отставал. Не задумывался, почему мы бежим вверх по лестнице, все выше и выше, вместо того чтобы занять оборону, прикрыть отставших ребят. Некогда было думать. Лишь когда лейтенант выбил дверь в квартире на пятом этаже, метнулся на кухню, распахнул окно, я перевел дух.

Окно выходило на привокзальную площадь и небольшой сквер рядом с ней. Далее виднелись строения железнодорожного вокзала, тянулась лесополоса вдоль путей. Впрочем, что делалось там, мы не всматривались. Посреди прозрачного мартовского сквера на земле лежал громадный, метров десять в диаметре, широкий серый обруч.

Нет, не лежал. Грузно ворочался, матово поблескивая во вспышках беззвучной грозы, бушевавшей прямо над сквером. И вдруг мне показалось, что картинка на миг потеряла резкость, будто сбилась фокусировка. А в следующий – обруч стал шире, нарастив себе четвертый сегмент. И я понял наконец, что это такое. Пока еще не сформировавшаяся «землеройка»! На видео они всегда были «взрослыми», похожими на огромных прожорливых гусениц.

– Сука… – процедил сквозь зубы лейтенант и начал пристраивать гранатомет на подоконнике. – Заряд мне, быстро!

Я оглянулся. В квартире нас было всего четверо: Белов, Валек, я… Четвертого – закопченного, перепачканного грязью, – узнал с трудом: Гайдулин из второго взвода. А наши остальные где? Оставалось надеяться, что они укрылись на нижних этажах или забежали в другие подъезды. Не могли же все…

Лейтенант выстрелил, кухню тут же заволокло пороховым газом. Я не удержался, закашлялся. Потом подскочил к окну. Граната попала точно в обод. Но не взорвалась сразу, срикошетила, отлетела метров на двадцать, ударилась о ствол дерева. И только там рванула.

Белов выругался, схватил следующий заряд.

– Командир, сверху! – заорал Гайдулин с балкона соседней комнаты (я и не заметил, когда он успел выскочить).

Крикнул и тут же задрал вверх АК, дал очередь. А в ответ – белая огненная нить. «Стрекоза» спикировала к балкону, полоснула лучом еще разок – в глубь комнаты, – развернула к нам свою морду с фасеточными глазами-бластерами.

Лейтенант успел перезарядить РПГ. Граната угодила прямо в рожу твари, отбросила ее от балкона. Взрыв, вспышка, заставившая нас отпрянуть от окна и зажмуриться.

Валек протянул лейтенанту следующий заряд. Белов взглянул на него, на оставшиеся гранаты – всего две! – повернулся ко мне.

– Курнаев, быстро на ту сторону дома. Прикроешь!

«Прикроешь…» Другого оружия, кроме АК, у меня не было. Поэтому «прикроешь» означало «отвлечешь на себя внимание». Но я не спорил. Кивнул, молча выскочил из квартиры.

На лестничную площадку выходили двери четырех квартир: две однушки, – из первой я как раз выскочил, – двушка и трешка. Стандартная хрущевская планировка, в нашем доме в Ростове такая же. Мне нужна была двушка или трешка – в них окна выходили на другую сторону дома, во двор. Но только вот незадача: в обеих квартирах двери были железные, не вышибешь. И в нашей со Светланой двушке дверь крепкая, надежная. Сидят они с Настеной за этой дверью в полной безопасности, за сто километров от пучеглазых пришельцев. А в этом городке делать моей жене абсолютно нечего.

Институтская подруга у нее здесь живет, Светлана рассказывала. Как раз в районе жэдэ-вокзала. В школе каникулы, жена могла взять пару дней за свой счет и поехать в гости. Или просто на выходные – сегодня же суббота. Прихватила Настену, села в автобус или на электричку и поехала. Запросто. А когда эвакуацию объявили, уйти пешком она не смогла – куда ж ты уйдешь с четырехлетним ребенком? Ждала, что приедут, заберут, спасут, как обещано было. А ни хрена никто не приехал! Насекомое, сволочь, времени спасателям не оставило. Ну а местная власть… тут и так все понятно.

Я уже был на третьем этаже. Удача – здесь у двушки дверь оказалась старая, деревянная. Короткая очередь по замку, удар – и все нараспашку. И не хрен себя накручивать, сочинять всякую чушь! Светлана с Настеной сейчас дома, меня ждут. И надо вернуться. Если получится.

Я выскочил на балкон. Во дворе было пусто. Только тела ребят, тех, кто не успел добежать до подъездов, разбросаны. Три, четыре… вон еще… пять, шесть. Один, кажется, шевелится? По ту сторону дома грохнуло – лейтенант снова выстрелил. Но вспышки не последовало, значит, опять неудача.

Я вдруг удивился, как тихо стало. Где-то вдалеке огрызались автоматы, но как-то неуверенно, робко. Бой явно заканчивался. И мы его проиграли. Выпустит Белов последнюю гранату – почему-то я не верил, что из РПГ удастся взорвать «землеройку», – сюда примчат «стрекозы», потом «кузнечики», «богомолы»…

Я не угадал. «Богомол» пришел первым. Он появился откуда-то слева, из-за соседнего дома, потому я увидел его, когда между нами метров тридцать осталось. Тварь спешила обогнуть нашу пятиэтажку. Наверняка хотела расстрелять ребят в упор.

– Эй, стой, я здесь!

Я дал длинную очередь из АК по голове «богомола», смахивающей на башенку БТР. Патронов не жалел, выпустил весь рожок. И перезаряжать не стал. Нет времени, да ни к чему. «Богомол» заметил меня, остановился. Поднял было свою трубу, но передумал. Шагнул ближе, отводя суставчатую лапу для удара…

Сзади грохнуло: Белов использовал последний заряд. Использовал последний наш шанс. «Землеройка» не взорвалась. А до подхода колонны осталось… Машинально я вскинул руку, чтобы взглянуть на часы. Но посмотрел не на циферблат, а на серебристый металлический браслет, опоясывающий запястье.

«Богомол» попятился, подымая трубу. Видно, сообразил, что с РПГ шутки плохи. Ну на, гад, и тебе подарочек напоследок! Я выхватил из подсумка гранату, – хорошую, противотанковую, – сорвал чеку, швырнул… Балкон подо мной исчез. И стена дома за спиной исчезла. Я провалился в столб пыли и каменной крошки.

Часы. На запястье убитой возле ДК женщины были часы. На запястье правой руки. Светлана носила часы на правой. Смеялась над моими недоуменными вопросами, объясняла, что ей так удобно, потому что она левша. В прошлом году на Восьмое марта я подарил ей часы – простенькие «Сейко». На дорогие подарки для любимой женщины пока не заработал. Браслет был великоват для узкого запястья Светланы, я снимал два сегмента и немного погнул защелку, криворучко.

На руке погибшей женщины был тот самый браслет.

Я открыл глаза, протер их от забившейся пыли. Угол дома обрушился, открывая вид на сквер. Я лежал в крошеве из битого кирпича и обломков мебели, в каких-то тряпках, обрывках бумаги. Как меня только не завалило? И умудрился ничего не поломать, грохнувшись с такой высоты. Впрочем, «не поломать», пожалуй, чересчур сильно сказано. Я сплюнул сгусток крови.

Мусор рядом с моей ногой зашевелился. Оттолкнув спинку стула, на поверхность выбралась серая шипастая клешня. Ага, стало быть, «богомола» засыпало. Взрыв гранаты сбил его с ног, прямо под рушащееся здание.

В сквере вновь заворочалась «землеройка». Она успела раздаться в длину и уже не походила на обруч. Скорее, обрубок громадного серого червяка, больше, чем половина. Такими темпами она дорастет до взрослых размеров раньше, чем танки подоспеют. Зароется в землю, и никакими снарядами ее оттуда не выковыряешь. И останется нам, как америкосам, отступать все дальше и дальше. До Урала, до полярного круга, до… И помешать этому я не могу! Никакого оружия у меня не осталось, даже АК посеять умудрился, когда с третьего этажа падал.

Мой взгляд упал на короткую серую трубу, лежащую рядом с клешней. Почему нет оружия? Да вот же оно! Наверняка помощнее наших гранатометов будет. И вполне действенное против инопланетной дряни – вон как «стрекозы» полыхнули!

Я ждал, что труба может оказаться горячей, что шандарахнет меня током или еще чем. Но я не ожидал, что она будет такой холодной! Холоднее, чем лед, чем оставленный на морозе лист железа. Я отдернул руку, но тут же пересилил себя, потянул трубу снова. Развернул в сторону сквера, навел, как мог точно. Один конец трубы был гладким, круглым в сечении, другой – ребристым, в каких-то наростах. Я видел, что делал с этими наростами «богомол», очень хорошо разглядел, с десяти-то метров. И повторил все в точности.

Ничего не произошло. Повторил заново – с тем же успехом. Обмороженные пальцы почти потеряли чувствительность, а инопланетное оружие не желало подчиняться. Похоже, не предназначено оно для человеческих рук.

Мусор опять зашевелился, теперь чуть поодаль, метрах в пяти. Из-под груды обломков выдвинулась телескопическая антенна. Не антенна, скорее перископ с круглым выпуклым глазом на конце. Глаз уставился на меня. И клешня тут же дернулась, попыталась ухватить за ногу. Шалишь, брат! Я отодвинулся, выронил из онемевших рук трубку. И вдруг…

Мысль, блеснувшая в голове, была такой дикой, такой сумасшедшей. Я засмеялся над собой, и рот тут же наполнился кровью.