Царичина - Владимир Симеонович Манчев

очередной раз наклонившись и подняв гильзу.

— Все собрал?

— Почти. Одна, зараза, куда-то залетела.

— А может, ну ее, к лешему? — предложил я, но Владимир так на меня посмотрел, что стало понятно — вопрос принципиальный.

— Хорошо, я тогда к тебе кого-нибудь из парней пришлю — пусть поможет.

— Лады. — согласился мой боевой товарищ — Пришли Христо — он парень толковый и, кажется, не из болтливых.

— Хорошо. А я пока с пленным пообщаюсь.

— Каким пленным? — поднял на меня взгляд Владимир, оторвавшись от поисков артефакта XXI-го века.

— Да остался один недобиток, кричал, что много интересного может нам рассказать, вот я и решил с ним побеседовать. Ты ведь тех двоих уконтрапупил — допрашивать больше некого.

— Не двоих, а одного, второго Христо шлепнул. Кстати, парень что надо — с оружием на «ты» и стреляет как снайпер. Ладно, потолкуй с этим пленным, только смотри, не убей ненароком. — усмехнулся Первушин, явно намекая на мою «беседу» с главарем банды.

— Да не убью, не волнуйся. — нахмурившись ответил я — Удачных поисков.

— Удачного разговора. — уже вдогонку съязвил Владимир.

Гильзу мой товарищ так и не нашел, даже несмотря на помощь Христо, а потому пребывал в несколько расстроенных чувствах. Но зато мой разговор с нашим пленным, которому, в знак доброй воли и просто чтобы не потерял раньше времени сознание, мы даже оказали первую медицинскую помощь, получился весьма интересным. Если верить «языку», то в их шайке было всего-то тринадцать разбойников, чорбаджию Стояна пленный не знал и клялся, что понятия не имеет о его уговоре с главарем их банды. Башибузуки не местные, но там, откуда они прибыли, с добычей стало трудно: слишком много развелось желающих грабить уже порядком обедневшее местное население, вот и подались разбойнички в здешние края. Первое время им не везло, но не далее как вчера удача наконец-то улыбнулась любителям чужого добра — в их засаду попал небольшой купеческий караван. Людей перебили, а награбленное прикопали на поляне, где был их временный лагерь. Сведения, конечно, оказались ценными, но имелся один неприятный нюанс в виде недостатка времени — нам ведь еще предстояло разобраться с трофеями и закопать трупы разбойников где-нибудь подальше отсюда. А до этой чертовой поляны не так и близко, да и клад быстро не выкопаешь и не перевезешь. Причем это еще оптимистический сценарий, при котором предполагается, что пленный башибузук сказал нам правду и в месте нахождения сокровища нас не ожидает засада (в наличии которой почти не сомневался мой боевой товарищ). Между тем, воспользоваться награбленными ценностями нам совсем не помешает, ибо как знать, сколько нам тут еще находиться. Но прежде следовало заняться делами более насущными: собрать трофеи и разбежавшихся лошадей, запереть пленного в сарае, выставив у двери часового, обыскать трупы бандитов и закопать их в подходящем для этого месте. Однако, как говорится, «гладко было на бумаге». С первым, третьим и четвертым мы справились быстро, с конями вышло похуже — часть из них разбежалась, а одного даже пришлось пристрелить, а предание земле бандитов заняло немало времени, так как сперва пришлось срочно отправлять в село Драгана и Петко за мужиками с телегами, кирками и лопатами, а потом ждать их прибытия, ибо самим нам было бы весьма затруднительно заниматься столь масштабными транспортными и земляными работами. А когда, наконец, все было сделано, выяснилось, что на поход за добычей разбойников ни времени, ни сил у нас уже не осталось. В связи с чем Первушин принял волевое решение помыться в местной речке, хорошенько подкрепиться и выспаться после столь бурных событий, а уже завтра поутру, прихватив с собой в качестве проводника пленного разбойника, отправляться за кладом. Возражений не последовало, а я отметил и правильность принятого решения, и безусловные руководящие способности Владимира, и даже командирские нотки в его голосе. Вероятно, то же самое почувствовали и друзья сыновей мельника, потому что, обратившись именно к моему новому другу как к старшему, попросили отпустить их домой. Однако, Первушин прежде, чем удовлетворить их просьбу, выдал каждому по пистолю, ножу и несколько примитивных самодельных патронов из наших богатых трофеев. Ружья, остальное холодное оружие и большую часть пороха и пуль решено было оставить у дяди Тодора, чтобы не привлекать внимания сельчан. Коней получили только четверо, но несмотря на это парни были просто счастливы. И дело тут не столько в трофеях, сколько в том, что это был их первый настоящий бой, в котором они так лихо и, главное, без потерь разгромили врага. Не забыли и крестьян, раздав им некоторое количество затрофеенных у башибузуков монет. На утро был назначен сбор у дома дяди Тодора и мы, поблагодарив наших храбрых юных помощников, дружески попрощались с ними.

Выкупавшись в прохладной воде речушки и вытершись насухо домоткаными полотенцами, мы оделись и прошли в дом, где нас уже поджидал ужин. Утолив поистине зверский голод и подняв пару тостов за победу и «избавление от ига агарянского», мы занялись чисткой и заряжанием трофейного арсенала. Покончив с этим важным делом, помыв руки, ваш покорный слуга и его боевой товарищ поднялись в отведенную нам комнату. Там-то и состоялся разговор по душам.

Усевшись по-турецки возле низенького столика, Первушин достал из кармана своей жилетки-разгрузки фонарик интересной формы, быстро преобразовал его в миниатюрную настольную лампу, затем извлек из подмышечной кобуры пистолет, напоминающий АПС, привычными движениями обезопасил оружие, произвел его неполную разоборку и принялся старательно чистить.

Понаблюдав некоторое время за его весьма профессиональными манипуляциями, я не удержался от вопроса:

— И с каких пор журналистам выдают такие «микрофоны»?

— С тех самых, как начали посылать в опасные командировки с непредсказуемым концом. — спокойно, не отрываясь от своего занятия, ответил Первушин.

— Патронов много осталось?

— Двадцать шесть. — коротко ответил Владимир, вставляя новый магазин.

— Магазин, как я погляжу, не на восемь патронов. — не унимался я.

— На шестнадцать.

— А что там за отверстие на рукоятке? — продолжал я любопытствовать.

— Для съемного рамочного приклада.

— Слушай, Володя, может все-таки скажешь, кто ты есть на самом деле? Хватит меня за идиота держать. Вместе в эту авантюру ввязались, даже повоевать успели. Обратно неизвестно как и когда выберемся, может, надолго тут зависнем. Если надо, могу даже подписку тебе дать. О неразглашении.

Первушин сунул пистолет обратно в кобуру, тихо подошел к двери, внимательно приоткрыл ее, выглянул наружу, плотно закрыл, вернулся, тихо сел напротив меня и, пристально глядя мне в глаза каким-то гипнотизирующим взглядом, тихо, но отчетливо сказал:

— Подписку, говоришь? Ты хоть знаешь, что это значит? Каковы могут