Тайна олимпионика - Владимир Михановский

Ликомед обхватил ирена обеими руками и, увлекая за собой врага, вместе с ним рухнул в пропасть.

На какое-то мгновение спартанцы замерли, ошеломленные неожиданным финалом и гибелью своего начальника. Превозмогая боль от раны, которую ему успел нанести ирен, Тилон опустился на камни. Ценой своей гибели Ликомед спас его. Точнее, отсрочил смерть.

Гибель вождя, который за годы скитаний успел стать ему самым близким, потрясла юношу.

Мир опустел…

И ему уже было безразлично, когда двое спартанских воинов по приказу заместителя ирена пинками подняли его с земли и заставили его спускаться с плато и двигаться вниз по ущелью. Оба спартанца отлично поняли со слов ирена, которые тот выкрикивал во время яростной стычки с Тилоном, что за человека они ведут и чего он заслуживает по законам Спарты.

Вот и долина…

Еще пару дней назад Тилон знал ее цветущей, теперь она была истоптана ногами безжалостных спартанских наемников. Путь по жаре, под пинками воинов казался бесконечным.

С чувством облегчения Тилон увидел впереди наскоро сметанную ограду, за которой – он догадался – располагался военный лагерь спартанцев.

Пленника провели мимо палатки, где, судя по всему, – и по усиленной страже, и по колышущемуся на ветру флагу – располагался самый главный начальник армии вторжения.

ПЛЕН

Двое спартанских воинов подвели Тилона к сараю, похожему на скотный, и втолкнули его с такой силой, что пленник, не удержавшись, упал на колени. Здесь было сыро и полутемно, пахло соломой и овечьим пометом.

Пока Тилон оглядывался, дверь за ним со стуком захлопнулась. Глухо звякнул засов.

– Здесь твой пост. Береги пленного как зеницу ока. Там, в сарае, опасный преступник, враг Спарты.

Как догадался Тилон, это сказал один из воинов подошедшему часовому.

– Не убежит у меня, – произнес часовой. При звуках его голоса сердце Тилона заколотилось. Ему почудилось… Нет, не м ожжет быть! Хотя, впрочем, что же тут невозможного?..

Переживания последних дней и часов вконец обессилили Тилона, хотя он и выделялся среди восставших силой и выносливостью. Он уже не слышал, о чем говорили с часовым воины, доставившие его сюда.

Тилон свалился на охапку сена и забылся тяжелым сном. Когда он проснулся, стояла глубокая ночь.

Прильнув к узенькой щели в двери, он сумел увидеть лишь две-три звезды да узкий серп луны, повисшей аккурат над палаткой главнокомандующего. Часового рассмотреть не удалось, как Тилон ни старался. Видимо, тот пребывал в неподвижности, вне поля зрения пленника.

Он прислушался: лагерь спартанцев спал.

Что ж, придется рискнуть.

Тилон осторожно, одним пальцем постучал в дверную филенку.

– Что тебе? – послышался недовольный голос часового.

Сомнений нет – это он!

– Филлион… – хрипло прошептал Тилон, припав к щели.

– Ты знаешь, как меня зовут? – удивился часовой. – Кто ты такой, пленник?

– Я Тилон.

– Тилон?..

Лязгнул засов, и дверь отворилась. На пороге сарая выросла коренастая фигура в коротком воинском плаще и боевых доспехах, облитая лунным светом.

Несколько секунд они стояли без движения и жадно разглядывали друг друга.

Вид у Тилона и впрямь был плачевный. Однако Филлион, как истый спартанец, привык сдерживать свои чувства.

Они тут же, у порога, обнялись, и Тилон, не сдержавшись, застонал: Филлион задел рану, которую ему нанес ирен.

Филлион тревожно спросил:

– Что с тобой?

– Пустяки, – махнул рукой Тилон. – Теперь это уже не имеет значения. Лучше расскажи о себе. Как ты жил эти годы? Чего достиг? Чем занимался? Правда, о последнем можно догадаться, – щелкнул он по щиту, издавшему в ответ мелодичный звон.

– Ты прав, догадаться нетрудно, – согласился Филлион, окидывая привычным взглядом свои доспехи, потускневшие и побитые в многочисленных стычках. – А много рассказывать – времени нет.

– Давай вкратце.

– Ну, если вкратце… После твоего бегства ареопаг нас всех подверг наказанию. Что еще? Мне несколько раз довелось участвовать в криптиях – честное слово, никак нельзя было уклониться. Воин, сам знаешь, не принадлежит себе. Особенно свирепствовал ирен – он самолично погубил множество илотов.

– Негодяй… – процедил Тилон.

– Могу тебя порадовать. Перед тем, как заступить на дежурство, мне сообщили, что он погиб в бою с повстанцами. Говорят, он вступил в бой с каким-то бесноватым, а потом, представляешь, слепой Ликомед, вождь восставших…

– Этим бесноватым был я, – перебил Тилон.

– Ты?.. А мне рассказывали, что это был великан двухметрового роста, вот с такими кулачищами…

– У страха глаза велики.

– Но если это был ты, тебе наверняка не миновать казни.

– Знаю, – спокойно произнес Тилон. – И знал, на что шел, когда сражался рядом с повстанцами.

Филлион прошептал:

– Я отпущу тебя.

– А ты?..

– Ты должен бежать отсюда… Как когда-то из агелы.

– Не болтай глупости, – отрезал Тилон. – Я знаю, сарай находится посреди спартанского лагеря. Видел, когда меня вели сюда.

– И что?

– Лагерь огорожен. Отсюда и мышь не выскользнет, не то что человек.

Филлион помолчал.

– Да, выбраться из лагеря непросто, – вздохнул он. Ты прав, Тилон.

Произнеся эту фразу, Филлион резко повернулся и вышел, быстро, но без шума прикрыв дверь.

«Ну, вот и все, – подумал Тилон, устало опускаясь на связку соломы. – Филлион поступил правильно, я его не осуждаю. Разрешив мне бежать, он и меня не спасет, и себя обречет на смерть».

Тилон сидел, погруженный в невеселые размышления, когда снаружи послышались шаги – кто-то подошел к сараю.

– Как проходит дежурство, Филлион? – спросил чей-то властный голос, видимо, дежурного офицера. – Пленник на месте.

– Где же ему быть?

– Завтра перед экзекуцией его хочет допросить сам командующий. Уж не знаю, чем он так крепко насолил спартанцам… Ладно, дежурь, – спохватился офицер, поняв, что сболтнул лишнее.

– Слушаю.

– Постой, постой! На тебе два плаща? Это еще зачем?

– Ночь холодная… Замерз… – пробормотал Филлион.

– Не к лицу спартанскому воину быть неженкой, как какому-нибудь афинянину, – отчитал его офицер. – Ладно, не снимай… На рассвете тебя сменят.

Четкие шаги офицера замерли в отдалении.

Спустя короткое время дверь в сарай, скрипнув, тихонько приоткрылась и в синем проеме показался Филлион. Он снял с себя второй плащ и бросил его Тилону, произнеся:

– Надевай.

– Мне не холодно.

– Надевай, надевай. Вот тебе щит, вот палица, – продолжал Филлион. – Сейчас я выведу тебя за пределы лагеря, в таком виде тебя никто не узнает. Да бери, бери, у меня есть запасное оружие, я оставил его снаружи. Ну, готов? Что же ты медлишь? Вот, ты теперь не пленник, а истый спартанский воин. Идем!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});