Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству - Кэти Летт

И далее: «Все говорят, что чем мельче мужское хозяйство, тем сильнее мужчина как личность. Так и есть, дорогой! Ты у меня настоящая ЛИЧНОСТЬ!»

Или вариация на ту же тему: «Нет, по размеру это вовсе не член… ой, он что, действительно такой крошечный?»

Разумеется, существуют и другие проверенные и испытанные фразы:

1) Ну и что мне с этим делать… почистить между зубами?

2) Так какой ты там из семи гномов?

3) Зубочистка?! Зачем? У меня что, пища в зубах застряла?

4) Знаешь, любимый, я тут смотрела сериал «Части тела», так вот они как раз делали хирургическую операцию, чтобы это поправить.

Если же требуется больше воображения, попробуйте просто объяснить мужу, что истинное наслаждение от секса вы можете получить, только если приведете кое-кого из своих друзей. И когда он начнет возбуждаться, прикидывая, кто же из ваших подружек составит вам компанию, огорошьте его, заявив, что на сегодняшний день вашим лучшим другом является гомосексуалист-маникюрщик по имени Мэрлин.

Ну а если вам до отчаяния нужно как следует выспаться, можете воспользоваться моей любимой, суперэффективной секс-блок-методикой. Предупреждаю: методику эту следует применять в щадящем режиме, во избежание риска сердечного приступа. Делается это так. Как только ваш супруг начнет пристраиваться и вы спиной почувствуете тычки его пениса, эдак мимоходом попробуйте сообщить ему, что сегодня звонили из налоговой и они хотят провести ревизию его счетов. Гарантирую, ваш муженек не только лишится склонности к сексу, у него вообще отобъет всякую охоту спать, а это, в свою очередь, означает, что вам не придется мириться с его отвратительным храпом.

Еще более радикальное средство — заканчивать все свои высказывания фразой: «Да будет на то воля Пророка». Хотя этот вариант может привести и к разводу. Или внезапному появлению в доме еще нескольких жен.

Размышляя над всем вышесказанным, я вдруг обратила внимание на то, как стонут под нами пружины. Словно разделяют мои страдания. Закончив перебирать в голове варианты нового цвета для потолка, я принялась подсчитывать, сколько же у меня пар обуви. Двадцать восемь — в конце концов пришла к заключению я. Как много, оказывается, можно всего постичь, когда время на твоей стороне!

Встревоженная, я глубоко вдохнула. Да что со мной такое? Я перестала даже имитировать оргазмы, я просто от них уклоняюсь.

В любой анкете, где указывают имя/возраст/адрес, в графе «Пол» теперь придется вписывать: «ДА В ОБЩЕМ-ТО НИКАКОЙ».

Как и предполагалось, Рори перекатил меня на бок — ни тебе объятий, ни поцелуев. Господи! Хотя, если хорошенько вдуматься, поцелуи в наших отношениях давно ушли в небытие. Точь-в-точь, как предсказывала Джаз. Когда же мы прекратили целоваться во время секса? Рори резко толкнулся — раз, другой. Как обычно, каждое движение было настолько механическим, что я могла без труда нарисовать его диаграмму. Он никогда не интересовался, какое из положений для меня наиболее предпочтительное, — а наиболее предпочтительное для меня, кстати, положение завуча в нашей школе. Повышение, которого мне не видать как своих ушей, если я хоть немного, черт возьми, не посплю. Я уже собиралась указать на это мужу, но тут он решил заняться поисками моего клитора. Он все искал и искал…

Ну вот скажите, почему мужчины без труда могут собрать ручной гранатомет, пользуясь лишь инструкциями из Интернета, и при этом никак не могут найти… Постойте-ка. Йесс! Внимание, Хьюстон, корабль к взлету готов! Но стоило удовольствию начать расползаться по телу, как я тут же затихла. Бог свидетель, я не хотела ободрять этого человека! Иначе сон отложился бы еще ох как надолго. А вдруг он вздумает продолжить? Раньше женщины притворялись, что испытывают оргазм. Теперь мы притворяемся, что НЕ испытываем его! Правда, мне не пришлось долго прикидываться, будто я не получаю никакого удовольствия, поскольку Рори принялся тыкать пальцем так, словно опаздывает на важную встречу, а мой клитор — это кнопка вызова лифта. Тык. Тык. Тык. Черт, шел бы ты уже по лестнице! Тем более что этот лифт все равно останавливается только на одном этаже. На тазовом — и, видит бог, над этим еще нужно поработать. Хотя не меньше, черт возьми, чем над всем остальным! Мои волосы, полные напалма от вшей, упакованы в полиэтиленовую шапочку для душа. И словно одного этого недостаточно, я еще вырядилась в растянутую, мешковатую фланелевую пижаму плюс носки — из тех, что бесплатно выдают в самолетах. Фланелевые пижамы — сексуальный эквивалент противопехотных мин, которыми солдаты защищают входы в свои блиндажи.

Когда, рассуждала я, возникла эта апатия, подобная пытке капающей водой? В какой момент секс перестал быть восторгом, превратившись в повинность? Ведь делали же мы раньше что-то такое, где были объятия и ласки, — я, правда, так и не смогла вспомнить, что конкретно мы делали, но зато прекрасно помню, что мне это нравилось. Куда подевались дни взрывной сексуальности, когда мы ломали мебель, крушили спинки кроватей, приводили в негодность матрасы и взвинчивали до небес счета костоправов?

Трахоностальгия — вот все, с чем я осталась теперь.

Меж тем Рори вошел в свой обычный ритм метронома, перемежаемый равномерными хрюками. Неужто все семейные пары практикуют подобного рода половую самбу, с ее банальными, истасканными шагами? Когда все стало портиться между нами? Наверное, с приходом материнства. Что и говорить, роды внесли сумятицу в мою сексуальную жизнь. Ничего удивительного, особенно когда твое влагалище растянуто километров на пять. Несмотря на полистироловые подушки и идиотские переборы на арфе, льющиеся из динамиков над головой, роды по-прежнему сводятся к акушерам, что давят тебе на грудь коленкой, раздвигают твои ноги в шпагат и ныряют внутрь с щипцами для барбекю. Одного этого с лихвой хватит, чтобы оставить травму на всю жизнь. Так нет же, не успевают еще высохнуть молочные круги на груди твоей сорочки, а муженек уже тут как тут — мол, как насчет немного туда-сюда? Нечего и говорить, что женщине с недавно заштопанной промежностью не хочется об этом даже думать.

Помню, Рори хотел побеседовать со мной на тему моего затухающего желания. Но лично мне хотелось говорить лишь об одном — о моем послеродовом геморрое. К тому времени все потребности мужа выпали из поля действия моего радара. Я существовала совсем в другом измерении — в мире, где есть только мать и дитя. Самая сильная связь в жизни женщины — это ее ребенок. Что же до супруга, то если его вообще замечают, то лишь в связи с тревожащей мыслью: «Что это за здоровенный волосатый мужик околачивается рядом со МНОЙ И МОЕЙ КРОШКОЙ?» Хотя, с тех пор как дети перестали просыпаться по ночам, мы все же изредка перехватывали удовольствие, когда удавалось случайно перепихнуться. Или нет?